— Вообще-то, встречалась, детка, — мягко сказала Элия. — В детстве… ты разве не помнишь Человека-тень?
Я застыла на месте — страх сковал мое горло. Кое-что… Человек-тень быль опасен и ужасен… но я его не помнила.
— Не могу вспомнить — мне знакомо имя, и я чувствую страх, но… При чем тут он?
— Не могу сказать, твоя бабушка лишь вскользь упоминала об этом, но я помню, как она говорила, что ты встречалась с Человеком-тенью, и что она очень испугалась за тебя. Боюсь, это тебе придется вспомнить самой. Я могу лишь подтолкнуть, — она подняла скрипку. — Доктор, я могу сыграть мелодию, чтобы защитить комнату на остаток ночи. Завтра я приведу Айви наложить заклинания. Она в этом хороша. Они помогут, хотя, когда дело касается такого духа, как Диего, постоянного эффекта ждать нельзя.
— Спасибо… до тех пор твоя мелодия будет кстати. И я попрошу сестру подежурить возле него остаток ночи. Будете на связи на случай, если Монстр вернется? — он сделал короткую запись в истории болезни.
— Без проблем. Кэррис? — Элия повернулась ко мне.
— Я буду на связи, — когда он вышел из комнаты, я в последний раз взглянула на Майка. Он легче дышал, и его энергии снова была в безопасности, насколько я могла судить.
— Пойду помогу Корбину, — сказала Пеггин. — Вернусь через минуту.
Когда мы оказались в коридоре, я опустилась на скамейку. Я была вымотана, выжата как тряпка.
— Что теперь?
— Я позвоню Гарету, расскажу обо всем. Я не могу использовать в больнице мобильник, попрошу регистратуру воспользоваться их телефоном. Подождите меня здесь, — она зашагала по коридору. Я не могла понять, откуда в ней столько энергии после всего, что случилось.
Кстати, об этом… Я взглянула на Брайана, спокойно стоящего рядом.
— Перевертыш значит? — Так вот почему он говорил про клан, рассказывая об отце.
— У тебя с этим проблемы? — он стоял рядом со мной, прислонившись к стене, руки скрещены.
Я обдумала его вопрос. Меня учили бояться Волков-оборотней, коренных американских перевертышей. И я знала, что существует разные виды, способные изменять форму — под разными названиями. Правда в том, что перевертыши — всемирное явление. И у них есть разные племена и кланы, у каждого свои собственные уникальные возможности. Некоторые были злом во плоти, другие совсем наоборот. Первой реакцией было опасение, но я отмахнулась от этого, вспомнив, как он прыгнул между мной и Диего, уводя духа в сторону.
И еще… были перевертыши, которые защищали медиумов… Эта мысль не желала выходить у меня из головы.
— Ты спас мне жизнь, Брайан, — мягко сказала я, посмотрев на него. — Ты мог позволить ему напасть на меня… осушить меня, но не позволил. Ты разоблачил себя, чтобы спасти меня. И я буду вечно благодарна тебе за это. Поэтому нет. Никаких проблем. Но я бы хотела знать больше. Хотела бы лучше тебя понять.
Вдруг он оказался рядом со мной, вопросительно изучая мое лицо, я не знала, что он искал. Но искра между нами усилилась, и я не могла отвести взгляд от него.
— Узнав меня лучше, ты впустишь меня в свой мир, Кэррис. Ты откроешь дверь, зная, что, как только я войду, обратно уже не выйду. Это чревато последствиями, и не только для меня, — его голос был хриплым, и я осознала, что его лицо было всего в паре миллиметров от моего.
Словно во сне, чувствуя себя так, словно свободно подала с края скалы, я прошептала: — Кажется, я уже тебя в это втянула.
Не знаю, кто был первым. Но в следующее мгновение наши губы соприкоснулись, он обнял меня одной рукой за талию, а другую положил на голову, прижимая меня ближе, исследую мой рот. Он прижал меня к своей груди, теплой, сильной, мускулистой, его руки держали меня так крепко. Я вдохнула его аромат — запах корицы и кедра, запах тумана, окутывающего деревья, и сильного рома, и власти.
Мои губы приоткрылись, и его язык мягко скользнул между ними, поцелуй стал исступленным, и все, о чем я могла думать, была только тонкая ткань моей блузки, отделавшая его пальцы от моей кожи, и как сильно я хотела, чтобы её не было. Пропасть между нами пропала, я растворилась в нем, он вошел в мое сознание. Нас ничего не разделяло, наша связь объединяла нас, становясь темнее и глубже с каждой секундой. Дрожа, мы отстранились друг от друга. Он выглядел таким же потрясенным, какой я себя чувствовала. Я никогда не чувствовала такой страсти, целуя кого-то.
— Что это было? — его голос дрожал. — Ты… Я… Кэррис… — он взял в руки мой подбородок и посмотрел в глаза.
— С твоим народом всегда так? — я едва могла дышать. Все еще задыхаясь, я старалась не ерзать по скамейке, я так сильно его хотела.
Он покачала головой.
— Нет. Страстно — да, но я никогда… Кэррис, я никогда не чувствовал такого единения с кем-либо. Никогда.
— Чем вы двое занимаетесь? — Пеггин вышла из палаты, снимая свой белый халат. Она выглядела уставшей.
Я осторожно высвободилась из рук Брайана, не зная, что сказать.
Он погладил меня по руке, а затем с улыбкой повернулся к ней.
— Просто лучше узнаем друг друга, кажется. Как пациент?
— Майк будет в порядке, если мы сможем держать Диего подальше от него несколько дней, — она вздрогнула. — Ненавижу этого духа. Он стольких забрал за эти годы. Твоя бабушка с Элией наложили, какие могли, чары, но нам никогда не удавалось сдерживать его.
Я нахмурилась.
— Если Лила могла накладывать чары, что-то об этом должно быть в её Дневнике Теней. У меня есть, что почитать на ночь, — покосившись на Брайана и желая понять, можем ли мы воссоздать ту страсть, что вспыхнула между нами, я вздохнула. — Интересно, Элия уже закончила говорить с Гаретом? Легка на помине…
Элия вышла с ресепшена, вид у неё был мрачный. Её тихие шаги по полу, и шорох ее плаща были единственными звуками в коридоре, за исключением тихого гула кондиционера и статического белый шума, который есть во всех, кажется, больницах.
— Гарет говорит, что все тихо. Думаю, на сегодня мы закончили. Кэррис, тебе бы поговорить с Пенелопой и Вероникой. Вам нужно договориться. Лучше раньше, чем позже, — она села на скамейку возле противоположной стены. — Хотя я бы посоветовала оставить это разговор на другой день. Мы хотя бы с сегодняшней проблемой разобрались.
— Я вовсе не сгораю от нетерпения сейчас же отправиться в логово Вероники, могу тебя уверить. Или в склеп Пенелопы, — я бросила взгляд на часы. Наручные часы я носить не могу — они сразу останавливались. Я наконец поняла, в чем дело, после пяти часов, сломавшись у меня за полгода.
— Элия, мне нужно кое-что рассказать тебе о том, что мы нашли сегодня. — Я не была уверена, правильно ли поступаю, рассказывая Элии о призраке моей матери и куртке. — Думаю, мой дед как-то причастен к её смерти. Мне кажется, возможно, об этом он и хотел вам рассказать в тот день, когда они с Лилой погибли.
Элия побледнела.
— Так это правда. Твоя мать мертва.
— Ты что-нибудь знаешь об этом? — Если она что-то скрывает, будет не очень-то весело. Я ужасно устала вытягивать из ниоткуда секреты о своей жизни, по одному больному ногтю за раз.
Она опустила голову.
— Мы не знали… не были уверены. Но мы с Айви подозревали, что твой дед имеет какое-то отношение к её исчезновению, — лицо Элии осунулось, и она ссутулилась у стены. — Если это так, тогда неудивительно, что твоя бабушка не знала все эти годы. Хотя, возможно… может, она уже узнала это, когда они собирались встретиться с нами. Полагаю, нам следовало что-то сказать, но… Дювал был влиятельным человеком со связями. Вражда с ним сулила серьезные последствия.
Я оглядела коридор, вдруг почувствовав неудобство, обсуждая ситуацию на публике.
— Давайте вернемся в машину, раз уж мы здесь закончили.
Мы вышли в ночь. Вокруг был туман, и холодный северный ветер дул с Озера. Щурясь, я вглядывалась во тьму, задаваясь вопросом, сколько же духов прямо сейчас там, бродят вокруг, создавая хаос. Пристегнув ремень безопасности и заведя машину, я поняла, что дрожу. Было ли дело в потраченной на изгнание Диего энергии, или в поцелуе Брайана, или от произнесенного вслух подозрения, что мой дед мог убить мою мать, я не знала, но, так или иначе, я чувствовала себя как выжатый лимон. В животе заурчало.
