Я не знала, жив ли он, любила она его или ненавидела и знала ли вообще. Путешествовать в одиночку по бесплодным равнинам – опасное занятие. «
Его больше нет, Кази», – все, что она сказала, а я не стала донимать ее расспросами, ведь и без того она выглядела опечаленной.
Квартал Брайтмист располагался в северной части города. Матери удалось найти повитуху и незанятую лачугу, которая защищала от непогоды. На самом деле Джейс был не первым, кто сомневался в правдивости моего имени. Большинство из тех, с кем мы сталкивались в городе, никогда не слышали раньше имени Кази. Мама говорила, что это имя из горных районов и означало «весна». В другой раз она сказала, что оно означало «маленькая птичка», а еще – «божья посланница». Судя по всему, она вообще не знала его значения. Но когда матери не стало, имя перестало быть важным. Кто или что я, превратилось в незначительную деталь. Как меня только не называли, чтобы прогнать: отродье, мерзкий паразит, вредитель, дрянь!
И так было до тех пор, пока я не заставила их захотеть моего присутствия.
Дело в том, что клеймо – это ложь, выдуманная история, в которую отчаянно хотят верить. Это фантазия, нуждающаяся в постоянной подкормке, – ты добрее, красивее, проницательнее, мудрее, ты достойна, – точно рыба, всплывающая к поверхности воды по следу хлебных крошек. Привлеките ее кусочком, двумя, а затем зацепите за жабры. Она будет без чувств, будет биться, не понимая, что потеряла, потому что раздутый желудок полон.
«Казимира», – иногда шептала я, ускользая с едой, спрятанной под плащом, потому что бывали дни, когда даже я забывала, кем когда-то являлась.
* * *
Чтобы развеять подозрения Джейса и убедить его, что я всего лишь солдат, мне пришлось сделать над собой усилие и рассказать ему об обучении и жизни в Санктуме. Но даже тогда мне приходилось тщательно корректировать правду. Обучение рахтана заметно отличалось ото всех. Тренировки, лекции и зубрежка никогда не прерывались. Пожалуй, единственное, что мне не удавалось, – плавание, но лишь из-за недостатка практики. Я была младше большинства новичков, и чтобы показать себя, приходилось работать вдвое усерднее. Здесь проблем не возникало. Самое трудное, чему мне пришлось научиться, – это спать на кровати, а не под ней. Чаще всего, чтобы не мучиться, я прокрадывалась с одеялом в потайной темный ход под лестницей.
Однажды ночью ко мне неожиданно пришла королева. Помню, как я тогда уставилась на пламя фонаря, чтобы не смотреть на нее: мне стало стыдно, что я пряталась в темноте. Она села на пол рядом со мной, потому что проход был слишком маленьким, чтобы стоять.
– В свое время я тоже здесь пряталась, – начала она. – В темном безопасном пространстве. Часто мной овладевал страх, что мои дни в Санктуме сочтены. Впрочем, я и сейчас боюсь: слишком много обещаний мне нужно сдержать.
– Но вы сдержали свои обещания.
– Свобода не завоевывается раз и навсегда, Казимира. Она приходит и уходит, как и века. Мне нельзя расслабляться. Память слишком коротка, и я боюсь забыть.
Я тоже боялась.
Боялась забвения.
Но ничем из этого я не могла поделиться с Джейсом.
Когда он спросил, входило ли жонглирование в мою учебу, я только рассмеялась и сказала, что этому навыку научилась в другом месте.
– Где? – заинтересовался он.
Тогда я солгала, что меня научил друг.
– У тебя умные друзья.
– Так и есть, – подтвердила я, но больше говорить не стала.
На самом деле я была самоучкой. Что ж, иногда отчаяние – лучший учитель. Мне приходилось быстро оттачивать навыки, иначе я бы умерла с голоду. Но его замечание о друзьях заставило меня вспомнить о Рен и Синове. Они прибыли в Санктум через несколько месяцев после меня, обе попали в переделку и не имели близких родственников, которые могли бы вызволить их. Будучи одного возраста и узнав друг друга, пока жили на улицах, мы естественным образом сдружились. Через два года Кейден, хранитель королевы, решал, кто из нас будет проходить обучение и станет рахтаном. Он окинул нас долгим и строгим взглядом, пытаясь определить, перейдем ли мы все трое на следующий уровень. Удивительно, но его жена Паулина приняла нашу сторону. С тех пор мы тренировались и работали вместе.
Я надеялась, что они в безопасности и сидят где-то, пока Синове развлекает Рен рассказами о ракаа. Да, наш план провалился, но мои подруги отличались изобретательностью. Кроме того, у нас всегда имелся запасной план. К этому времени они наверняка поняли, что я покинула Дозор Тора.
– Как далеко поселение?
– Не уверен. Я забыл взять карту и компас. Достань свою и посмотри.
– Думаешь, мы правильно идем?
– Да, – категорично ответил Джейс.
Я не понимала, что его раздражало: мои вопросы или то, что мы держали путь в Касвелл, который находился на территории венданцев.
Он продолжал рассказывать истории о Дозоре Тора, которые, надо признать, приводили меня в восторг. Я ждала их с нетерпением. Сегодня утром он рассказал о Слезах Бреды, семи водопадах в горах Моро. Оказывается, они получили название в честь богини Бреды, которая пришла на землю и влюбилась в простого смертного Ариса. Их любовь была так сильна, что на месте их следов выросли цветы, прекраснее всех, когда-либо созданных богами. Но боги стали ревновать. Они запретили Бреде возвращаться на землю, а когда она ослушалась, то убили Ариса. Ее горе было настолько велико, что реки слез низверглись с небес и устремились вниз по горам, где они когда-то бродили, образуя водопады.
– У основания водопадов растут цветы, которые нигде больше не встретишь.
– Значит, история правдива, – заметила я.
Джейс улыбнулся.
– Возможно. Когда-нибудь я покажу тебе.
Наступила неловкая пауза. Мы оба знали, что он никогда не покажет цветы, но его слова прозвучали с такой легкостью, будто он говорил с другом.
Случались и другие неловкие моменты.
Вчера утром, например, я проснулась от того, что его рука лежала на мне, а грудь прижималась к моей спине. Вероятно, желая согреться, он, сам того не сознавая, придвинулся ближе. Я лежала не двигаясь и думала о тяжести его руки, о тихом звуке его дыхания, о тепле его кожи. В ту злосчастную минуту я пыталась угадать, что ему снилось. Как только пришла в себя, я осторожно отодвинула его руку, пока он не проснулся. Я делала над собой усилие, уговаривала себя не прикасаться к нему. Думаю, он делал то же самое, но сон, как вор, украл наши намерения.
Пока мы шли, я засыпала его вопросами, но делала это так, чтобы они
