мама умерла насильственной смертью?
– Да, – кивнула Сона. – Не знаю, можно ли считать несчастный случай насильственной смертью.
Хван резко выпрямился, его лицо выглядело серьезным.
– Нам нужно сделать две вещи: попытаться разузнать у твоей бабушки, про какой грех говорила шаманка, и выяснить подробности крушения лайнера. Возможно, здесь тоже не все чисто. Я попробую что-нибудь узнать, а ты поговори с бабушкой.
– Спасибо, Хван, – искренне поблагодарила его Сона. – Я очень благодарна, что ты с пониманием отнесся к тому, что я рассказала, и не назвал меня сумасшедшей.
– Ну-у, ты всегда была необычной, и, честно говоря, я соскучился по твоим закидонам, – хмыкнул он, открывая новую бутылку.
Было очень странно и одновременно грустно осознавать, что о таких личных вещах она теперь рассказывает не Хесу, а Хвану. Жизнь стремительно меняется, и человек, которого ты считал лучшим другом, вдруг становится совершенно чужим. А тот, на которого ты никогда не делал ставки, неожиданно оказывается единственным, с кем можно поделиться самым сокровенным.
Полоска яркого солнечного света била в правый глаз, заставив Сона глухо застонать и перевернуться на другой бок. Лежа с закрытыми веками, она зажмурилась от тупой головной боли и приложила пальцы к пульсирующему виску. Все-таки последняя бутылка вчера была лишней. Хотя алкоголь сделал свое дело, и этой ночью Сона спала как убитая. «Интересно, как я добралась до дома? Ничего не помню…»
Приоткрыв один глаз, она осторожно приподнялась на локтях и дернулась: в полуметре от нее на голом полу лежал Хван. Полностью одетый, он спал, слегка приоткрыв рот и подсунув под голову ладонь. «Божечки, мы же не…» Дрожащей рукой Сона приподняла одеяло и с облегчением убедилась, что уснула в тех же джинсах и футболке, которые были на ней вчера. Но это еще ничего не означало. Проигнорировав вдруг охватившую ее неловкость, она потянулась к Хвану и потрясла его за плечо.
– Эй, просыпайся!
Он недовольно застонал и приоткрыл один глаз.
Стараясь не встречаться с ним взглядом, Сона посмотрела на часы и подпрыгнула на матрасе.
– Вставай быстрее, мы на работу опаздываем!
Путаясь в скомканном одеяле, она кинулась к двери на предельной для своего состояния скорости. Очень хотелось пить и съесть чего-нибудь остренького.
– Сколько времени? – сипло выдавил Хван, неуклюже протирая глаза.
– Половина девятого! У нас есть тридцать минут на сборы, – уже схватившись за дверное кольцо, Сона остановилась и с опаской обернулась. – Мы ведь не… не переспали?
Хван криво усмехнулся и хитро посмотрел на нее одним глазом.
– Какой ответ тебя больше устроит? – Он широко зевнул, пригладив рукой торчащие во все стороны жесткие пряди.
– Поскольку вряд ли бабуля спокойно бы на это отреагировала, будем считать, что вопрос снят, – Сона толкнула дверь и осторожно выглянула на улицу. Двор был пуст, и из соседней комнаты не доносилось ни звука.
– Ну что? – Хван подошел вплотную, высунувшись поверх макушки Сона.
– Пусть свободен, тебе повезло. – Она запрокинула голову, с усмешкой глядя в его испуганные глаза.
– Мне? А я-то тут при чем? Я вчера собирался вернуться домой, но ты…
– Проснулись? Выходите, я вам похмельного супчика сварила. – Из-за угла, словно призрак, возникла бабуля, и друзья одновременно вздрогнули.
– Бабуль, это не то, что ты подумала, мы просто вчера выпили и… – начала оправдываться Сона, пихая в бок Хвана, чтобы он подтвердил ее слова.
– Да видела я все! Ты-то поди не помнишь ничего, – бабушка крякнула и села на широкий деревянный порог, потирая колени. – Бедный мальчик тебя вчера еле дотащил, ты же вообще была в стельку! Ничего не соображала.
Хван, ободренный словами бабули, смело вышел на улицу и гордо расправил плечи, словно совершил какой-то подвиг. Сона скривилась, послав ему уничтожающий взгляд.
– Ну спасибо. Только зачем ты его оставила здесь на ночь?
– Я? – изумилась бабуля. – Это ты затащила его в комнату, я и глазом моргнуть не успела! Но решила, что нельзя выгонять мальчика на ночь глядя на улицу, поэтому не стала возражать. – Она с такой теплотой посмотрела на самодовольного Хвана, как будто он только что спас страну. – Иди умойся, деточка, а потом садись за стол.
– Спасибо, госпожа.
Хван вежливо поклонился и, показав Сона язык, побежал в ванную.
– Бабуль, тебе не кажется, что это как-то… неправильно? – Сона уже привыкла, что к чужим людям бабушка относится лучше, чем к родной внучке, но сейчас ее разозлило не это. – Тебе все равно, что я провела ночь в одной комнате с мужчиной?
– Ты уже взрослая, делай, что хочешь, – сварливо ответила она, досадливо махнув рукой. – Может, наконец остепенишься и выйдешь замуж.
– Ну нет, так просто от меня избавиться тебе не удастся, – поняв ее мотивы, Сона расплылась в ехидной ухмылке. «И от ремонта тоже!» – коварно подумала она и, вернувшись в комнату за полотенцем, отправилась в ванную.
– Давай быстрее, мне еще краситься, – она отпихнула Хвана от раковины, в которой он с удовольствием плескался уже как минимум пять минут.
– В отличие от тебя, твоя бабушка сразу поняла, что я тебе идеально подхожу, колючка, – промокая лицо, глухо сказал он через полотенце.
– Не обольщайся. Она просто хочет поскорее от меня избавиться, и ты тут совершенно ни при чем, – парировала она, послав ему в зеркале саркастичную усмешку.
– Когда планируешь поговорить с ней?
– Точно не сейчас, ты же будешь вместе с нами есть похмельный суп, «деточка», – взяв с полки тюбик с зубной пастой, Сона невинно захлопала ресницами.
– Вот мелкая… – безнадежно вздохнул Хван.
Потянув носом аппетитный запах острого супа, Сона зачерпнула его себе в тарелку. Бабушка готовила отменно, хоть и делала это не так часто. Было здорово снова вспомнить детство, когда вся семья собиралась за одним столом. Прямо как сейчас. И от этого давно забытого ощущения комфорта рядом с родными людьми вдруг стало одновременно тепло и грустно.
– Как тебя зовут? – никак не унималась бабуля, глядя на Хвана умильным взглядом. «Ага, кого ты хочешь обмануть, госпожа Со Миндже?», – Сона состроила рожицу и продолжила есть.
– Вы меня не знаете? – осторожно спросил Хван и бросил на Сона вопросительный взгляд. Поняв, что он имеет в виду, она едва не подавилась, совсем не подумав о том, как неловко будет чувствовать себя друг.
Имя внебрачного сына мэра десять лет назад гремело на весь Чеджу. Тогда он совершил вопиющий поступок: заявился на телевидение и во всеуслышание заявил о том, что кандидат в мэры Ким Мёнхо скрывал его существование почти двадцать пять лет. Жизнь островитян перевернулась с ног на голову, и еще долгое
