ним, – решил я и принялся помогать солдатам. Никто не будет носиться по пустым помещениям и лестницам посреди ночи в поисках бывшего Бога, раз он сам заблудился где-то в этих коридорах.
Только оказавшись в седле и в нескольких метрах от ворот на территорию замка совета, я понял, что, скорее всего, больше никогда не увижу Аиону, и моё сердце сжалось с такой силой, словно из него выкачали всю кровь и осушили, превратив в пустой сгусток мышц и клубок сосудов. Мой король у меня на глазах превратил в пыль женщину, которая была мне дорога последние годы, а я даже не знал причин, побудивших его так поступить. Чтобы так не повлияло на Риана, я понял одну важную вещь – это был уже не тот человек, которого я считал другом, и в следующий раз я не стану медлить с тем, куда именно наносить удар, если такой шанс мне представится.
Внучка Бога
Ночью мне так и не удалось сомкнуть глаз. Вздрагивая от каждого шороха, а особенно если сосед по кровати шевелился или поворачивался набок, сон как рукой снимало, и я пыталась уснуть заново, но всё повторялось по кругу. Хорошо, что он хотя бы не храпел, такого испытания я бы точно не вынесла. Мужчина уснул быстро, а я сама не понимала, как прислушивалась к ровному дыханию, а время от времени и вовсе косилась на другую половину кровати, пытаясь рассмотреть его в стоявшей темноте. Из-за затянутого тучами неба, лунного света на улице не было, и, несмотря на не задёрнутые шторы, комната была слишком погружена во тьму. Видя исключительно очертания лица и ничего больше, я отворачивалась и на какое-то время снова уделяла всё внимание попыткам заснуть.
Ноги ныли от усталости, вызванной непривычными физическими нагрузками. Девушка, чьё место я заняла, явно не ходила пешком целыми днями. Уж не знаю, какие именно у неё были обязанности среди тех женщин в лесу, но долгие прогулки в них определённо не входили. Руки же не отдавались ноющей болью и не испытывали дискомфорта, и я посмела предположить, что таскание вёдер и других тяжестей ей больше свойственно.
Половину ночи я думала, кем та была и не разрушила ли я её судьбу неожиданным вторжением, пока не пришла к осознанию, что владелица тела могла оказаться сейчас в моём. В этом случае девушке выпала великолепная возможность почувствовать себя принцессой, или вообще стать ей, если мне никто не поверит и не возьмётся за решение этой проблемы. Без божественного вмешательства здесь не обошлось, и у меня в голове проскользнула мысль попытаться позвать мать и спросить у неё, может, она знала, что случилось. Вот только делать это в присутствии спасителя, которого мои крики и призывы к Богам явно разбудят, казалось неправильным.
Откинув край одеяла, я сунула ноги в ботинки, встала с кровати и направилась к двери. Тьма за окном уже начинала преобразовываться в серость утра, но до рассвета ещё было время. Сейчас, пока длится ночь, считалось, что время принадлежит Богине тьмы, хаоса и разрушений, а значит, моей матери и вполне вероятно, что она откликнется на зов, если услышит его. Хоть прежде мне никогда не доводилось так делать, но сейчас ситуация казалась безвыходной. Стараясь не шуметь, я на цыпочках пробралась к двери, отодвинула засов и вышла из комнаты, бросив взгляд на лицо мужчины и убедившись, что его глаза закрыты.
В коридорах заведения было довольно тихо, но откуда-то раздавался приглушённый храп, удары по дереву и едва заметные завывания ветра. В кровати я не обращала внимания на эти незначительные звуки, и слышались они довольно тихо. Под ногами скрипнула пара половиц, заставив меня вздрогнуть и сжаться от страха. Не хватало ещё разбудить кого-то или привлечь к себе внимание посторонних лиц. Не услышав ничего нового, я поспешила спуститься и проскользнула через общий зал на улицу.
Проходя мимо длинных столов, которыми был заставлен весь первый этаж перед входной дверью, я уловила шевеление и замерла, но это оказался какой-то старик, уснувший прямо на скамейке. Он лежал лицом вверх, положив руку на грудь и тяжело дышал через открытый рот. Под лавкой возле его ног, свернувшись калачиком, спала собака. Стоило мне снова зашевелиться, она сонно подняла голову, и её глаза блеснули в темноте зала, но я успела закрыть за собой дверь, и животное не подняло шума.
Оказавшись на улице, я увидела дорогу и лес по ту её сторону. Дождь уже не шёл, вернее сказать, он едва моросил, о чём свидетельствовали редкие круги на лужах прямо возле крыльца. В воздухе стоял запах свежей травы и чего-то ещё, такого знакомого, но название никак не приходило на ум. Прохладный ветерок пронёсся мимо, обдавая свежестью, растрепывая волосы, и я только сейчас поняла, что так и не собрала густую вьющуюся шевелюру в причёску. Ничего, сделаю это перед отъездом, сейчас меня всё равно никто не должен увидеть. Идти под мелкие капли и снова мокнуть не хотелось, но здесь мои крики точно разбудят половину заведения. Вдохнув полной грудью, я отошла от здания на достаточно большое расстояние и, решив, что здесь уж меня мало кто может услышать, обратила взгляд на небо. Остановившись посреди дороги и луж, образовавшихся за время дождя, я взывала к Богине тьмы, как могла.
Я звала её по имени. Звала по роду деятельности. Даже звала словом «мама». Говорила, что мне нужна помощь и это очень важно, умоляла и просила, но она не откликнулась. Никто не откликнулся, не только она, хотя в конце, отчаявшись, я и стала обращаться уже ко всем. Действительно, какое им дело до неизвестной девушки в глубине столь ненавистной им страны, на территории которой прежде их силы были ограничены. Жители Апатии много веков не почитали Богов, не молились им, а некоторые даже не знали об их существовании, но семнадцать лет назад всё изменилось. Теперь, как говорил отец, многие здесь стали прислушиваться к древним учениям, но было уже поздно. Существа, создавшие этот мир, твёрдо решили его уничтожить и не слушали мольбы в свой адрес, и не отвечали на молитвы и просьбы простых смертных. Хорошо, что хоть о предстоящей судьбе знали всего шесть человек, семь, если король Эдгар и королева Солерис посвятили сына. Иначе мне даже не хотелось думать, какая паника поднялась бы среди людей.
Отчаявшись, я опустила голову и посмотрела
