Эрика, а я испуганно кивнула. Чего боялась – сама не знаю, но поджилки почему-то тряслись рядом с этими мужчинами.
– Насколько я помню, – негромко произнёс Аллен, – моих дочерей звали иначе.
– Миа и Мира, – кивнул Ноа и приложил палец к губам. – Если судить по характеру, то Мира – это Эрика, а Миа – Линаэль.
Я непонимающе покачала головой.
– Как такое может быть? – спросила Эрика. – Я точно знаю, что мои родители погибли, когда мне было шесть… Предположительно погибли. Вы думаете, шестилетний ребёнок забыл бы своё имя?
Ноа дослушал её до конца, после чего положил ладони на стол, раскрыв их в приглашающем, искреннем жесте:
– Давайте мы сначала расскажем вам всё, что на данный момент нам известно о вашем прошлом. А после этого вы зададите все интересующие вас вопросы.
Я во все глаза смотрела на Аллена. Сердце трепетало. Я чувствовала чем-то глубоко внутри, что он действительно мой отец. Видела в его чертах лица те же черты, что были у Эрики, видела в его позе и жестах свои собственные жесты. Словно смотрела в зеркало.
– Я похожа на вас, – произнесла неожиданно для самой себя и тут же замолчала, смутившись.
– Так и есть, – кивнул Ноа. – Я знал вас обеих до того момента, пока вы не переехали в закрытое поселение, и Миа – то есть, ты, Линаэль, – по характеру была больше похожа на папу. А Мира – то есть, Эрика, – на маму. Однако, давайте я всё-таки расскажу вам всё по порядку.
– Хорошо, – кивнула Эрика. – Мы с удовольствием послушаем.
Мистер Ноа переглянулся с тем, кого назвал нашим отцом, после чего вздохнул и, опершись локтями о стол, начал свою речь.
– Для начала хочу пояснить, что Аллен вас не помнит, – тот кивнул, подтверждая слова главы клана. – Хотя были отмечены некоторые колебания в его мозге, которые как будто говорят о возрождении памяти, но явных улучшений всё ещё не было. И вы здесь не столько для того, чтобы познакомить вас с отцом, сколько для того, чтобы простимулировать его память. Возможно, вместе мы могли бы пролить свет на то, что произошло в тот день, когда вы остались сиротами.
– Вы хотите сказать, – Эрика сощурилась, – что мистер Аллен не бросил своих детей? Вы уверены, что он ничего не помнит?
– Мы провели огромное количество исследований, потому как он был единственным, кто выжил после трагедии в Хафельшире.
Эрика недоверчиво повела головой, а я почувствовала, что начинаю хмуриться.
– Позвольте мне всё рассказать с самого начала, – вздохнул Ноа и начал свой рассказ. – Я лично знал вас ещё совсем малышками. Мы с Алленом были очень близки, почти как братья, и были вместе во всех делах в последние полторы сотни лет. Но вскоре после вашего рождения Аллен вместе с женой и дочерьми переехал в поселение Хафельшир, куда не было ходу тем, кто не проживал в этом месте. Туда не приглашали в гости и не пускали посторонних. Мне до сих пор не известно, что там происходило внутри. Всего вы провели в этом поселении около года, прежде чем случилась трагедия.
Он выдержал паузу. Аллен всё ещё молчал, скрестив руки на груди, и задумчиво смотрел куда-то в сторону.
– В Хафельшире что-то произошло, – продолжил Ноа, постучав скрещенными пальцами по столу. – Впоследствии в нём были обнаружены следы боя, однако трупов не было. Самому Аллену удалось оттуда выбраться, но память его так и не восстановилась, хотя прошло уже пятнадцать лет. Он не помнит, что там произошло. Не помнит ни жену, ни дочерей. Мы не нашли ни единого бывшего жителя Хафельшира – ни живыми, ни мёртвыми. Вы – первые, кого мы отыскали, и то, как вам самим известно, совершенно случайно. Поэтому сейчас, милые леди, к вам главный вопрос: помните ли вы что-нибудь из своего детства?
Я неуверенно посмотрела на Эрику. Или Миру? Как к ней теперь обращаться? Сама она тоже явно задалась этим вопросом, потому что произнесла:
– Во-первых, моё имя – Эрика. Не подумайте, что если у вас есть анализ кровного родства, то я соглашусь признать этого дракона своим отцом и с радостью приму имя, которое вы мне дадите. И нет, я не помню ничего до того момента, как меня нашли мои приёмные родители.
– Но ты помнишь момент встречи с ними? – заинтересованно подался вперёд Аллен. Он не пытался ни на чём настаивать, и это немного успокаивало.
– Нет, я помню… что было темно и холодно. Помню, что старалась не плакать. В голове засела мысль, что плакать нельзя. Я не понимала, где и почему нахожусь. Было слишком темно. А потом появился свет, и лицо… той, которая заменила мне маму. Потом помню, что мы долго тряслись то ли в телеге, то ли в каком-то экипаже, и мама кутала меня в свою шубу. Больше ничего не помню. Мы никогда не разговаривали об этом. Возможно, родители хотели рассказать мне об этом, когда я вырасту, но они погибли.
– Я искренне сожалею, – тихо сказал Аллен. – Возможно, в том, что случилось, моя вина.
Эрика фыркнула и, скрестив руки, отвернулась.
– Линаэль, что насчёт тебя? – спросил Ноа.
Я задумалась.
– Сказать по правде, я не знаю, как и когда стала жить с отцом. Мои первые воспоминания начинаются в возрасте семи лет, когда я впервые пошла в деревенскую школу. Надо мной все смеялись, потому что я была самой маленькой и самой глупой.
– Это нормально для драконов, – заметил Ноа.
Я кивнула:
– Но никто не знал, что я дракон. Когда во мне проснулась сила, мы решили, что у меня какая-то далёкая кровь волшебников, настолько слабая, что всё, что я могу – это вызвать снег.
– Совсем ничего не помнишь? – повёл головой мистер Аллен.
– Ничего.
– М-да, – протянул Ноа. – В таком случае я распоряжусь, чтобы с вами поработали медики. Возможно, при определённом воздействии удастся расшевелить что-нибудь.
– Вам известно, почему мы ничего не помним? – спросила я, почему-то обеспокоившись.
– К сожалению, нет. У нас есть только версии.
– Будьте добры, поделитесь, – попросила Эрика одновременно вежливо и дерзко.
