наш праздничный прощальный обед, — решил-таки нарушить молчание правитель, — перед тем, как мы покинем твой гостеприимный дом.
— Как будет угодно великому эла, — отозвался Рэтар.
— Что ж, — правитель встал на своё место и взялся за кубок, приглашая двор за стол. — Прекрасно.
Феран взял кубок и сел за стол.
Рэтар думал, что сойдёт с ума, пока весь этот разгул пил, ел и веселился, выдёргивая из него последние жилы. У него не было никаких сил, чтобы выдерживать это. Но он терпел эту пытку, потому что это самое малое, что он мог. Всё ничтожно по сравнению с тем, что ему нужно будет сделать с его Хэлой.
— Я рад, что ты не противишься моему решению, — проговорил эла, уже прилично опьянев и давая Рэтару возможность вернуться к вопросу.
— А я могу? — спросил феран.
— Разве ведьма тебе не дорога, — пьяный, но всё ещё способный нанести удар и смотреть на то, что на это сделает противник, — ты же привязан к ней.
— Глупо не ценить дорогую и весьма полезную вещь. А я вроде не глупец, — отозвался Рэтар, как можно спокойнее.
— Не глупец, — согласился эла, снисходительно улыбаясь. — И я рад, что мы понимаем друг друга. В данном вопросе.
— Понимаем? — с вопросом повёл бровью изарийский феран и ухмыльнулся.
— Разве нет? — удивился великий. — Мы же друзья, Рэтар.
— Тогда ты не откажешь мне? — спросил он, всматриваясь в правителя.
— Откажу?
— В дружеской просьбе о моём праве ферана.
— О, Рэтар? — правитель нахмурился, а зал мгновенно замер.
— Моё право, — пожал плечами хозяин дома, стараясь быть отстранённым. Надо было, чтобы присутствующие здесь не вникали в истинные причины его просьбы. — Закон был нарушен в моей земле, моей чёрной ведьмой. Я мог бы требовать, но раз мы друзья, то я покорно прошу своё право на наказание.
— Ты хочешь сам наказать свою ведьму? — уточнил эла, делая брезгливое лицо.
— Да, — кивнул Рэтар, подтверждая очевидный вывод, а главное очевидное желание.
И видел, как глаза великого полыхнули мерзким огнём — правитель хотел зрелища, это то ради чего он и притащился сюда. Показать кто главный, но при этом вывернуть всё наизнанку. И Лоаяс знал, что могло значить для Рэтара подобное действие. Внутри эла был триумф.
Но снаружи он лишь снисходительно повёл головой. Они оба продолжали играть свои роли.
— Хорошо. Раз ты так хочешь, — правитель развёл руками. — Мне не хотелось этого, но право ферана — я его принимаю. Да и зачем дёргать палача, призывая его через портал из Йерота ради пятнадцати ударов кнута. В самом деле.
Рэтар склонил голову в благодарности, его выворачивало, а он благодарил.
Он лежал на полу своих покоев и уже не пытался взять себя в руки, его трясло, рвало на части, било наотмашь. Из глаз текли слёзы. Рэтар зажмурился. Внутри него сейчас было холодно и мертво. Он убивал чувства, он травил себя, потому что нельзя было выходить завтра пороть Хэлу и при этом чувствовать.
Он будет пороть Хэлу.
Принятие было болезненным и жестоким. Она самое ценное, что у него есть. Она целый мир, который Рэтар выдернул силой, принуждением. Забрал себе, сделал своей. Он любил её до безумия, сходил с ума. Она самое нужное, самое дорогое. Улыбка, взгляд, голос, запах, прикосновения, близость. Рэтар никогда не верил в судьбу, но Хэла… обретя её, он поверил в то, что такое бывает, она была его судьбой. И он потеряет её завтра, причинит боль своими собственными руками, и потеряет.
Он больше не увидит её открытую улыбку, больше не будет её любящего взгляда, мягкого голоса, тёплого запаха, нежности прикосновения, страстной близости. Он убьёт её любовь к себе, выбьет плетью, пятнадцать ударов и она станет далёкой и чужой. А он проведёт отведённое ему время до смерти в ненависти к себе, презирая и проклиная каждый свой вздох. Но лишь бы она была жива. А на нём уже так много того, что он не мог себе простить…
В бессильном гневе он разбил в кровь кулаки. Боль не давала забыться, а так хотелось. Но было страшно.
Всё станет как раньше. Станет. Будет так, как было до того, как в его жизнь ворвалась его ведьма с её безумным хаосом, с её сводящим с ума беспорядком. С её оживляющей его силой. Он снова перестанет быть живым. Будет так, как было всю жизнь.
Рэтар закрыл глаза, а открыв, оказался в бескрайнем поле.
Трава цвета земного тариса, словно шевелилась от ветра, но было тихо. Над головой невероятно красивого цвета небо.
Он обернулся и увидел огромное дерево. Оно было такого же цвета, что и трава. Ствол массивный, внушительный. Крона такая же как трава, тарисовая, листья волнистые. Он пошёл к дереву и заметил под ним девочку, на вид лет двенадцати.
— Эй, — окликнул он её и понял, что ему тиров пятнадцать не больше.
Осмотрел себя — действительно был мальчишкой. Было непривычно и странно.
— Ты кто и что тут делаешь? — спросила девочка, нет, спросила, боги, это была Хэла.
— Я Рэтар, я сплю, — ответил он, сев перед ней на колени. — Это ведь сон.
Она насупилась, надулась, круглое личико со вздёрнутым носиком стало ещё более круглым, словно она хотела подуть, но не получалось. Невероятно милая.
— Это я сплю. Это мой сон тут, — выдохнула она. — Иди в свой сон, спи в другом месте.
Рэтар улыбнулся. Она была одета в широкую цвета колны рубаху без рукавов, доходившую ей до середины бедра, а на ногах были такого цвета, что и рубаха, короткие штаны, до колена. Босая. Волосы были длинные, такого цвета как и сейчас, ну может более светлые и без седины, конечно, распущенные по спине, явно мягкие и со странным сладким запахом. Он непроизвольно втянул его носом. Ему так хотелось прикоснуться к волосам, но он сдержался, встретившись с суровым взглядом ирнитовых глаз.
— Ты что делаешь? — спросила она.
— Чем это пахнет? — в свою очередь задал вопрос Рэтар.
— Ты совсем что ли? — возмутилась девочка. — Блин, иди уже отсюда, это моё дерево и мой сон.
— И куда мне идти? — возразил он и повёл плечом. — Я же тоже сплю.
— В одежде спишь? — спросила маленькая Хэла, указывая рукой на верхнюю одежду, в которой он был.
— Просто уснул одетым, — ответил Рэтар, пожимая плечами.
— Тогда вот иди, просыпайся и ложись спать, как положено, — буркнула она и отвернулась.
А он не удержался и провел по волосам рукой. Действительно мягкие, захотелось уткнуться в них лицом.
— Да блин, ты серьёзно? — девочка почувствовала и конечно отодвинулась
