— Ты не хочешь, чтобы я ехала на конференцию? — медленно спрашивает она.
Выражаю протест движением головы. Что-то и слово выдавить не могу.
Здесь темно, как в склепе, и я выключил несколько ламп, но золото в ее зеленых раскосых глазах иногда прорезается всполохом, будто подпитывается жаром лучей нутри.
— Вкусная конфета, — бормотанием блуждаю по ее увлажняющейся коже, уже распробовав ее теплый, мягкий рот.
— У меня есть еще конфеты, — тараторит Яна.
— Да неужели?
Избавляю ее тело от одежды, она сама стягивает кофту. Прокусываю ткань, Яна хихикает. Она думает, я играючи клыки выпускаю. Не поднимаю на нее взгляда.
Беру ее нахрапом глубоко и жестко. Белое тело дугой удерживаю на диване. Яна вытягивает руки, чтобы хвататься за подушки. Ну, держись, кошечка.
Она толкается в ответ, неумело и медленно. А разлетается очень скоро, и ее стоны, как острые осколки, градом вонзаются прямо в душу.
Когда усаживаю ее себе на колени, она вяло обнимает за шею. Уверенно ласкаю и дергаю ее клитор, она разлетается, поддеваю ее пальцами нутри, она разлетается. Вязкий сахар струится у нее в межножье, и я хочу зарыться туда лицом, но удерживаюсь, хваткой-поцелуем за ее пухлую щеку.
— Смотри, ты, видимо, так любишь.
Яна лепечет что-то невнятное.
— Сейчас я покажу тебе, как я люблю.
— Да? — резковато приподнимает Омега голову.
— Да, — тяну звуки ей прямо в выемку между ключицами.
И приподнимаю Яну за подмышки и переношу к письменному столу.
Когда ставлю на колени, она даже оглядывается. Возможно, вспоминает, где конкретно находится. Ее взгляд натыкается на поверхность уступа скалы. Мое тело будоражит волна дрожи.
Яна старается брать глубже и лизать сильнее. И вообще все одновременно делать. Мне настолько нравится гладить ее растрепанные волосы, что впадаю в состояние оцепенелого умиротворения, словно сердечный ритм перестроился под движения моих пальцев.
Пингом звякает комм на столе, сбрасываю звонок и отключаю систему.
И просыпаюсь.
Я здесь кое-что конкретное делаю. И это не сопли на кулак наматывать.
Укладываю ее на столе, чтобы взять снова и дать ей пропотеться на несколько жизней вперед.
Яна слегка мечется. Невольно губами успокаиваю ее всхлипы и мычания.
— Альфа знает, что делает, и Альфа сделает все, как надо, — убеждаю, громко и четко.
— Да, Альфа? — ее глаза наконец фокусируются на моем лице.
— Да, кися. Все будет, как должно быть. Вот так.
Стол даже пошатывается, а она впивается ногтями в мои руки.
Проклятье, в моей голове бунтующие эмоции превращаются в мысль, у которой тут же отрастает сотни голов и они везде просовываются.
Я же делал подобное. Я уже пытался. Когда заставлял ее Альфа-приказом. Все это было, я пытался. И я снова… Но это нужно сделать. Все должно быть правильно.
Я не нуждаюсь в ее повиновении.
Вовсе не требую подчинения.
Мне нужен контроль.
Контроль над всей ситуацией.
Ситуация, которая «мы». Ситуация, в которой моя Омега так неопытна и наивна, и так своенравна, она же не понимает, что происходит… и невозможно обьяснить то, что приходит с опытом прожитых столетий.
Ей просто нужно отдать контроль мне.
Но я же начинал подобное. Уже намеревался загнать ее в тиски.
Сцепляю зубы, ее руки на себя дергаю, и двигаться чаще начинаю. Яна мотает чуть головой, локоны взмокли. Ее терпкий запах будто дымкой заполняет комнату. Ловлю вздохи клыками.
— Омеге нравится? — мой тон кажется холодным.
— Да, Альфа, — неуверенно кивает она не сразу.
— Это самое главное, Яна. Тебе же нравится.
— Да, Альфа, — шепчет она, заставляя себя удерживать на мне взгляд и заметно каких усилий ей это стоит.
— Я рад. Я рад.
Стол шатается, она терзает губы зубами и хныкает, и пальцами я нащупываю метку на ее запястье.
Узел неконтролируемо вскакивает, вызывая у нас обоюдных шквал выдохов, и я делаю ей ребенка. Вот прямо так.
Я не планировал. Млидонье, ни на секунду. Чуть позже, куда нам сейчас? Точно не сегодня.
Легкие работают наизнос, когда Яна захлебывается мелкой дрожью удовольствия. Ее белое тело будто вытягивается в длину, принимая и принимая вспрыскивания узла.
Не помню, как доношу ее обратно на мягкие подушки.
Распрямляю влажные волосы, видимо, так долго, что Яна отодвигает мои руки.
Ее глаза затянуты поволокой, и горло работает с перебоями, но она опредленно соображает получше.
— Ты… т-ты только что сделал мне малыша? — выговаривает она потрясенно.
Достаю ей воды, нахожу еду, и пролистываю наспех каналы на плазме. Только бы не этот клятый Инквизитор сегодня оклемался. Только бы не сегодня.
Но все тихо.
— Да, — коротко отвечаю.
Забрасываюсь водой сам и пою ее насильно.
Яна молчит, моргает невидящим взором в телевор.
Неважно, сделал так сделал.
Я еще не закончил, поэтому продолжим.
Глава 19 КАИН
Ей надо бы отдохнуть час или два, но я останавливаюсь на двадцати минутах.
Вырубаю электрику, перепроверяю дверь, и веду Яну в примыкающую комнату. Здесь все компактнее: есть и стол, и мягкие сиденья, и добротный ковер. Еще есть свет Ашшура окна и гигантское, в мой рост, зеркало.
По изгибам ее тела скольжу свободно, влажными руками, — это настолько Яна взмокла. Скольжу и спереди, когда она на спине принимает меня, и скольжу сзади, когда она выгибается, стараясь активнее участвовать.
Яна постоянно обращается ко мне. Альфа, Альфа, Альфа. Будто с вопросительной интонацией. Все мои силы уходят на то, чтобы помалкивать.
Когда снова пользуюсь горячкой ее услуживого рта, она смотрит на меня снизу, моргая часто-часто. В затуманенных глазах словно вот-вот всплывет ясный вопрос или озарение.
— Я компенсирую это тебе, — надломленным голосом убеждаю ее. — Я компенсирую, Яна. Мы поженимся. Все, как ты хочешь, будет. Я клянусь, Яна, моя льяна.
Я не знаю этого мужчину, что говорит, он старается, пока я держусь. Нужно закончить начатое. Мне нужен контроль над ней. Над ситуацией, да.
Выпускаю узел прямо у нее во рту.
Держу мечущиеся ладошки в своих. Она обескуражена, а я едва на ногах стою. Это так прекрасно, так зрелищно, так правильно. Она моргает все медленее и медленее.
— Ну, смотри мне в глаза, Яна, слышишь меня?
Она старается коротко кивнуть.
Ее громкий выдох заполняет комнату, когда узел спадает. Я делаю шаг назад, пошатываясь, но потом подхватываю Яну на руки.
— Ша, — осыпаю ее лицо поцелуями, — самая хорошая Омега во вселенной. Моя льяна. Дыши медленнее.
— Каин, — цепляется за мой локоть и ищет в моих глазах что-то, — Каин, что с тобой? Мы не останавливаемся? Ты меня… Помнишь, ты, т-ты… Ч-что ты компенсируешь?
— Ша, — баюкаю ее лицо и слова, слетающие с ее уст, сходят на шепот, звуки бессвязные и не интерпретируемые.
Только она бросает на меня короткий взгляд, наполненный чем-то, напоминающим укоризну.
Разворачиваю нас и двигаюсь к зеркалу.
Отражения огней небоскребов и Капитолия порождают световой прямоугольник перед грузной рамой.
Все будет видно.
— Попей воды, — убираю налипшие на лицо волосы, — еще чуть.
— Каин, — маленьким тихим голосом говорит она, — мы не идем домой? Не идем?
Наверно, прошло три часа, как она поднялась ко мне. Омега хорошо ориентируется во времени. Хотя в глазах ясность почти потеряна.
— Не разговаривай так, — зачем-то грублю, — говори как обычно.
Она непонимающе обводит комнату взглядом.
Перед зеркалом усаживаю нас чуть поодаль, прижимая ее спину к своей груди. Ласкаю сумбурно, приучаю ее смотреть на нас и не рыпаться, и Яна вроде адаптируется. Мурлычет, постоянно хватает меня за пальцы по отдельности.
— Альфа! — она даже пытается широко глаза распахнуть, когда я насаживаю ее на себя и широко развожу тонкие ноги.
Вынужден сдвигать ее лицо скулами, чтобы она смотрела прямо на нас.
