— Последнее время, да, он буянить стал, — продолжаю я, — так что жди еще небольших ваших рандеву… как это сказать? За моей спиной, кошечка.
Яна откладывает коробку с едой в сторону и не сразу ко мне поворачивается. Улыбаюсь ей, не стесняясь клыков.
— Я думала, ты ведь, ты не заметил тогда! Как это так, а ты знал? Или знаешь уже?
Когда мы с ней разговариваем, нутро пылью забивается. Считаю минуты, что мы с ней не… соединяемся. А если мы порознь находимся, то теряю фокус и мысли змеями расползаются по жилам, призывая уже изнутри кровь двигаться-двигаться к ней. К моей льяне.
— Накатило потом. Пресекай это. Не будь дурой.
Всего ей не скажу, и, конечно же, все сделаю, чтобы скотина до нее не добралась. Волк давно в невменяемом состоянии из-за вековой неволи. Омеге не место сейчас с ним рядом быть.
— Уж я не могу пресечь, — фыркает она и снова за вермишель берется. — Тем более…
— Тем более, что? — едва удерживаюсь от вспышки гнева.
— Ничего, — бурчит она. — Тебе ведь плевать, что я скажу.
Вот мы иногда в эту точку возвращаемся. И я не собираюсь по этому кругу блуждать, чтобы все время сюда возвращаться. У меня во связке с моей льяной никаких лабиринтов не будет.
— Вставай, и вперед. Наполню тебя.
Она мешкается, и вздергивает голову, когда поднимается. Ах мы не любим, когда наш Альфа использует буквальное значение слов.
Но с сегодняшней ночи… до завтра, и до ночи после, Яне придется это полюбить. На физическом уровне. Ей придется, и нет, меня не мучают угрызения совести.
Глажу ее волосы, когда беру сзади. Вскоре у нее бедра мелко подрагивают от наслаждения.
Тело у нее как изысканное украшение и как белый кусок мяса.
Ей приходится нелегко, потому что это тело создано для того, чтобы нуждаться в семени Альфы. Яна старается потребность преодолеть и все всегда заканчивается тем, что тело выигрывает. Она метушится, если хоть капля на кожу попадает, и вся изнывает, в испарине и спазмах. Я всегда помогаю ей и тут же засовываю капли внутрь.
Потому что я добрый в самом деле.
И то, что сейчас с ней сделаю… у меня скопилось уйма прошлого, поэтому я хорошо вижу будущее.
Яна себя погубит, если не начнет играть по правилам. Выкрутасы накопятся, и гормональная карусель даже Альф взбудоражит вокруг. Ей хотя бы на ближайшие лет двадцать побыть прилежной, глаза в пол, Омегой.
Я тут даже своим удовольствием жертвую, потому что… меня, конечно, заводят ее выкрутасы и капризы. Бесят и раздражают, но хочу ее и такой.
Кручу ее час и лишаю передышки.
От стонов и поскуливаний спальня будто дурманом наполняется, и я им дышу. Влажной похотью. Яна — старательная, становится более инициативной.
Отчего-то сердце морщится, и я сам себе контроль удваиваю.
— Ты пахнешь как праздник, — волосы ей с лица убираю и строго разговариваю. — Твой Альфа хочет тебя. Твой Альфа останавливаться не собирается.
— Каин, — шепчет она, — я… свет бьет в глаза.
— Сейчас, кися, — в ответ шепчу ей на ухо. — Альфа все сделает.
Полизываю влажную шею, Яна хныкает и гладит себя по животу. Полизываю и метку, а она возбуждается еще пуще.
— Ша, — приказываю мягко, когда возвращаюсь в темноте и обнаруживаю, что она метушится. — Тебя не оставлю больше, ты… Хорошая ты моя, Яна.
Следующий час дико деру ее. Надеюсь, что не вызову гон у себя. Не катастрофа, но только бы не сейчас.
Снова не даю передышку. Она держит глаза полузакрытыми, часто называет меня Альфой.
Да, я — твой Альфа, кошечка, и все будет, как должно быть.
Яна не знает собственного тела. Изучим вместе, но меня потряхивать начинает, когда сценарии картинками в башке вращаются.
Надо придерживаться четкой последовательности действий, а не отвлекаться на фантазии.
Но я отвлекаюсь немного.
Усаживаю изобретательницу себе на колени, прямо в сбившейся бельем кровати. Сминаю сладкую щеку и дышу ей в ухо.
Ласкаю нежности между широко раскинутых ног.
Наглядно. Иногда медленно, иногда брутально.
Яну пронизывает несколько молний оргазма. Упрямо взгляд отводит, а ее межножье только выше поднимаю.
— Ты, видимо, предпочитаешь, чтобы я трогал тебя в конце растянуто и неспешно.
Она даже пытается что-то ответить.
Жестко беру ее тремя пальцами. Тоже наглядно. Она течет и течет чистым, жидким медом. Сам скрываюсь в ее волосах, но иногда слежу за выражение на кукольном лице. Она поплыла, и задыхается постоянно.
Не помню, как обрываюсь, но затем заталкиваюсь ей в рот. Заставляю на меня смотреть. Помогаю ей…
… но недолго.
Рука сама ласкает ее непослушную копну, но ее ртом я теперь пользуюсь. Яна покорно берет, запах остро-сладким цветком раскрывается, будто кисель в воздухе разливается. Ясно дело, покорно, и ей все нравится. Ты — Омега, моя киса.
Пользуюсь ею, стоп-кран каждую минуту нажимаю.
Яна… Как же глубоко она берет. Волосы как лепестки наощупь под моей ладонью.
Не выдерживаю, срываюсь — целую в губы, слишком увлекаюсь.
Связка улеглась уже между нами. Часть ее эмоций прощупать могу. Я… какая же приятная, ладная энергия у Яны. Как поступь грациозной лани.
Одергиваю себя. И на лицо ей спускаю.
Да, вот так.
Ее пальцы дрожат, когда собирают семя. Она сбивчиво облизывает собственные подушечки. Помогаю ей, говорю ересь несусветную.
А затем вдавливаю ее лицо в матрац, заставляя нижнюю часть влажного тела оттопыриться, и беру еще раз. Когда выпрыгивает узел, сам себя не слышу.
Дарю Яне сон на пять часов.
Перед рассветом начинаю снова, разбудив ее без оглядки.
Яна пытается меня приобнять и в щеку сопеть, но за кисти разворачиваю ее и набираю обороты по полной программе.
Она должна будет к концу завтрашнего дня дойти до точки невозврата.
И точки невменяемости.
В той точке у Омеги только один приоритет останется.
Яна прячет свое лицо в ладонях, когда ее течка оборачивается нескончаемым потоком. Спазмами она даже изливается короткими рывками.
Это совсем замечательно.
На мгновение лбом к ее лопатке припадаю. Альфа и не мечтал о такой хорошей и доброй девочке. Альфа выполнит свой долг. Для Альфы смысл появляется только, когда нашей Омеге приятно и интересно.
Внезапно волк скребет когтями по душе. Сходит с ума по Яне. Скотину нужно держать в строжайшей узде. Он хочет, хочет ее. Яна же такая наивная…
— Каин, — выпускает она из себя слова выдохами, — мне нужно… Так нужно. Альфа, ты, ты… Хочу видеть тебя.
— Ша, — ее кожей дышу и размазываю поцелуи по изгибу спины, — ша. Альфа все сделает.
Не надо ее разворачивать, не по плану. Но Яна попросила, и за плечо ее берусь раньше, чем осознаю намерение.
До утра горим и воскресаем.
У нее остается пару часов поспать.
Когда зеленые глаза закрываются, Яна явно даже не в состоянии вспомнить, где находится.
Из спальни в кабинет направляюсь, так как спать не собираюсь.
Клятые пуристые, ненавижу лицемерных тварей. Из-за них и их козней я должен… Сегодня Ив снова вести дотащит, а про мою Омегу они уже знают. Только не в курсе, что мы с ней — истинные. Не дай Млидонье кто-то пронюхает.
Рена, глава моего офиса, беспокойна. Тоже не спит, говорит слишком четко.
— Мы закроем все сделки сегодня. Отправляй мне следующее напрямую.
Плевать на ее тревоги, я занимаюсь делами в режиме, в котором захочу.
— Отклони все запросы от пуристов, знаешь, — приказываю. — Все. А реакции мне неинтересны, не звони.
Они будут в ярости, что отправляю кого-то другого прерывать минимальный контакт. Но нет более красноречивого способа передать мое послание. Пусть гадают: я соскакиваю или на другой уровень выхожу.
Яна завтракает основательно, покорно все съедает.
Тело расслаблено, а взгляд немного затуманенный.
Чешет метку, когда думает, что я не вижу.
На выходе запястье неожиданно вылавливаю и языком прохожусь. Она смотрит на меня большими, расширившимся глазами.
