ужасно пошло, но ей отчаянно хотелось в кондиционированную прохладу личной гостиной, так что в итоге им удалось прорваться туда.
Однако даже тогда, когда за ними захлопнулась дверь ее покоев, расслабиться не получилось. Шерсейн усадил жену в кресло и отправился искать аптечку. Герхилер устало сел у ног Кэйлы, а Элимей – нежный и трепетный Элимей – продолжал чиркать в огромном альбоме своими мелками, усугубляя дурное настроение жены.
Хрупкому блондину хотелось врезать за этот мерзкий звук или хотя бы накричать, но Кэйла удержалась. Она твердо для себя решила – сначала разберется со всеми срочными последствиями этого брака и только потом решит, что делать дальше. Возможно, наги не захотят оставаться ее мужьями, очутившись на родной планете? У них наверняка были свои планы на жизнь, до того как им пришлось бежать. Что ж, это они обязательно обсудят, но немного позже…
Девушка едва не расцеловала Шерсейна, когда он поставил перед ней бокал холодного сладкого сока и две таблетки от головной боли. Пока она принимала лекарства, Черный начал мягко массировать ей ноги, даже не пытаясь поднять голову или поймать взгляд. Тогда Кэйла сама запустила пальцы в его волосы, наслаждаясь их упругостью и шелковистостью, и коротко изложила план на ближайшее время:
– Сейчас уладим последние формальности и улетим в поместье. Юристам нужно несколько дней на подготовку всех документов и виз. Потом слетаем на Серпент. А дальше… Если вы решите жить своей жизнью, я вас держать не буду. Развод займет не больше часа даже с оформлением документов.
Реакция мужчин Кэйлу поразила – Элимей вскрикнул и выронил свой альбом. Шерсейн посмотрел на нее укоризненно и сказал:
– Госпожа!
Герхилер просто поднял голову и уставился на нее своими невозможными глазами с вертикальным зрачком.
– Ладно, ладно! – замахала руками Кэйла. – Я поняла, вы действительно хотите попробовать жить в браке. Тогда переходим к делам!
По ее приказу младшие члены клана отыскали гневную Эльзу Скиапарелли и пригласили «обсудить совместную работу с известным художником, супругом благородной лейны Аттавии». Дама явилась вся в черном, с мундштуком в руках и ехидными шпильками на языке. Но с такими Кэйла привыкла работать. Вежливо улыбаясь, она выложила на стол распечатки с расчетом прибыли модного дома за последние полгода, стоимости коллекций, а также… недоплаты одному конкретному художнику.
Эльза закипела, как чайник, а Кэйла, все так же безмятежно улыбаясь, сообщила, что готова забыть о нарушении тридцати пунктов законодательства, если модный дом заключит с Элимеем контракт. Точнее, не с Элимеем – наг становится супругом, а значит, собственностью жены, так что договор будет составлен на имя матриарха клана Аттавия.
Модельер скрипнула зубами, но Кэйла не хуже самой Эльзы Скиапарелли знала, что времени до следующего показа мод мало, коллекция закончена на две трети, и без главного художника и вдохновителя это будет провал.
Через час бурных обсуждений юрист клана завизировал договор, по которому Элимей творил для дома Скиапарелли – но с территории клана Аттавия. В свою очередь модный дом всюду использовал бумагу и упаковку клана, не забывая об этом упоминать. А главное – оплачивать.
Расстались Кэйла и Эльза вполне довольные друг другом. Модельер прекрасно понимала, что по законам этой планеты матриарх могла своего мужа запереть и никому не показывать, а Кэйла знала, что похвалы Скиапарелли в модном мире дорогого стоят. Клановое производство нужно развивать, а там, глядишь, и до совместного магазина дело дойдет.
Приободрившийся Элимей в качестве благодарности вручил жене свой альбом, чтобы она увидела, что же он там рисовал. Открыв первую страницу, Кэйла невольно залюбовалась – все же талантом Мать-кобра ее мужа не обидела. Рисунки были диво как хороши. Вот она – строгая, почти грозная, смотрит на зрителя, а за спиной блестит окутанный цепями торс Шерсейна. Вот Герхилер с кинжалом. Шерсейн с нежностью на лице, снова она – смотрит в окно. А тут поправляет локон…
Весь альбом оказался заполнен набросками, эскизами и даже вполне проработанными сценками из жизни Кэйлы.
– Я хотел бы написать ваш портрет, госпожа, – пролепетал Желтохвостик, краснея.
Девушка одобрительно улыбнулась художнику:
– Я буду рада такому подарку от тебя. А теперь давайте собираться в поместье. Я устала.
К легкой авиетке Кэйлу вынес на руках Герхилер. Сама девушка предпочла бы Шерсейна, но поймала взгляд Фиолетового и не стала возражать. Мужчине, едва не ушедшему за грань, важно утвердить себя в мире живых.
В уютной каюте они молчали. Кэйла даже задремала на руках у нага под шуршание мелков Элимея и легкий шелест страниц книги законов от Шерсейна. Фиолетовый успел переговорить с юристом клана и получил от него краткое изложение брачных законов Атриума.
Клановый дом – просторный и шумный, встретил их почтительной тишиной. Это тоже была традиция – новобрачных старались не беспокоить. Экономка быстро проводила всех к покоям госпожи, сообщила, что праздничный ужин накрыт в гостиной, и поспешно удалилась.
Кэйла осталась одна с тремя мужчинами и перспективой брачной ночи. Бросив на них взгляд из-под ресниц, девушка тихонько вздохнула. Вот Шерсейна она бы с радостью приняла в своей постели. За эту пару дней он стал ей близок, нужен, даже порой необходим. Элимей… хрупкий блондин вызывал у нее почти материнские чувства. Может, ему хватит поцелуя в лоб? А Герхилер… Черный наг выглядел опасным, и при этом было ясно, что задвинуть себя в гарем он не позволит – будет рядом, и в постели в том числе. Нужно ли ей это?
В задумчивости, позабыв обо всем, Кэйла прошла в спальню и принялась снимать украшения и разбирать прическу. Руки наткнулись на длинную острую шпильку в волосах. Она и забыла про нее. Что там болтали горничные? Что-то неприятное – про метку, которую жена имеет право поставить на муже вместо первой крови, которую проливает в постели женщина. С легкой брезгливостью Кэйла отбросила шпильку на столик и, обернувшись, увидела Шерсейна. Фиолетовый пришел, чтобы помочь ей, и теперь смотрел на шпильку со странным выражением лица. Сообразив, что внимательный наг что-то запомнил из суетливых объяснений, Кэйла спросила:
– Ты знаешь, для чего эта штука? Мне что-то пытались объяснить, но я не поняла.
– Это, – мужчина сглотнул, – инструмент, которым женщины этого мира метят свою собственность. Обычно вырезают клановый знак где-нибудь на видимом месте или выжигают раскаленным краем.
– Что? – девушке стало плохо.
Фиолетовый прилежно повторил.
– Какая гадость!
– Если вы нас не… отметите, любая женщина сможет на нас претендовать.
– Почему?
– Это как… скот без тавра, – нашел аналогию
