Ознакомительная версия.
Слово, данное отцу, я держала. Даже когда ко мне Макс — зеленоглазая мечта всех девчонок с первого по четвёртый курс — подкатывал. Даже когда Эрик — загадочный некромант — с букетиком пришёл. Даже… даже когда сама до звёздочек в глазах влюбилась в аспиранта, в Райлена из рода Даор.
Влюблённость в наследника самого крупного герцогства Верилии длилась недели полторы, а когда схлынула… я искренне возблагодарила отца за то, что стребовал с меня эту троллью клятву. Даже сейчас страшно вообразить, какой бы дурой выглядела, осмелься я подойти к Раю! Ведь мне семь было, а ему двадцать с хвостиком. К тому же за ним половина академии бегала, и даже одна из преподавательниц.
Да, я поняла некоторые плюсы своей несвободы, но всё равно обидно было. Курса с третьего у всех моих подруг начали появляться… друзья. В смысле, друзья особенного сорта — те, кому позволено донести сумку до лекционного зала, или треснуть книжкой по голове, или за косу дёрнуть. Меня за косу дёргали только самоубийцы, а сумку… ну, Кирстен первый, кто к ней прикоснулся.
В тринадцать обида на папу и жизнь достигла апогея. Просто девчонки уже вовсю целовались, а я… завидовала и беззастенчиво врала, дескать, тоже целовалась, тысячу раз, или даже побольше. Втайне от всех, с папиным помощником, с Ридом.
К слову, Рида все мои подружки знали — обычно именно ему выпадало дочку первого министра на каникулы забрать и с каникул привезти…
В ту пору Рид искренне презирал строгие камзолы, одевался по последней моде и только. Кожаные штаны, плотно облегающие икры, сапоги с подкованными носами и каблуками, рубашки невероятных расцветок, стильные шарфики. А если добавить сюда тяжёлый подбородок, орлиный нос, чёрные, как сама ночь, глаза, длинные пепельные волосы… В общем, мне тоже завидовали, даже слишком.
А в день моего четырнадцатилетия отец сообщил о том, что Рид попросился в зятья и что сам король считает его кандидатуру более чем подходящей. Должность помощника первого министра роли, разумеется, не играла. Куда важней было то, что Рид — наследник одного из старейших родов королевства.
— Это престижно, — сказал тогда папа. — К тому же я более чем уверен, что Рид не разбазарит твоё состояние, а это, согласись, важно.
Да, это более чем важно, ведь я — единственная наследница рода, и моё приданое ой как велико. Остальную часть имущества семьи отец планировал передать по завещанию внуку.
Моё согласие было чистой формальностью, зато… в тот день я действительно целовалась. Потом долго пыталась понять, чем же столь бурно восхищались подруги? Нет, мне понравилось, но пищать от восторга не тянуло.
Но грусть не в этом, грусть в другом. Я стала невестой, но толку? Рид был далеко, а парни моих подруг… В общем, червячок обиды всё равно грыз.
Мне присылали тонны цветов, конфет и мелких, безусловно, приятных подарков. Мне строчили письма длиной с философский трактат. Меня осыпали поцелуями и комплиментами при встрече, но… но никто не носил мою сумку до лекционного зала, не ходил за второй чашечкой чая, не ревновал к сокурсникам, не писал на стенах обидные надписи про преподов, которые посмели меня обидеть, и… на вечеринки всегда ходила одна.
Я постоянно уверяла себя, что это мелочи. Что мне, Эмелис из рода Бьен, все эти студенческие штучки совершенно неинтересны и совсем-совсем не нужны! Ну, подумаешь… одна. Зато потом, когда закончу учёбу, мы с Ридом будем вместе. Он обещал носить кофу в постель, и вообще.
Да, я была убеждена, что всё это глупости и шалости… ровно до тех пор, пока рядом не появился Кир.
Не знаю как сказать, как объяснить, но когда, выходя на крыльцо женского общежития, видишь парня, который пришёл, чтобы проводить тебя в столовую… Когда этот самый парень с ласковой улыбкой говорит «привет» и спрашивает, как спалось… Когда осторожно обнимает и касается губами губ, а потом берёт за руку и… нет, это лучше, чем букеты и длиннющие письма.
— Эмелис, что случилось? — прошептал Кирстен, когда мы отошли шагов на десять и от крыльца, и от толпы зевак, которая была на порядок меньше вчерашней.
Я тряхнула головой, прогоняя лишние мысли. Сказала:
— Кое-кто обещался разоблачить наши отношения.
— Разоблачить? — переспросил боевик.
Я шумно вздохнула и принялась пересказывать разговор с магичками. О причине собственного прокола, разумеется, умолчала.
— И как ты к этому относишься? — выдержав паузу, вопросил Кир.
— Я? Никак. Девочки слишком много о себе возомнили.
— Рад, что ты оцениваешь ситуацию здраво.
— Да что тут оценивать? Оспорить нашу честность может только менталист, но я глубоко сомневаюсь, что кто-то из них пойдёт на столь грубое нарушение внутреннего кодекса.
Увы и ах, но менталисты, коих в магическом сообществе раз-два и обчёлся, оспорить честность нашей пары действительно могли. Узконаправленный дар ментальной магии позволяет видеть не только ауру, но и всё, что она скрывает. Начиная от болезней и заканчивая привязанностями.
Если то, что рассказывали на лекциях по видовым особенностям магии, правда, то в случае нашей пары менталист увидит ниточку симпатии, не больше. А для людей влюблённых, тем более столь пылко, как пытаемся изобразить, характерна совсем другая, куда более яркая привязка.
Здесь, в дурборской академии, равно как и у нас, факультета ментальной магии не существовало — одарённых слишком мало, всего по паре на каждый курс. Их, как и некромантов, учили отдельно, по индивидуальным программам. И жили менталисты в общежитии для преподов.
В просторечии дар ментальной магии называли даром всезнайки. Неудивительно, что тех, кто знает о людях заведомо больше остальных, с самого начала приучали держаться в стороне и помалкивать.
— Менталисты не проболтаются, — подтвердил мои мысли синеглазый. — Разоблачать если и будут, то по старинке.
— Слежка и прослушка?
Кир кивнул, притянул мою руку к губам.
— Мою комнату прослушивать не смогут, — заявил брюнет. — С твоей… могу решить.
Я невольно улыбнулась, сказала:
— Не надо. Гости ко мне заходят редко, а в остальном… буду учебники вслух читать.
— Думаешь, девочки оценят? — усмехнулся боевик. — Надеешься, вспомнят про учёбу и отстанут?
— Нет, не верю. Но почему бы не попробовать?
Кирстен вновь к моим пальчикам припал, сказал со смешком:
— Коварная ты…
Я закусила губу, в надежде справиться с ощущением лёгкой слабости, которое этот жест вызвал. Добавила:
— По остальному — нам нужно быть осторожнее. Только и всего.
Ознакомительная версия.
