- Твой отец не убил бы меня, - словно прочитав его мысли, заметила Элейна. - Я не такая беспомощная, как была пять лет назад. Да, Крафус оказался сильным и проворным, а я была просто не готова и устала. Но я могу постоять за себя, принц! - она видела, что он смотрит на неё с сомнением. - Лучше расскажи, как ты продумал путь? Я ведь всё равно его уже видела.
Лефир улыбнулся.
- Отец построил здания в городе так, чтобы всегда оставалась возможность уйти незамеченным. Об этой дороге знаем только мы с ним. Он всегда боялся за меня, и мы часто проходили этим путём ночью, пока все спят и никто не видит. Я бы дошёл отсюда до любой точки дворца через крыши вслепую. Отец запретил очищать крыши от листвы под каким-то благовидным предлогом, но на самом деле слой листьев отлично приглушает шаги, да и на его фоне легко маскироваться, если что.
- К дяде пойдём тем же путём? – полюбопытствовала девушка.
- Значит, всё-таки пойдём? – устало выдохнул Лефир, хмуря брови: ему всё это не нравилось.
Он мог бы козырнуть тем, что уговор был лишь на разговор с Крафусом, но отчего-то не стал этого делать. Ему казалось, что всё, что делает Элейна, она делает ради него, желая помочь и предостеречь, а то, что он нужен ей для разгадки тайн чародея, лишь лишний повод поступать именно так.
- Да, мы пойдём к нему, - подтвердила свои намерения девушка. - Мне кажется, это важно… - она немного задумалась и спросила: - Как его имя?
- Санар его имя, - ответил принц. - Санариус, если быть точным. К нему попасть проще – у него каждое окно выходит на балкон. К тому же сейчас наступит проклятое время, и можно не опасаться случайных прохожих.
Девушка едва заметно улыбнулась: Лефир признал её правоту, и был готов содействовать. Оставалось надеяться, что Санар будет более разговорчив и внятен, чем король, и удастся понять хотя бы его позицию и мнение относительно пропажи принца.
Некоторое время пришлось переждать, пока звезда всходила. Лартус светила едва ли ни ярче Солнца, однако тепла от неё не было никакого, а свет казался серебристо-белым.
- Красивое время, - любуясь светом звезды, задумчиво сказала Элейна. - Вы боитесь магии, боитесь света Лартус, чего ещё опасаются люди, что в действительности прекрасно?
- А магия, по-твоему, прекрасна? – он вопросительно поднял бровь, но это вышло как-то неестественно и наигранно.
- Да, магия прекрасна, – кивнула она. - Пока не пытаешься с ней враждовать, пока не противишься своим способностям, а используешь их – магия прекрасна!
Лефириус неодобрительно фыркнул, подождал, пока Элейна соберётся, и повёл её по пустынным улицам. Им действительно не попалась ни одна живая душа, а занавески у всех были плотно задёрнуты. Элейна поражалась глупости здешних жителей, хотя их страхи и предрассудки были на руку им с принцем. Глупые люди боялись звезды, лишая себя возможности любоваться красотой этого мира в серебристом, каком-то ощутимо-густом свете.
Лефир привёл её к чёрной лестнице, по которой они забрались непосредственно на крышу дома Санара. Этот представитель королевского рода отчего-то проживал отдельно, а не во дворце. Девушка не стала вызнавать. Она давно заметила, что у людей свои причуды, особенно, у знатных. Тем более, дом дяди Лефириуса выглядел дорогим и являлся вторым каменным зданием, встреченным Элейной в Оуиле. Поднимаясь по лестнице, девушка думала о том, что, должно быть, Санариус не любит мрачный дворец. Жилище этого человека не было пугающим, являясь, напротив, каким-то светлым и миловидным. Хотя, вполне возможно, что так казалось из-за серебряного света прекрасной звезды, что сияла в небе.
- Он не очень-то заботится о своей безопасности, – заметила девушка.
- Это так, - подтвердил принц. - Но ему некого опасаться…он весьма располагает к себе и ловко обращает врагов в друзей, а завистников в почитателей…
Элейне стало даже любопытно взглянуть на описанного принцем человека, и вскоре у неё появилась такая возможность. С лестницы можно было легко перебраться на балконы, что принц и сделал на уровне третьего, последнего этажа. Балконы верхнего этажа оказались украшены особенными красивыми перилами, словно созданными специально для того, чтобы было удобно выбираться на крышу, поскольку некоторые извилистые прутья уходили высоко вверх. Выше, чем требовала бы красота. Девушка подумала, что всё-таки Санариус тоже продумал для себя пути отступления на всякий случай.
Девушка остановилась, не переходя на балкон. Она совершила странное для принца действие: лизнула тыльную сторону своего запястья и подняла руку вверх, подставляя ветру. Лефир смотрел на неё с любопытством. Влажный участок кожи постепенно приобрёл лазоревый мерцающий цвет, и Элейна облегчённо вздохнула.
- Можно идти, - резюмировала она, вытирая запястье об одежду.
Мужчина молча подождал, пока она переберётся на балкон и окажется рядом с ним. Но девушка больше никак не комментировала свои действия, и Лефир сдался своему любопытству.
- Объяснишь? – предложил принц.
Элейна вскинула на него удивлённый взгляд, словно полагала, что он и так должен знать, что и для чего она делала. Но, увидев искреннее непонимание увиденного, всё же рассказала ему:
- Считается, что судьбы как таковой нет. Но есть пути, которые ведут к счастью и успеху, а есть другие, которые опасны и вредны. Бывает трудно понять, какое решение толкнёт тебя на тот или иной путь. Но стоит обратиться к Лартус за помощью, и всё становится ясно. Достаточно лишь намочить чем-то кожу и подставить ветру. Если осядет лазоревая пыльца – ты всё делаешь верно, если угольно-чёрная – путь опасен. А если серебристая, то в твоей жизни от этого решения ничего не изменится. Если следовать за лазоревым ветром - обязательно окажешься в итоге там, где и должен был оказаться.
Лефир немного подумал, осмысляя столь странный способ, помогающий принимать решения, и переспросил:
- То есть разговор с Санаром… нужен тебе?
- Выходит, что нужен, - улыбнулась девушка и пожала плечами. – Каждый сам выбирает свой путь. Свет Лартус лишь помогает создавать этот путь уверенно и не терзаться лишними сомнениями.
Лефириус кивнул, решив не спорить. Он указал девушке на следующий балкон, поскольку покои Санара хоть и были длинны и имели не одно окно, более обжитой и любимой для брата короля являлась именно та часть.
Принц снова вернулся на лестницу и взобрался на крышу. Элейна проследила за ним взглядом и принялась перелезать на нужный балкон, благо конструкция благоволила к подобным занятиям.
Элейна без особого труда преодолела расстояние между балконами, спрыгнула на нужный и осторожно заглянула в комнату через просвет между занавеской и стеной. Девушка некоторое время удивлённо наблюдала за представшим перед ней человеком, хоть его было и не очень-то удобно разглядывать из её укрытия. человек удивил её уже тем, что оказался неожиданно молод. Лефириус говорил, что он не стар, но о том, что он и его дядя практически ровесники, принц умолчал. Должно быть, это не было важно, так как не имело решающего значения, но всё же внешность Санара оказалась неожиданной, что привело к некоторой растерянности Элейны. Первое слово, приходящее в голову для описания брата Крафуса было слово «ухоженный». Он действительно следил за собой, и Элейна даже не могла определить: красив он сам по себе или нет, и был бы он красив, если бы, как они с Лефиром, провёл несколько дней в походных условиях. Санар был хорошо одет, у него явно присутствовал безукоризненный вкус как в одежде, так и в общей обстановке комнаты, в которой он находился. Он был строен, и лицо его имело довольно чёткие контуры. Если бы девушка встретила его на улице, никогда бы не подумала, что он может быть братом короля. Хотя, наверно, Крафус в молодости тоже был прекрасен, ведь и по сей день отблески былой красоты можно было разглядеть в нём. Элейна разглядывала его, благо, он не шевелился, и потому можно было спокойно следить за ним. Его волосы были причёсаны и волнами спадали на плечи, лицо и прекрасные карие глаза, особенно хорошо смотревшиеся на фоне светлых волос и бледной кожи, выражали крайнюю степень задумчивости. Однако это была спокойная задумчивость: было не ясно, думает ли он о чём-то приятном или тревожном. Санар невидящим взглядом уставился на хрустальный бокал, наполненный вином, и временами слегка вращал его в руке, наблюдая за колыханием содержащейся в бокале жидкости и игрой отсветов огней в вине. На полу стоял явно пустой кувшин, а на столике несколько явно полных. Молодой человек полулежал на мягком диване, вытянув ноги. Девушка подумала, что должно быть, он выпил уже много, и о том, что дядя принца из тех, кто от вина впадает не в буйство, а в задумчивость. Она решила подождать ещё немного, резонно рассудив, что увеличение количества выпитого им вина позволит их разговору пройти без рукоприкладства. Она ещё раз оглядела Санара, и позавидовала ему: по его виду можно было сказать одно: если у него и было, о чём подумать, то делал он это лениво и неторопливо, ему было спокойно и приятно. Умиротворённый дядя Лефира вызывал у Элейны желание подойти и хоть чем-нибудь испортить ему это состояние. Девушка не знала, что в этом мужчине раздражало её больше: то, что ему хорошо, когда Лефиру плохо, или то, что ему вообще хорошо и не приходится разбираться в чьих-то интригах. Вдруг она задумалась над тем, что, возможно, он думает о чём-то достойном, например, о спасении принца. Но о чём бы он ни думал, его вид раздражал. Она представила, как подойдёт и выбьет из его рук бокал, и тот разлетится на мелкие осколки, разбившись вдребезги у ног Санара, предварительно в полёте обязательно перепачкав его светлую рубашку и бежевые брюки красным вином, что хоть немного подпортит его ухоженный вид.
