Сейчас она испугается, и я…
Не пугается, ещё и колкостью отвечает, отца вспоминает. Дура! Как он здесь ей поможет?!
Надо отдать Нишаль должное, она не прячется за спину служанки, а наоборот выходит вперёд.
Она осмеливается поднять руку на мужчину?! Э-э-э… Нет, я бы этому ушлёпку без затей переломал руки-ноги-рёбра, а лучше просто шею свернуть, он только позорит и свой род, императорский двор. Может, и правда прихлопнуть? Ссора с казначеем…
Боги, она действительно его ударила! И не на эмоциях в истерике, а расчётливо, зло, уверенно, как будто не первый раз. Для женщины такое поведение совершенно неприемлемо, но… Я на её стороне, и это пугает.
Ушлёпок бросается на Нишаль. Я уже почти рванул вперёд, чтобы перехватить его. Нишаль легко подныривает под его руку, разворачивается. Где она так научилась? Она двигается слишком продуманно, чтобы её уворот считать случайным.
Я ожидаю, что она побежит прочь, но я забыл, что так поступила бы любая другая юная леди. Нишаль наблюдает за ушлёпком с самым задумчивым видом, ни капли страха, только брезгливость, словно она не на племянника казначея смотрит, а на мокрицу и прикидывает, откинуть гадость мыском и позволить дальше ползать или прихлопнуть каблуком, запачкав подошву.
А в ушах голос отца: «Сын, дочь Самского губернатора изменилась, теперь она воплощение смирения, кротости и благочестия».
Изменилась, не спорю.
Ушлёпок окончательно впадает в ярость и снова бросается на Нишаль.
– Госпожа!
Нишаль игнорирует выкрик служанки. Потрясающая концентрация…
Сместившись в сторону, Нишаль снова уворачивается, но в этот раз она не просто уклоняется, а перехватывает ушлёпка за запястье, и перенаправляя его же замах, разворачивает его и отправляет в короткий полёт.
Женщины нежные и хрупкие создания, схватки и драки удел мужчин. То, что я сейчас вижу… Либо очередной приступ оказался настолько силён, что я брежу, либо мой мир рушится.
Ушлёпок нелепо взмахивает руками, подскальзывается и заваливается навзничь.
Нишаль подталкивает его в грудь и отступает. Пожалуй, лучшее решение в её ситуации – ушлёпок распластается в траве на берегу, а головой окунётся в пруд. Жаль, не утонет. Остыть ему точно не помешает. Надеюсь, остатков ума ему хватит, чтобы сообразить, что появляться перед другими гостями в мокром виде позор, и прежде всего для него, пока он будет сушиться или искать дворцовых слуг, Нишаль сможет беспрепятственно уйти.
Только всё идёт не так.
Ушлёпок, поняв, что сейчас окунётся, изворачивается с неожиданным проворством, отталкивается опорной ногой и падает, но уже не в пруд, а в сторону беседки. И остаётся неподвижно лежать.
Он явно ударился головой.
Похоже, вмешаться всё-таки придётся. Сейчас Нишаль запаникует…
– Г-госпожа? – горничная смотрит на ушлёпка широко распахнутыми глазами, похоже, она вусмерть перепугана.
Почему Нишаль не беспокоится? Как ни в чём не бывало стоит и совершенно неизящно чешет кончик носа, морщится, а затем присаживается на корточки и вполне уверенно прощупывает шею ушлёпка, хватает его за подбородок, поворачивает и вздыхает с нескрываемой досадой:
– Тьфу, виском о выступ ударился.
С досадой! Других чувств по поводу случившегося у неё нет? Действительно, как мокрицу прихлопнула и теперь переживает, что каблук легко не оттереть. Небеса… Ничего не понимаю, как домашняя затворница, может быть такой?
Вроде бы вижу своими глазами, не с чужих слов слушаю, а не верю.
– Вы… вы убили его, госпожа?!
– Тц, Ата, тише. Я милая, добрая и хорошая. Как я могла кого-то убить? Пфф! Несчастный случай. Или вон, беседка убила. Какая злая беседка, – Нишаль оглядывается, словно что-то ищет.
Боги…
– Госпожа?
Нишаль наклоняется. Из-за горничной я не вижу, что именно делает Нишаль. Когда она выпрямляется, верхняя одежда на ушлёпке оказывается расстёгнута, а рубашка задрана.
Что?!
Нет, это совсем никуда не годится.
И только Нишаль происходящее не смущает, она снова чешет кончик носа:
– Всё же как неловко получилось. Ну-ка помоги.
Нишаль перебирается через ближайший рокарий и с натугой расшатывает в композиции один из камней размером с кочан капусты. Горничная бросается к Нишаль, и вдвоём им удаётся поднять камень. Выбран он явно с расчётом, чтобы со стороны дорожки пропажа не бросалась в глаза. Вдвоём они дотягивают камень до ушлёпка и опускают ему на живот.
– Госпожа, что мы делаем?
– Всё хорошо, – отмахивается Нишаль. – Давай ещё вон тот камешек, он не такой тяжёлый, а два будут как раз.
Нишаль сама опускает рубашку, застёгивает верхнюю одежду и крепко перевязывает пояс, чтобы камни не выпали. Мне бы догадаться, что она затеяла, но я бездумно смотрю из своего укрытия и, кажется, не моргаю.
Резкое движение.
– Госпожа?!
Тихий плеск.
Зелёный ковёр смыкается на потревоженной глади пруда.
– Госпожа, что вы наделали?!
– Хм?
– Это же…, – служанка переходит на шёпот, но я угадываю, что она говорит, – оскорбление его императорского величества!
Горничная права.
Нишаль по-прежнему спокойна:
– Ата, глупости. Вот если бы это было озеро в какой-нибудь деревне, тогда прятать в воду было бы нехорошо, а здесь императорский дворец. Ты думаешь, на дне мало тел? Одним больше, одним меньше. Кто их считает? Лучше давай внимательнее осмотримся.
– Госпожа?
– Я слышала, что есть умельцы, способные по следам прочитать картину случившегося. Я не знаю, существуют ли они не самом деле, но следы наши надо затоптать. Слушай меня внимательно, Ата. После того, как Камиса ушла, я отправилась бродить по дорожкам и вскоре вышла к пруду.
– Так и было, госпожа.
– Пруд мне настолько понравился, что оставалась на берегу довольно долго, любовалась рокариями и даже обошла беседку. Когда я почувствовала, что отсутствую довольно долго, я поспешила вернуться. Нас никто не тревожил, Ата. Всё то время, что мы здесь провели, к пруду никто не выходил. Ты меня поняла, Ата?
– Да, госпожа.
Нишаль с горничной уходят минут через пять. Я не сразу выхожу из укрытия, выжидаю, пока они отдалятся.
Осматриваюсь.
На дорожке оттиски туфель девушек, трава у берега сильно примята. Должен признать, Нишаль неплохо постаралась, но мастерства и опыта ей не хватает, я всё ещё могу найти след, оставленный соскальзывающим с берега телом.
Кто бы мне сказал, что я буду убирать за своей ещё пока не невестой…
Глава 18
Облюбованная скамейка свободна, и я сажусь, чинно складываю ладони на коленях. Ата нервничает, и это плохо. Я отвлекаю её ничего не значащим разговором о цветах, восхищаюсь бледно-розовыми лотосами.
Совесть слегка покусывает – Ате несладко, она с трудом держит себя в руках, а я про лотосы. Но про лотосы я говорю не столько для Аты, сколько для окружающих, пусть слышат о моей прогулке. Племянник казначея за мной пошёл? А зачем, простите? В любом случае, я его не видела. Наверное, потерялся в садовом лабиринте.
В отношении придурка совесть меня точно не мучает. Он бы, окажись я слабой, меня не пощадил – это раз. Уничтожил бы репутацию, избил. Скорее всего, изнасиловал, а может и утопил бы в тех же лотосах. А два – я на камни его не толкала. Самые безобидные, казалось бы, стычки порой забирают жизни. Удариться головой точно также могла и я. Да и вообще… Я всё-таки перешла на магическое зрение, чтобы убедиться, что парень готов, успела оценить гаснущую ауру. Не меньше пяти следов случившейся рядом насильственной смерти. Возможно, что он всего лишь свидетель, у Аты тоже теперь есть след. Но пять раз? Учитывая, что подобный след со временем пропадает, не верю, что парень не причастен, тем более судя по сизым словно плесневым проплешинам, вином придурок не ограничивался, и ему оставалось около пяти-шести месяцев привычной жизни, затем столько же месяцев боли, превращение в полнейшую развалину и смерть. Что же, надеюсь, в следующей жизни он изменится к лучшему, но мне заранее жаль его будущую маму, намучается с ним. Я выкидываю неудачника из головы.
