Мысли путаются, исчезают, превращаются в ощущения — я тону в уверенном, жадном и смелом поцелуе. Получив долгожданное согласие, Мэтт явно не собирается больше сдерживаться, насыщаясь моими губами и даря всё более острые ощущения. Я бездумно вожу руками по его спине, растворяясь в ласках.
Низ живота горит, внутри завязывается дурманящий узел.
Поцелуи покрывают мне шею, заставляя дрожать. Нежные касания губ и языка периодически меняются страстными, несдержанными, всё сильнее распаляя меня.
Я даже не возражаю, когда его рука скользит с груди ниже, проводит по животу, забираясь под нижнее бельё. Непроизвольно поддаюсь движениям Мэтта, хочу их и не скрываю этого. С каждым разом это только усиливается.
Он ненадолго отстраняется, чтобы избавить меня от лишней одежды. При этом движении ко мне возвращается небольшое волнение — без прикосновений и близости Мэтта смелость отступает. Но ощущения не длятся долго. Словно почувствовав их, он снова увлекает меня в поцелуй — нежный, долгий.
Я тут же поддаюсь, где-то на задворках подсознания удивляясь, как всё-таки обезоруживающе на меня действуют его даже самые бесхитростные ласки. Ведь не помня себя, чуть ли не сразу обхватываю его за шею, отвечаю на поцелуй, позволяю раздевать.
Наши губы сминают друг друга в спонтанном созвучии чувств. Лёгкий холодок по телу от неожиданного отсутствия одежды быстро сменяется жаром.
Его прикосновения, ласки, даже самые развратные, поцелуи — всё это теперь желанно, даже необходимо. Запрокидываю голову назад, поддаваясь навстречу Мэтту всем телом. Не знаю, что он со мной творит, но не хочу, чтобы это прекращалось. И мне не стыдно.
Я дрожу, задыхаясь от удовольствия, жадно растворяюсь в происходящем до тех пор, пока вдруг не чувствую — действия Мэтта меняются. Он всё более жёстко прикасается, сжимает почти до синяков, поцелуи всё сильнее напоминают укусы. Кажется, «муж» забывается и действует гораздо грубее, чем в прежние моменты несдержанности. Это больше не похоже на любовь и нежность — скорее, потребность удовлетворить какое-то животное чувство. Даже не страсть…
И, хотя тело всё равно реагирует на его близость, боль преобладает. Обида — тоже. Я уж точно не хочу, чтобы со мной так обращались.
Зову его по имени. Тихо, неуверенно. Мэтт едва ли обращает внимание, резко раздвигая мне ноги.
— Мэтт! — тогда кричу я, чувствуя, как страх нарастает почти до паники. — Ты делаешь мне больно!
Мой испуганный, почти отчаянный возглас всё же доходит до цели — Мэтт замирает, а потом смотрит на меня ошеломлённым, почти диким взглядом, в котором постепенно проявляется понимание происходящего.
Он быстро оглядывает меня, видимо, проверяя, как далеко зашёл. Я тут же ищу руками одеяло — хочется прикрыться. Кажется, Мэтт это понимает — отворачивается, встаёт с кровати.
— Прости, — коротко говорит он, хотя явно не ждёт, что я действительно это сделаю.
По крайней мере, в этом почти ровном тоне всё-таки слышится злость на себя.
— Чёрт, как не вовремя, — не обращаясь ко мне, выдыхает Мэтт.
Некоторое время он сидит за комнатным столом, зарывшись в свои волосы обеими руками, в каком-то немом отчаянии. Похоже, стыдится произошедшего. Но моменты слабости длятся недолго — Мэтт отстранённо встаёт, быстро сжимает кулаки и тут же разжимает, явно пытаясь взять себя в руки. И решительно бросает:
— Мне надо уйти.
Не дожидаясь ответа и едва ли нуждаясь в нём, Мэтт резко выходит.
А я сажусь, отрешённо глядя вперёд, на одну точку, которая расплывается перед глазами. Вдруг становится понятно, что всё дело в сущности мужа. Сегодня я столкнулась с проявлением этого, причём вот так ярко и напрямую.
А ещё… Мэтт сейчас пошёл убивать кого-то. Интуитивно я чувствую это. Да что там — почти знаю наверняка.
Страх сковывает тело, бежит по крови, стучит в висках, разбивает сердце. Мне хочется кричать, но невозможно выдавить ни звука. Губы не слушаются, в горле пересыхает.
Я просто падаю на кровать. Лежу так некоторое время, глядя в потолок. И вдруг вздрагиваю, снова увидев лицо Мэтта так чётко, словно это реальность. Мотаю головой, и пугающий мираж развеивается. Но легче не становится. Я закрываю глаза, но и это не помогает. Передо мной всё равно предстаёт всё, о чём хочется никогда не вспоминать.
Что вообще на меня нашло чуть не отдаться ему? И вот последствия.
Сжимаю губы. Время будто останавливается, по кругу разворачивая передо мной одно и то же — его пугающий взгляд, неосторожные и грубые действия, запоздалое раскаяние… Ночное убийство, свидетельницей которого я стала.
Холодок по коже, мурашки и тревожное предчувствие не оставляют в покое. Прийти в себя никак не получается. Да и зачем? Творится какая-то чертовщина. Притворяться, что всё нормально, глупо даже перед собой.
Отчаяние, страх и гнев сливаются в одну настойчивую мысль — надо срочно бежать! Я тут же вскакиваю с кровати, заметавшись взглядом по комнате. Пора действовать.
Первое, что я делаю — пишу письмо родителям. Быстро, сбивчиво, но с чувством разъясняю ситуацию. Рассказываю правду. Нет смысла сочинять что-то — во-первых, сейчас фантазия работает если только в мрачную сторону, а во-вторых — им лучше знать, как было.
Оставляю письмо под дверью комнаты горничной. Прибавляю к нему с записку с просьбой передать его в руки родителей.
Конечно, я допускаю, что, прочитав всё это; они тут же кинутся к Мэтту с вопросами. Ну и ладно. Раз «муж» такой благородный перед другими, вот пусть и выкручивается из ситуации сам. Остаётся надеяться, что у него хватит честности не отрицать написанное мной.
И тогда родители поймут меня. В письме я уверяю, что у меня всё будет хорошо и что новое место жительства — проверенный и отличный вариант. Что я не поеду непонятно куда, что всё давно уладила, просто не могла рассказать, опасаясь, что Мэтт узнает.
Действуя механически, я начинаю искать деньги. Взяв их, я обеспечу себя всем необходимым. Нет смысла собирать грузную сумку — у Мэтта явно немало денег.
Воровство — да. Я это понимаю. Но после пережитого моральная сторона меня мало волнует. Необходимость любой ценой сбежать отсюда пересиливает всё.
К тому же, Мэтт легко относится к деньгам. Вряд ли он вообще их слишком прячет. И заработать сможет быстро и без проблем. У него уже чуть ли не очереди здесь, в, казалось бы, новом для него городе.
В подтверждении мысли, что Мэтт не беспокоится о деньгах, я очень скоро их нахожу. Сначала — связку ключей в одном из ящичков, а потом — что-то вроде сейфа. Довольно быстро подбираю ключ к замку — интуиция или удача, неважно.
Быстро беру охапку денег, оставив часть ему. Потом бегло пересчитываю то, что теперь моё… Хорошая сумма. Хватит и на дорогу, и на жизнь, и на непредвиденные расходы. Выделив оттуда часть для Гидзи, я перекладываю эти деньги в отдельный мешочек. А то не хватало только повторения ситуации. На этот раз я уж точно не отдам ему всё.
Я не обдумывала, куда поеду. Но какая теперь разница… Назад дороги нет. Дом отныне перестаёт существовать. Так что надо просто вернуть браслет и расплатиться с Гидзи, а дальше — куда заведёт дорога.
Хотя, наверное, лучше не ехать по прямому заданному пути. Колесить из стороны в сторону, двигаться вперёд запутанными зигзагами. Всё-таки Мэтт будет меня искать.
Мэтт… Я вспоминаю, как расширились его зрачки, каким жутким был взгляд, какими жёсткими — действия. Меня снова передёргивает. Казалось, я тогда на себе прочувствовала его внезапную кровожадность.
Что бы ни ждало меня в пути, я уверена: такого ужаса как сегодня, точно не испытаю.
Глава 18. Сиенна
Идея ехать ночью была импульсивной и всё-таки поспешной — я понимаю это, натерпевшись страху в дороге. Зная, что сверхъестественное существует, чуть ли не шарахаюсь от каждого шороха.
К тому же, никак не могу успокоиться после произошедшего. Раз с Мэттом это произошло в самый неподходящий момент — видимо, его сущность, какой бы ни была, непредсказуема.
