В глубине тьмы, где она должна была умереть, отовсюду доносился до слуха то тихий, то нарастающий голос:
— Скучно… скучно… СКУЧНО! Как же мне скучно.
— С-куч-но… — повторила жертва, пробуя слово на вкус.
Да, ей и прежде удавалось повторять слова прочего люда. Её никто не учил разговаривать и писать. Каждый раз взаперти приходилось страдать и слушать происходящее за стенами деревянной темницы. Лишь по ночам пыталась она говорить сама с собой, скрывая это ото всех.
— Ты меня понимаешь? — тьма сгустилась рядом с девушкой.
Если бы кто-то увидел сию картину, ни за что бы не подумал, что человека разглядывают, но так оно и было. Именно это сейчас делала изначальная тьма: смотрела в самую глубь души, и чем больше лицезрела, тем больше ненависти испытывала к тем, кто предал девушку.
Когда-то жертвы добровольно шли насмерть, но со временем всё изменилось. Никто не желал идти добровольно. Тогда-то и приняли единогласное решение сменить традиции и обмануть то, что существовало до них. И всё бы шло гладко, если бы не этот случай.
— Скучно, — вновь повторила девушка, ощущая безумное одиночество, и следующим стало лишь одно. — Да.
Тьма задрожала от ярости. Она заволокла всю деревню, забирая жизни людей, пощадив только семью девушки и переместив их настолько далеко, насколько это было возможно.
— Я стану твоим смыслом жизни, — зарычал направляющийся в её чрево сгусток. — А они станут теми, кем им положено — тварями Межмирия!
Лишь со временем жертве удалось смягчить тьму, и твари получили разум, превращаясь в первых истинных существ арайтов. Но не все — иные стали их пищей и резервом сил».
— Запомни историю, — сквозь сновидение слышала я. — Запомни, кто я. Помоги найти звезд…
— Ася, — поцелуй в губы внезапно прервал сон.
Дейсон сидел на корточках, любуясь мной. Я лежала на диванчике, укрытая тёплым пледом. Не помню, чтобы я ложилась. Взгляд метнулся на читательское место и обнаружил пустоту. Неужели привиделось?
— Я потерял тебя, — прозвучало укоризненно. — Если бы не служанка, убравшая за тобой перекус, то поднял бы весь дом на уши.
— Прости, — смущённо прикрываю лицо ладошками. — Уснуть не могла.
— Если б знал, что так будет, никуда бы не уходил от тебя, — виновато произнёс Дейсон, заправляя выбившийся локон за ухо.
— А где ты был? — интересуюсь я.
— Господин просил кое-что разузнать.
Память — сложная вещь, и иногда давно забытое вспоминается подобно грому среди ясного неба. Настолько чётко, словно кино. Слышу душераздирающий вопль, замечаю, как у любимого пошла кровь из носа. Он встал, отвернувшись, а чужие крики замолкли так же внезапно, как начались.
— Дейсон, — вскакиваю, сердце бешено стучит. — С тобой всё в порядке? Ты тоже слышал это?
— Всё хорошо, — пытается улыбаться, придерживая окровавленный платок. Кровотечение не останавливается.
— Ну-ну, — скептически отношусь к его заявлению, вспоминая правила оказания первой помощи при кровотечении из носа. — Прими сидячее положение и слегка отклони голову назад.
Стоит как вкопанный да смотрит, не понимая, что от него хотят. Ууу! Покусать готова!
— Сядь, я сказала, — приказываю я, и супруг наконец-то решает не нервировать меня.
Непослушными пальцами стараюсь расстегнуть воротник, не с первого раза, но получается. Малюсенький кусочек льда материализуется быстрее, чем на уроках Ботаника, его прикладываю на переносицу. Проходят томительные пять или десять минут, прежде чем кровь перестаёт бежать. Облегчённо вздыхаю.
У нас получилось!
— Спасибо, — благодарит Дейсон. Выглядит при этом ничуть не плохо, а наоборот — даже лучше прежнего.
— Что произошло? — чувство волнения напрягает.
— Откат, — честно сознаётся супруг. — Ещё легко отделался.
— А вой?
— Дейсон! — злобной фурией врывается Вионетта, удерживая на руках спящего чёрного кота.
Неприятные подозрения закрадываются в разум. Потеря памяти — откат. В какой момент всё это случилось? И почему от этого кота исходит истощение, словно все его силы куда-то ушли? Неужто…
— Бенджемин? — озвучиваю я догадку, присаживаясь на край. — Скажите, что я ошибаюсь.
Они хранят молчание, сверля друг друга взглядами. А я теряюсь, не понимая, зачем стёрли память и как она могла вернуться обратно. Неужели плата тому незнакомцу?
— Почему? — нервозно вопрошаю я. — Почему мне стёрли память?
— Прости, мне нельзя ослушаться, — отводит взор ректор.
— О чём ты? — чувствую, что ответ мне не понравится, но хочу знать.
— Это было условие Жизни, — признаётся муж, теряя сознание.
Заметка восемнадцатая Ну здравствуй, мама!
— Дейсон! — воскликнула я, смотря на бледное лицо мужа.
Не прощу, если с ним сейчас по моей собственной вине что-то произойдёт. Не прощу! Как раненый зверь от всей души крикнула:
— Не прощу тебя никогда! Мне плевать, кто ты, но не смей забирать у меня любимого!
Признаться честно, когда я только попала в мир мёртвых, ректор бесил до невозможности. Но ему постепенно удалось влюбить меня в себя. Не могу точно сказать, когда это произошло: после нашего признания друг другу или после воспоминаний прошлого. Дейсон стал для меня смыслом существования в этом месте, жизненно необходимым так же, как воздух необходим для дыхания. Эгоистично, знаю, вот лишь беременным море по колено, когда эмоции хлещут через переполненный край и ты отчётливо ощущаешь, как пытаются забрать любимого, который ни в чём не виноват.
— Успокойся, — взволнованно просит Вионетта, поглаживая по спине. Кот покоится на груди супруга, нахально растянувшись во всю длину.
Успокоиться? Как легко говорит, а совсем недавно сама находилась вне себя от переживаний за Бенджемина. Женская логика — вечный секрет, и мне ли не знать об этом.
Напротив нас открылся портал. Из него, медленно ступая, вышла женщина с белой кошкой на руках. Животное спрыгнуло от прелестной хозяйки, устремляясь к чернышу. Они смотрелись вместе как день и ночь. Не знаю, почему, но уверена, что это девочка, а не мальчик. Как… как на картине, оставленной мамой.
Дрожь пробежала по телу. Мы неуловимо чем-то похожи с Жизнью. А что эта леди — именно та самая, ощущалось на физическом фоне.
— Прости, не думала, что наше знакомство произойдёт при подобных обстоятельствах, — Жизнь подбирала слова, но заметно, что порядком нервничала.
— Что с ними? — спросила по делу, подмечая, как она содрогнулась.
— Жить будут, — промурлыкала кошечка. — Но Бенджемин уйдёт с нами.
— Что? — Вита уставилась на белую кошку, как на врага народа.
Я и раньше догадывалась о влюблённости Вионетты, а сейчас смогла полностью убедиться в этом. Взгляд красноречиво говорил о состоянии хозяйки. Неровное дыхание и защитная реакция, проявляющаяся в виде сложенных крест-накрест рук. Не хватало, чтобы она сказала, притопнув ногой, в духе мыльных опер: «Куда он — туда и я направлюсь!»
— Мисти, любимая, — с трудом расслышала Бенджемина и, по-видимому, он только что разбил сердце выбежавшей ведьмочке.
Жестоко. Хотя и справедливее, чем тешить глупыми надеждами молодое сердце. Но всё равно припомню, чтобы неповадно было!
— Наконец-то мы одни, — расслабилась Жизнь, и весь лоск исчез, открывая взору самую обычную уставшую женщину в годах. — Позволишь рассказать, прежде чем судить?
Я кивнула. Никогда не могла обвинять без весомой причины кого-либо. Так поступают лишь те, кто не разобрался во всём. Да и смысл делать подобное, если можно попытаться понять. А дальше… дальше будет видно, что произойдёт.
— Ты не поверишь, но родители Кости нашли меня в капусте с маленькими котятками. Ох и шуму-то было, — она усмехнулась, окунаясь с головой в собственные воспоминания. — Баба Клава тогда столько ругалась, а Иван Петрович за сыном ушёл. В тот момент, когда надо мной наклонился Костя, я очнулась и встретилась с его карими глазами. Он укрыл меня, взял на руки, что-то спрашивал, но слова проходили мимо ушей. Пока не удалось произнести: «Кто я?»
