столь бешеной скорости, ведь ничего не видно. Но в боковом окне стала замечать, что тени домов редеют. Еще минута в молчании, и мужчина сказал:
– Мы вылетели за пределы полиса. Где он? Странную тень заметили именно в этой части, но она развернулась и исчезла.
Облегченно выдохнула и снова откинулась на сиденье. Унит, миленький, куда ты делся? Куда пропал?
Снова попробовала использовать тот же прием. Словно по наитию управляла тем, что было заложено во мне самой природой. Отец в недолгие моменты нашего общения обронил одну фразу: «Когда ты примешь Дар, поймешь, что он часть тебя, вы больше не расстанетесь».
И сейчас, кажется, наконец-то такой момент настал. Ощущала, как внутри растет странная сила. Она обволакивает тело и сплетается с органами чувств.
Дар разума. До конца не понимала, что это значит, но постепенно до меня доходило. Я могу управлять собственным разумом и разумом других существ. Вытаскивать у них воспоминания, показывать свои. Смогу узнать, кто врет, а кто честен со мной.
Это было чем-то похоже на приказы. Возможно, у всех одаренных в той или иной мере есть Дар разума, просто у меня он развит сильнее. Я сильнее!
Осталось лишь научиться им пользоваться.
Это была последняя мысль, прежде чем увидела распластанное на земле темное тело дракона.
Глава 19. Коул
– Вери Оринтадарская, естественно за выполнением решения будет следить особая комиссия?
Как только дверь за Эвой закрылась, повернулся к чернокожей правящей. Мне показалось, или она бросила в сторону девушки в какой-то мере кровожадный взгляд?
Пусть встанет в очередь. Чувствую, что как только доберусь до Овайо, то или придушу ее, либо… Вторая мысль мне нравилась больше. Она стоила того, что я остался в живых.
Где-то глубоко внутри екало от этой мысли. Я не раз оказывался на грани жизни и смерти, чтобы привыкнуть к опасности. Так бывало. С моей профессией тем более.
Хотя сегодняшний день определенно запомнится мне надолго! Впервые был обязан жизнью девушке, да еще какой… Овайо раз за разом завладевала моими мыслями.
Она менялась так стремительно: то робкая и нежная, то смелая и безрассудная. Ее самоотверженный шаг удивил, но еще больше поразила реакция после. Словно она каждый день рискует жизнью и спасает правящих.
Невероятная девушка. Которая, впрочем, теперь обязана работать со мной в связке. Она еще даже не представляет, насколько влипла и какие на нее наложили полномочия.
Наверняка думает, что слова, сказанные Оринтадарской, – всего лишь слова. Но нет. В мире власти все устроено совершенно иначе.
– Конечно, комиссия. Если уважаемые правящие не возражают, я бы возглавила ее. Еще есть желающие? Нам нужно минимум трое.
Вперед выступили пятеро. Неожиданное рвение. Но причина этого была ясна: каждый хочет уличить меня в неспособности занимать высший пост.
А что касаемо Оринтадарской… То даже не сомневался. Сложно представить кого-то другого в роли моего личного тюремщика. Хотя еще час назад думалось иначе.
Но она ошиблась. На секунду открылась, показав свое нутро. Совсем чуть-чуть, но мне хватило понять, что женщина что-то скрывает. А это предвосхищает новые горизонты в нашем особом расследовании.
Это произошло в тот момент, когда Эва пыталась покинуть зал. Что-то отняло у председателя правящих много энергии, и на секунду контроль был утерян. Благо мой Дар позволял осуществлять фоновое отслеживание, чем я и воспользовался.
Иначе говоря, все-таки рад, что на месяц Ума остается в Нортдаре. Так будет проще следить за ней.
В дальнейшем голосовании участвовал постольку-поскольку. Оно мало волновало меня. Лишь удивился составу. Помимо Оринтадара с нами останутся оба представителя рода Хохото, ихтрамарский председатель, монстдарский заместитель председателя и вер Хортон.
Любопытная компания. Надеюсь, они не станут мешать. Все-таки политика есть политика. Сомневаюсь, что в ближайший месяц эти люди не попытаются добиться благ для своих полисов. Ну, за исключением Гарварда. Хотя…
Когда голоса стихли, вышел вперед и объявил заседание съезда закрытым. На меня удивленно смотрели больше трех десятков глаз. Солитдарский правящий тихо поинтересовался:
– Что значит закрыто, вер Перей? Мы рассчитывали, что после инициации будет рассмотрен вопрос виновных в теракте. Ваш отец обещал нам огласить результаты расследования.
Спокойно выдержал их взгляды. Холодно ответил:
– Я не мой отец, и те результаты, что готов был предоставить он, меня не устраивают. Вы знаете, что еще пару дней назад я посетил Солитдар. Так вот. Обнаружены новые доказательства того, что это был не теракт.
Тишина вокруг взорвалась хором возмущенных голосов. В основном они интересовались тем, что же произошло в пустынном полисе. Парочка правящих требовала озвучить версию Регнара Перейя.
Поднял руку, призвав к молчанию. Все разговоры стихли мгновенно. Несмотря на смазанную инициацию, представители шести полисов прекрасно понимали, что здесь я сильнейший.
– Считаю, что в Солитдаре имело место убийство председателя правящих. И все это было замаскировано под теракт во имя сопротивления действующей власти.
На этот раз гомона не возникло. Потому что новость была слишком ошеломительной. Убийство само по себе для общества шести полисов было делом запретным, порицаемым и осуждаемым. Человеческая жизнь здесь ценилась.
Правда, это не мешало забирать ее более изощренными способами. Отходники и районы сточных канав никто не отменял. Цинично, но как есть.
Впервые пришла мысль попытаться изменить это. Но все по порядку. Возможно, за решением текущих проблем дело до подобного может и не дойти. Один солитдарский момент отнимал уйму времени. Продолжил:
– Выношу на голосование следующее решение: на полное и всестороннее расследование мне дается три месяца, по их истечении я представляю съезду все доказательства и отчет.
Сделал полупоклон в сторону группы из пяти человек, уже державшихся особнячком. Посмотрел на ихтрамарского председателя. Тот был серьезен и сосредоточен. Он следующий после Овайо в очереди на разговор, и нам есть что обсудить.
В моих мыслях уже строились дальнейшие планы. Но прежде всего нужно закончить разговор с Диром. У него для меня была какая-то крайне важная информация о месте, где они отсиживались эти два месяца. Он просил не откладывать
