В стародавние времена с этим справлялись, принося жертвы драконам. Но сейчас в век просвещения никто таким мракобесием, к счастью, не занимается. Вполне достаточно вовремя удовлетворять сексуальные аппетиты дракона, чтобы он мог держать себя в нормальном состоянии.
- И тебе доброй ночи, Пэгги, - проговорил Доркен охрипшим голосом.
- Вам что-нибудь нужно? – спросила она, поудобнее перехватывая тазик.
Он снова скользнул взглядом по прикрытой корсетом и камизой груди горничной. Щеки румяные, вся пышет здоровьем. А почему бы и нет? В Эмрохе их отлично кормят.
- Кое-что нужно, - еще более хрипло ответил дракон и красноречиво посмотрел на нее.
И без того румяная Пэгги зарделась, как спелое яблоко, взгляд потупился, а на губах появилась смущенная улыбка.
- Кто я, чтобы отказывать господину в его просьбах, - прошептала она с нарочитым смирением, при этом плохо скрывая счастливую улыбку.
Еще бы. Наверняка другие горничные ей уже понарассказывали, что и как у дракона. А до самой Пэгги Доркен почему-то до сих пор не добирался.
Видимо, пришло время.
- Поставь-ка тазик вон туда, - попросил он и указал на угол, а когда она выполнила, взял ее под локоть и увлек в одну из ниш с небольшим окном и широкой тахтой. В сете лун красная оббивка тахты серебрится и только способствует разжиганию пламени в штанах дракона.
- У тебя уже были мужчины? – спросил Доркен, подходя к ней сзади и едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на горничную, как дикий зверь.
Та кивнула со смиренной улыбкой.
- Да, господин. Я не девственница.
- Это хорошая новость, - сказал он и уверенным движением согнул Пэгги, заставив упереться ладонями в тахту.
- Ох! – воскликнула горничная удивленно. – Господин, мужчины были, но… Вернее сказать – мужчина. Один.
Доркен про себя выругался, значит быть напористым не стоит. Горничные тоже женщины, как и любые другие, они заслуживают хорошего обращения.
- Я понял тебя, - прохрипел он, чувствуя, как члену в штанах стало невыносимо тесно. – Я буду аккуратен.
После чего стал поглаживать зад Пэгги, хотя перед глазами в этот момент всплывали сочные ягодицы Джослин. Она вся – такая сладкая, такая мягкая. Вдоволь нагладившись, Доркен освободил из штанов член – больше держать его там не было сил. А затем быстрыми движениями задрал юбки горничной ей на спину.
Задница Пэгги предстала перед ним небольшая, но округлая, с соблазнительной щелочкой в самом низу между ног. Почему-то служанка оказалась в чулках. Доркен хмыкнул – предусмотрительная. Ведь предполагала, что может случиться такой момент и нарочно носит кружевное белье.
- Господин… - промурлыкала горничная и неуверенно шевельнула бедрами.
Движение сработало, подобно спусковому механизму – дракону срочно захотелось в нее войти, утолить такой мучительный и, вообще-то, опасный голод.
Он провел пальцами по светлой коже ягодиц, опустился ниже, к самому потаенному месту. Там мокро и гладко. Дракон ухмыльнулся.
- А ты проказница, Пэгги, - сказал он. – Кто тебя научил убирать волоски с этого места?
При этих словах он погладил мокрый бугорок горничной, та выгнула спину, подставляя ему зад.
- М… Подруги сказали.
- Какие хорошие у тебя подруги, - с тяжелым дыханием проговорил Доркен и приставил напряженную головку члена к ее мокрой щелочке.
Девушка задрожала, ее колени подкосились, но дракон ее удержал.
- Что твои подруги тебе еще рассказывали? – спросил он, медленно входя в нее.
- Ооо… - выдохнула горничная, шире расставляя ноги.
- Отвечай.
Внутри Пэгги жарко и тесно. Но Джослин теснее, жарче, он даже пальцем это ощутил. Как же ему хочется, чтобы на месте малышки-горничной была эта сладкая блондинка с большой грудью.
Он сжал ягодицы служанки.
- Господин… ммм…
- Говори, малышка Пэгги…, - прохрипел дракон и стал насаживать ее на себя еще глубже.
- Они… ооо… светлые небеса… говорили… ммм…
- Что?
- Что у вас… ааа…
Пэгги заизвивалась, пытаясь заставить его двигаться быстрее, он чувствовал ее невыносимое возбуждение, чувствовал, как она хочет его. А ему хотелось, разложить Джослин и брать ее столько, сколько он сам сможет вынести. Ему даже стало немного страшно – показалось, влечение к ней такое сильное, что может его попросту убить.
- Что у меня «что»? – продолжал Доркен, на этот раз все так же мучительно медленно выходя из горничной.
- О небо… о небо… ааа… Они говорили…
- Да…
- Говорили… что у вас большой… ооо… член… ааа…
Дракон почти вышел из нее, от чего служанка умоляюще прохныкала и подалась ему навстречу, торопясь насадиться на его ствол. Но Доркен не торопился, пока его член снова медленно погружался в истекающие от готовности глубины горничной, его мысли всецело блуждали в плену фантазий. И главная героиня в них – голая Джослин, извивающаяся под ним и стонущая от наслаждения.
- И как? Соврали подруги или нет? – спросил он, немного ускоряясь.
- Ааа… ооо…
- Ну, отвечай, малышка Пэгги.
- Нет… нет… ааа!..
- Что нет? – еще больше ускоряясь, спросил дракон. – Или тебе не нравится?
- О… господин… ааа… Да! Да!
Доркен ритмично задвигался, со шлепками ударяясь бедрами о ее упругий зад.
- Так да или нет? – спросил он хрипло.
- Да… ааа… а….
- Кажется, ты путаешься, малышка Пэгги.
- Путаюсь… Ооо… Ааа…
Дракон довольно усмехнулся. Он прекрасно знал, какой эффект оказывает его член, входящий в женщину. И ему это, как любому мужчине, льстило. Как бы ему хотелось проделать то же самое с Джослин…
Нет. С ней он будет предельно ласков и осторожен. Она совсем невинна, как нетронутый цветок. С ней нужно быть бережным. Великое пламя… Как можно одновременно быть такой невинной и соблазнительной? Похоже, она сама не понимает, насколько желанна.
Пока Доркен трахал Пэгги, перед его глазами все время стояла Джослин, в разных позах, податливая и возбужденная. Он едва успел вытащить член из горничной и кончить ей на ягодицы, потому что не помнил, чтобы Пэгги хоть раз упоминала о детях.
Горничная кричала, билась истоме, а потом тяжело дыша без сил рухнула на тахту.
- Господин Докен… вы…
- Что? – с ухмылкой поинтересовался дракон, заправляя обмякший член в штаны.
- Вы великолепны…
- Рад, что тебе понравилось, малышка Пэгги, - проговорил он. – Отдыхай. Белье из тазика поручишь кому-нибудь другому.
После чего вышел из ниши.
Часть 14
После того, как дракон ушел, Джослин стояла у кровати, наверное, минут пять, не меньше. Все тело гудело, ныло, чего-то требовало. Ее не отпускало стойкое ощущение, что ей не дали завершить что-то очень важное. Но она не могла даже близко предположить – что.
Надо взять себя в руки, надо успокоиться. Все уже закончилось, нужно приводить себя в порядок. Что это такое было? Она ведь была готова на все с этим драконом. Почему вдруг? Или она резко сошла с ума?
Не похоже. Вроде она в доброй памяти и трезвом уме. Но тогда как объяснить это нелогичное желание позволять Доркену делать с ней все, что ему хочется?
А этот огонь в его ладони?
- Как же это… - выдохнула Джослин и помчалась в ванную.
Остановившись там перед ростовым зеркалом, она раскрыла халат и, краснея, посмотрела себе между ног.
Там теперь совершенно гладко, ни волосинки.
Да что он себе позволяет?! Он ведь удалил их все!
Хотя… Кажется, так даже лучше. Выгладит аккуратно и, наверное, в женские дни легче соблюдать чистоту. Странно, что мачеха никогда не говорила об этом. Впрочем, о чем она? Горзалия вообще не интересовалась взрослением Джослин, а когда у нее случились первые женские дни, Джаслин перепугалась так сильно, что думала, будто умирает. К счастью, одна из кухарок объяснила, что к чему и дала ей специальные лоскуты ткани. Так что все особенности женской жизни Джослин приходилось постигать опытным путем, причем на себе. Все усложнялось тем, что Горзалия не позволяла ей учиться, но Джослин не сдавалась.
