мы под стрельбу постовых и патрульных, но главное, нам удалось угнать автомобиль и увезти с собой оружие. Пока ехали, я постоянно думал об Эни. Прошло слишком много времени с тех пор, как ее увезли в Бридж. Что могло случиться с ней за это время? Мне было страшно думать об этом, но я надеялся, что ее, как и остальных врачей, отправили работать в госпиталь. Иначе зачем вообще было похищать медиков?
Конкретного плана по поиску Эни в большом городе у меня не было. Но логично было предположить, что ее можно найти в госпитале. Этим я и собирался заняться, как только проберусь в Бридж.
Мы доехали до озера за два часа. Ребята бодро покинули машину и стали профессионально оглядываться, вскинув оружие, ведь вокруг могли быть зараженные звери и мутанты. Мы с Эдрианом побежали к трем валунам у скалы. Именно они и были главными ориентирами, на которые указал нам Роджерс.
Искать пришлось долго. Я уже почти отчаялся, как вдруг заметил под разросшимся кустом и комками спутавшихся водорослей часть ржавой металлической решетки. Но радовался я недолго. Сзади раздался выстрел, а я резко пригнулся и достал пистолет. Обернулся как раз вовремя. К озеру мчались мутанты. Четверо. Одежда еще не успела изорваться в клочья, один так и вовсе был одет в военную форму. Скорее всего, это кто-то из наших, из тех, кто был в лагере чуть меньше месяца назад.
Мои ребята ждали, когда мутанты приблизятся, чтобы не тратить патроны напрасно. Зараженные бежали с нечеловеческой скоростью, слишком быстро переставляя ноги. Страшные лица, с осунувшейся кожей, испачканной землей и кровью. Мутанты вызывали самый настоящий ужас. Но я не показывал свои эмоции. Был собран и сосредоточен.
Четыре мутанта, четыре выстрела, но два вскочили на ноги, будто не обратив внимания на застрявшие в их плоти пули. Жуткий рык и они снова бегут на нас. Винс выстрелил снова, но ошибся. Целился в грудь, а не в голову. Мутант рухнул, но вскочил снова и бросился на Винса, вонзил зубы в его шею. Раздался крик, полный ужаса и боли. Я выстрелил в мутанта и следом в своего друга. Другого варианта все равно не было. И думать тоже было некогда. Со вторым зараженным справился Эдриан. А нас осталось пятеро.
— Выстрелы могли услышать, — быстро сказал Эдриан, пряча пистолет в кобуру. — Стоит поторопиться. Мы не знаем, как далеко заходит их патруль.
Решетка поддалась с большим трудом, пришлось тянуть ее вчетвером. Пятый член нашей группы — Крис — оттащил тело Винса в кусты и, кажется, пробормотал какую-то молитву. После этого мы торопливо начали спускаться в туннель.
Он оказался узким и невысоким, пришлось согнуться и так преодолеть добрую часть пути. А спустя пятнадцать минут нам встретился обвал. Камни, которыми был выложен ход, обвалились, часть туннеля осыпалась. Я выругался сквозь зубы, а вечно бодрый оптимист Эдриан заверил, что проход мы расчистим в два счета. Я знал, что мы справимся, но все эти заминки и препятствия на пути здорово выводили из себя. Я был на взводе, поскольку отвечал не только за себя, но и за свою группу, а еще за Эни. Я жил только одной мыслью — найти ее и забрать с собой.
Нам потребовалось полчаса, чтобы расчистить часть завала, и еще двадцать минут, чтобы сделать проход чуть больше. Я видел, что ребята выдохлись и дал им десять минут на отдых. Они жадно пили воду, и я последовал их примеру.
— Командир, монастырь далеко от госпиталя? — спросил Крис, закручивая крышку на фляге.
— Да. На другом конце города.
— Хреново, — протянул Рональд.
— Вы останетесь в монастыре, — отрезал я. — Дальше я сам. Эдриан поможет. А вы будете ждать нас и поможете Эни, если что-то случится.
— А как же Виктория и Оскар?
— Если они встретятся нам, заберем. Если нет, искать не будем. Мы и так слишком рискуем.
Дальнейший путь мы преодолевали в тишине. Я шел первым, Эдриан замыкал нашу группу. Спустя еще минут тридцать я заметил, что тоннель расширился, но закончился тупиком. Я пригляделся и увидел у основания пола квадратное отверстие, забранное решеткой. Пришлось повозиться, чтобы вытащить ее, а затем лезть через получившееся отверстие, но вскоре мы оказались в небольшом помещении, заставленном церковными скамьями и деревянными ящиками. Осторожно пробрались через хлам, продвигаясь вперед, выставив оружие. Но тут до меня донеслись приглушенные голоса. Я знаком показал своей группе приготовиться. Но оказалось, что голоса раздавались над нами. Под потолком я увидел металлическую решетку, но она находилась слишком высоко. Парни почти бесшумно подтащили ко мне деревянный ящик, на который я быстро взобрался и смог заглянуть в отверстия на решетке. То, что я увидел, вызвало у меня шок. Кажется, сердце на несколько секунд перестало биться, а я замер, широко распахнув глаза.
У алтаря стоял Ник Престон и держал за руку девушку в тонком белом платье до колен. Ее каштановые волосы переливались разными оттенками шоколада в свете множества свечей. Она повернула голову, растерянно оглядывая зал. Невероятно красивая. Это была моя Эни.
Я опоздал.
Решетка находилась почти у самого алтаря, чуть сбоку, с той стороны, где стоял жених. Поэтому идея пристрелить его из подвала, в котором я сейчас находился, с треском провалилась. Я видел лишь часть его фигуры и лица. А вот Эни была как на ладони.
Что случилось за этот месяц? Не могла же она влюбиться в это чудовище? Или могла? Но я не мог в это поверить, вспоминал тот вечер в душевой. Это было лучшее время в моей жизни. И вообще, каждый миг, когда я видел ее, был лучшим.
Священник произносил свою речь, но я никак не ожидал, что он так быстро скажет:
— Николас Тедди Престон, готов ли ты взять в жены Эни Оливию Ханнем? Любить, оберегать, приносить ей счастье каждый миг вашей совместной жизни? Поддерживать ее во всем, уважать, быть верным и любящим супругом?
— Конечно. Да.
Его слова подняли в моей душе темную волну гнева. Он забирал мою девушку. Он делал то, что не успел сделать я год назад.
Те же слова священник произнес, обращаясь к моей Эни. Я окаменел в ожидании ее ответа. Мне было важно понять, что она чувствует. Она хотела эту свадьбу? Она хотела стать женой Престона или ее вынудили? Что он сделал с ней за этот месяц?
Она долго молчала, а мое сердце яростно забилось о ребра. Эта пауза была красноречивее слов. Эни заставили.
