в чуть уплотнившемся воздухе, а Киоре закрыла пылавшее лицо ладонями. Но и признавала, что проницательная Мешагиль права, во всём права. Да ведь Киоре ничего не сможет сделать, если сейчас не договорится сама с собой! Но — проклятье! — как же пугал ее выбор между ужасной болью и собственным счастьем. Еще бы знать, какие события к чему приведут…
Неудивительно, что на следующий день Киоре не выспалась и не в самом лучшем расположении духа отправилась к первосвященнику.
Трехэтажный дом его поражал необычностью архитектуры: это были два домика, между которыми кто-то вставил высокое, опоясанное колоннами отдельное здание, состоявшее почти из одних окон, между которыми шли узкие полоски барельефа. Слуги здесь также были из числа монахов — неслышные, немногословные. Внутреннее убранство — пусто, чисто, словно не жилое помещение, а какое-то казенное здание.
— Рад вас приветствовать, — спустившийся в холл первосвященник держался, как на службе, и монахи, поклонившись, оставили их одних. — Вы ничего не имеете против прогулки по саду?
— Разумеется, ничего — отозвалась она, поклонившись.
В сад они вышли через двери центрального здания, и он в самом деле был прекрасен: темные цветы на кустах, несколько печальных и романтичных ив, а главное от любопытных взглядов с улиц спасала зеленая стена.
— Подождите, что-то не так, — нахмурился первосвященник, отступая от нее на шаг.
Киоре тихо рассмеялась, озадачив мужчину еще больше.
— Я была в монастыре святого Ратаалада, и источники там исцелили мою хромоту.
— Вот как? Настоящее чудо? Прекрасное знамение, ведь так давно в нашем мире не случалось чудес!
Киоре кивнула. Только вот чудо было сродни миру — грязное и лживое насквозь.
— О чём же вы хотели поговорить со мной, лао?
Этот нудный, долгий разговор о свадьбе и скандале с бароном был необходим. Ни она, ни первосвященник не могли без него обойтись в рамках собственных ролей, и потому он — поучал и спрашивал, она — соглашалась и оправдывалась… И, наконец, первосвященник умолк, исчерпав запас мудрости из свитков Ги-Ра. Остановившись у цветущего кустарника, он, наконец, перешел к волновавшему его вопросу:
— Перед отъездом вы сумбурно рассказали мне о кольце, — он легко провел пальцем по лепесткам алого цветка. — Дело в том, что у меня похитили кольцо точно с такой же надписью… Умоляю вас, вспомните, где вы его видели?
И посмотрел на Киоре так сладко, так нежно и с такой мольбой, что любая женщина и тем более девушка упала бы к его ногам, желая во всем признаться, все рассказать. Его глаза манили, а гладившие цветок пальцы бросали в жар. Киоре закусила губу и неловко поправила воротничок платья.
— Боюсь, лао, мне будет трудно вспомнить. Знаете, потрясение после чуда, долгая дорога… — дрожащим голосом ответила она. — Но я непременно вспомню! Обещаю вам! — и сама порывисто взяла его за руку, прижала к груди.
Настала ее очередь смотреть в глаза мужчины так, что отвести взгляда нельзя было. И через несколько ударов сердца она отпустила руку, сделала шаг назад.
— Но я не уверена, что у меня будет время подумать. Знаете, свадьба, подготовка к ней… Это отнимает столько времени и сил…
— Понимаю. То, что о вас говорят… Сплетни и слухи прошли через много ртов и исказились, сделав события совершенно чудовищными. Но вы должны понимать, что ваш союз с бароном вряд ли будет одобрен судьбой, — первосвященник сложил руки на животе, сделав взгляд отечески строгим… если бы не проскальзывали в нем нотки похоти. — А судьба должна его одобрить, чтобы ваше доброе имя перестали терзать на каждом углу.
— Но это так маловероятно! — Киоре всплеснула руками и закусила губу, пытаясь угадать, куда клонит первосвященник.
А его взгляд становился всё темнее, и она уже пожалела, что надела вишневое платье — подобие так обожаемого им алого цвета! Тишина сада одеялом окружала их, а облака давили, обещая полную тайну всему происходящему.
— Это возможно.
Киоре замерла, осознавая, что ей предложили. Мужчина и женщина в империи всегда испытывали в Догире волю судьбы: будет ли на их брак высшее благословение или же он окажется рядовым союзом (что совсем не мешало людям жить счастливо). Обряд носил романтический характер, но всё же почитался как нечто особенное, необычное, и заключался он в том, что мужчина и женщина ночевали в смежных комнатах в Догире, и если судьба благословляла брак, утром просыпались в одной.
— Но как?
— Политика, дитя, жестока. Некоторым бракам необходима видимость благословения, и для таких случаев есть покои с тайной дверью.
— Но вы же не просто так рассказали мне об этом? — брови Киоре приподнялись, и она облизнула приоткрытые губы, провоцируя.
— Вы будете мне должны…
Он не договорил — наклонился и хищно, больно поцеловал. Прикусил губу, до боли сжал талию, скользнув рукой по спине, и Киоре едва сдержала тошноту: точно также он целовал одурманенную девчонку много лет назад! Но она не оттолкнула первосвященника, обняла за плечи, представив его всего лишь одним из многих, очередным заданием Эши.
— Значит, вы согласны? — прошептал он, оторвавшись от губ, но всё также прижимаясь к телу.
— У меня совершенно нет выбора, — пробормотала она, получая следом новый, мерзкий и противный поцелуй, от которого леденело всё внутри.
Пальцами она забралась под воротник его одежды, нащупала шрамы и с каким-то злым удовольствием провела по ним ногтями, заставив первосвященника отшатнуться. Однако перед ним стояла удивленная, с затуманенным взглядом девушка, которая не понимала его ужаса.
— Боюсь, меня ждут дела. Приезжайте ко мне, когда захотите.
«И как можно скорее», — усмехнулась Киоре неозвученному намеку. Только вот выполнять не собиралась: у нее свадьба, а обещания первосвященника были столь расплывчаты… Так пусть сначала сделает, а она потом его отблагодарит. Так, как должна была много лет назад.
В карете Нииру уже ждал Файрош, перекрасивший волосы в пепельно-русый и приклеивший смешную козлиную бородку.
— Наконец-то! — пробормотал он. — Смотрю, времени зря не теряешь, — прищурился, углядев ранку на опухших губах.
— Чего тебе надо? — спросила Киоре, платком вытирая кровь.
— Пока ты где-то прохлаждалась, я добыл кое-что интересное. А именно письмо первосвященника в Эстерфар.
И он с лукавым видом поцеловал протянутую ладонью вверх руку Киоре.
— Отдавай, — приказала она.
— Только в обмен на часы, дорогая!
— Ты думаешь, я поверю, что ты не сунул нос в письмо и не продал сведения? — фыркнула она, не собираясь поддаваться на уловки.
— Боюсь, мне их не продать. Не того полета я птица… Я в высший свет в нищенских сапогах не залезал, — прищурился он. — Эти сведения я могу продать только Тайному сыску или самому первосвященнику, и
