Вампирша, сообразив, что ее инфразвук эффективен только в помещении, а два противника находятся чуть в стороне и с активированным рассеивающим пологом, ушла в глухую оборону. Она захлопнула рот, практически полностью вернула себе обычную внешность и замкнула сама себя в отчетливо видимом облаке.
Скорее всего мы с ней справимся, но отвлекаться нельзя. С другой стороны, кто-то должен вывести отсюда наших взрослых детей и поскорее. И понадобятся носилки — наберется ли нужное количество? Краем глаза я заметила, что уже забегают преподаватели с профильной кафедры энтологии млекопитающих, расположенной на этом этаже. Среди них были и самые мощные волки, занимающиеся физподготовкой. Эти должны вытащить Я с облегчением услышала знакомые препирательства Ирмы и Винсента.
Аделаида тем временем продолжала метаморфозы. Без всякого пограничного состояния она обернулась летучей мышью. Ни одному оборотню такое не снилось. Она метнулась к окнам, которые находились под потолком — специально, чтобы темпераментные учащиеся не выпрыгивали, когда им вздумается. Но пробиться через них не смогла. Там протянута дополнительная сдерживающая сетка. Да мы ее с тем же Арменроутом проверяли. Что поделаешь, я вчера была решительно настроена.
Маркус продолжал атаковать, но не успевал за ее кружением. Она умудрялась уворачиваться от шаров, как будто предчувствуя точку, куда он нанесет удар. Думаю, если бы и здесь действовали сообща, то поймали бы ее в ловушку, но я отвлеклась и помогала левитировать студентов на носилки. Великий человек, доктор Пенн, уже прибыл и командовал нами так, будто занимался случаями массового поражения каждый день.
На моей памяти это самое серьезное происшествие по количеству пострадавших. О таком необходимо сообщить родителям; повезет, если в письмах будет сказано про «незначительные повреждения» и «легкие контузии». Пенн сохранял невозмутимость, и по его лицу невозможно прочитать, насколько все плохо.
— Ох, Дарриа, я не поверил бы, если бы не увидел собственными глазами. Одна маленькая женщина против сорока крепких оборотней. Вампиры умеют воздействовать точечно, когда зажимают тебя в переулке. Ну и под укус лучше не попадаться. Но то, что она натворила,объяснению не поддается.
Мне показалось, что в его голосе звучит неуместное в данном случае благоговение. И к кому? К вражине, которая ни появись мы, неминуемо сделала бы инвалидами наших лучших ребят.
— Не злись, ты чего. Я про то, что здорово было бы выяснить, как она так умеет. Хотя бы для того, чтобы этот дьявольский крик снова не применили против нас. Надо взять живой.
Аделаида после нескольких неудачных попыток выйти то через одно окно, то через другое, камнем упала на пол и поднялась в том виде, в котором я ее впервые увидела. Не слишком примечательной полноватой дамы средних лет. Она забилась в угол, потому что оттуда можно создать отражающую поверхность минимальной площади. Это куда же она собралась расходовать оставшуюся энергию?
Вопрос недолго висел в воздухе. Прислонившись спиной к стене, она принялась уплотнять свою собственную энергетическую сферу — цвета темной венозной крови. О том, что эта штука получится убийственной, свидетельствовали потрескивания, которые шли от ее центра на поверхность. Решила очистить себе проход, уложив нас, как кегли? Обугленные кегли. А ведь не всех детей еще вынесли.
Маркус снова попытался заслонить меня громадой собственного тела. Не в этот раз. Я вынырнула слева от него. Надо сообразить, что мы генерируем — двойной удар или двойную защиту. Но тут вмешался невесть откуда взявшийся папочка. Он встал по правую руку от дер Варра и рыком приказал нам убраться. Наверное, головой двинулся от внезапно приключившейся битвы. Если мы уложим ее втроем, это самый удачный расклад — одному ему рассчитывать не на что.
Аделаида при виде отца занервничала, и создание шара застопорилось. Не завершив, она, тем не менее, его метнула, целясь исключительно в папу. Он отмахнулся от него одной рукой, как от назойливого насекомого. Только тут я увидела, что отец в полуобороте. Его сила и ярость многократно возросли, а вот способность к магии испарилась.
В этом облике он не так огромен, как Маркус, скорее, поджар. Но папа не преувеличивал, утверждая, что и сейчас может сразиться с кем угодно. Он концентрировал силу в себе, клокотал этой сдерживаемой яростью, не распыляясь на лишние движения. Ровно через мгновение, в прыжке, вытянув передние лапы, он вскрыл ими защиту Аделаиды, как консервным ножом.
По-моему, я закричала. Маркус опять загородил мне весь белый свет, и если эта дрянь пожирала папу, то я ни чем не могла воспрепятствовать. Уловила звук падающего тела и рванула в обход оборотня. Невероятно — Аделаида в обмороке на полу, а отец наклонился над ней и снимает последние слои защиты.
— Какая кошмарина, — не удержался Маркус. — А так и не подумаешь. Рудольф, тащи ее к Пенну, заберем в лабораторию. На опыты. Но не успела я подумать, что прежде всего необходимо уточнить статус вампирши — подать жалобу в межвидовую комиссию, связаться с Зеркальницей, предоставить записи с магических шаров (один из них точно не поврежден, я смотрю прямо на него), запросить суд наконец — как отец угрожающей зарычал. Так, что у меня на загривке зашевелились отсутствующие в данный момент волосы.
— Она моя. Лапы прочь. Я сам с ней разберусь, — отчеканил он неузнаваемо низким голосом. И, перекинув женщину через плечо, в несколько прыжков пересек аудиторию.
Все находившиеся в сознании оборотни, онемев от изумления, наблюдали за ним. И тут к нам пожаловал Вернон, который осторожно сунул нос в дверной проем.
— Что за погром? Я пропустил драку?
— Что вы, ректор, — дер Варр язвительно поклонился. — Ваша с Вольфдерлайном концепция работает идеально. Просто Аделаида окоченела среди гуляющих по замку сквозняков, и он помчался чинить ей камин.
Неудивительно, что после занятий меня вызывают к ректору. Уже можно не рассчитывать на спокойный ужин дома. Впрочем, в присутствии Маркуса, сомневаюсь, что и он бы прошел, как следовало.
Я снова обратилась к Ирме, чтобы присмотрела за детьми. Отправила сразу три сообщения Бену. В ответ на моем столе материализовался свиток следующего содержания:
— Ни к чему оправдываться, я все понял. Эта груда мышц не пускает тебя домой. Телятину в горшочках с овощами приготовил. Пеняй на себя. Десерта не будет.
Через два часа там же появилось дополнение:
— Томас, Богдан и Николетта подрались. Немного подлатал Ирму — ей искусали руки. Телятина кончилась, пирог с почками тоже. Захвати чего-нибудь несъедобного с общей кухни. Мой ресурс на сегодня все. Всех троих положили в разные гостевые спальни. Пришлось топить еще. Ирма сказала, что до твоего возвращения они под замком.
Тогда я написала снова: «Молодец, обожаю, лучший».
Иногда грубая лесть спасает положение. Имея дело с Верноном, папой и собственным фамильяром, я давно с этим смирилась.
Вечерние пары провела на автомате. Из моих учеников на них присутствовали Ральф и Петр. Для нашей группы с особенностями поведения существовало отдельное расписание. Некоторые из ребят могли посещать занятия с другими курсами; какие-то предметы вели для моей группы целиком, несмотря на то, что все они разного возраста. Плюс я добилась того, что каждый из них занимался с преподавателями отдельно. По вечерам я проверяла домашку и мы все вместе отрабатывали факультативы.
Обучение проблемных детей принципиально отличалось от общего, так как здесь все строилось на индивидуальном подходе. Ранее такая система считалась избыточной. На каждого из моих подопечных преподаватель тратил три-четыре часа в неделю. И это в условиях, когда мы с Верноном подвывали от нехватки кадров. Тем не менее, мне удалось доказать, что в наши дни, с учетом того, что количество полностью здоровых детей в общине сокращается, мы не можем отвернуться от тех, у кого все же есть потенциал, чтобы завершить обучение.
Я верю, что со временем «сложных» малышей и подростков станет в разы меньше, и мы тем более будем в состоянии предоставить им и лечение, и образование.
