И прошу как раз присматривать, чтобы не случилось чего…
- Я простой парень, - почти огрызнулась. - Не могу знать, в чем именно заключаются ваши… обязанности.
- Вот это и странно… - он и правда будто напрягся, но, прежде чем я начала объяснять, что ударилась головой и потеряла память, Адриан Квинт отступил и я почувствовала, что рядом никого уже нет.
Вздохнула... что ж, радует хотя бы то, что я впервые не тряслась от паники, разговаривая с ним.
Долго поразмышлять о произошедшем мне не дали. Рядом возникли два престарелых дарелла и, не обращая внимания на такой предмет мебели, как я - кажется до меня дошло, по каким причинам дар Квинт вообще обратился ко мне с необычным требованием - принялись обсуждать вперемешку достаточно физиологичные подробности существования своих организмов и политическую ситуацию в стране.
А потом я услышала это слово - в достаточно нестандартном контексте.
«Пепел».
- Видел старика Квинта? - один из дареллов смачно отпил почти черное вино и неопределенно кивнул головой куда-то в сторону.
- Точно, он… Думаешь этот пройдоха все-таки надеется договориться с сыном?
- А с чего еще ему покидать свою нору? Хотя вряд ли он добьется успеха…Скорее отправится к нижним. Говорят, младший Квинт потому до сих пор не сдох от семейного проклятья, что проклинает каждого, кто к нему подходит…
- Смотри, чтобы тебя не услышал сам Пепел. Его власть с каждым годом все больше. Кто бы мог подумать, ведь в те времена ничего не предвещало, что…
Собеседники удалились, а я продолжила старательно изображать узор на занавеске и пытаться проанализировать то, что услышала. Шла ли речь об отце уже известного мне Квинта? И если да - почему возникла необходимость с таким трудом договариваться со своим незаконнорожденным сыном?
И что - точнее кто - это за Пепел? Неужели это прозвище решателя - тогда с чем оно связано?
Личность дар Квинта с момента, как он поступил столь странным образом, а я сумела приподнять наглухо закрытое забрало страха и осмотреться, интриговала меня все больше.
Его манеры были необычны даже для этого не всегда адекватного места, его способность озадачивать не только меня и управлять не только мной заставляла настороженно озираться на каждое его слово, а его деятельность была настолько многогранной, что я никак не могла определить, в какой именно области он преуспел.
Он напомнал мне «трабл-шутера» - специалиста по нестандартным решениям, для которого даже не было важно, насколько он понимает все условия, чтобы решить задачу. А вот я такими способностями, к сожалению, никогда не могла похвастаться. Может потому до сих пор и стояла на своем месте и робела на каждое даже неловкое движение в мою сторону. Может поэтому никак не могла хоть на шаг приблизиться к разгадке Квинта. А разгадать хотелось… Я чувствовала себя связанной с ним.
Уже не была обижена или зла на то, что он выкупил мой контракт - сделал черный человек это, похоже, не по собственному желанию. Была благодарна за то, что он не воспользовался моим беспамятством - да и вовсе, похоже, защитил от больших неприятностей. Хотя ему я своё «спасибо» вряд ли бы рискнула сказать.
Удивлена его преданностью семье… или что он мне пытался сказать?
И слегка напугана своим интересом к нему. Это не было похоже на интерес к мужчине, но… как бы это ни звучало, на данный момент Адриан Квинт оказался единственной постоянной величиной в моей весьма короткой жизни в этом мире. Величиной, с которой я постоянно сталкивалась в самых неожиданных местах - и с самыми неожиданными последствиями. Будто каждый раз его появление превращалось в брошенный в воду камень - и один за другим меня достигали круги, то покачивая, то заливая полностью.
Прием шел своим чередом - в этом смысле присутствующие мало чем отличались от праздной публики любых миров. Много ели, пили, сплетничали и танцевали. Только танцы не отличались большим разнообразием - чаще всего они представляли собой самостоятельное или парное вращение вокруг своей оси с определенными положениями рук и регулировке высоты тела-«волчка» путем сгибания коленей. Смотрелось это так себе - совсем не та эстетика, к которой я привыкла. В этом смысле кривляния и движения артистов шапито представлялись мне более интересными.
- Вот ты где! - Камиль неожиданно возникла передо мной, подхватила меня за руку и потащила куда-то. Её волосы растрепались, щеки возбужденно алели, а воротник платья сбился. Я с некоторым недоумением осмотрелась и не заметила дари Мати, которая вроде как должна была присматривать за своей воспитанницей. Конечно, младшую дочь хозяев никто не обидит, но все же…
- Папа-р, ма-мэ, глядите, это мой Нико!
Черт.
Я быстро встала на колени, пока меня на них не поставили.
Девчонка что, и правда представляет меня самому главному и богатому представителю этого королевства? За такое, как я понимаю, могут и казнить…
Меня, естественно, что осмелилась подойти. К тому же долго оставаться на коленях не позволили - Камиль потянула вверх и начала о чем-то весело рассуждать. А мне совсем поплохело, потому как среди невнятных и рваных реплик стало попадаться все больше комплиментов в мою сторону.
- Мамэ, ну скажи, правда же Нико замечательно выступал?! Я так рада что вы мне заполучить его… Он же никуда не денется и останется жить со мной? Навсегда?
Дважды черт.
Я несмело подняла глаза, чтобы оценить реакцию родителей, и снова уставилась в пол.
Мне совершенно не понравилось, как те переглянулись, и какой интерес мелькнул в глазах пар-дарелла. Ведь если посмотреть с их стороны, то я - юноша, которым увлечена их обожаемая дочь. И рано или поздно с этим придется что-то решать - и вряд ли мне понравится хоть одно решение.
Изгнание, наказание за сам факт привязанности «принцессы» или постель… если вдруг небожители захотят порадовать Камиль и таким способом.
Но если так думать и дальше, я совсем сойду с ума от беспокойства - а то и по всем законам кармы притяну то, чего я так боюсь. Потому я предпочла развлекать сама себя взглядами украдкой , пока королевская чета удивительно трепетно и даже с улыбками слушали щебет дочери.
Красотой они не блистали - теперь я знала, что Полан похож на своего отца, а милашка Камиль ничего не имеет общего ни с матерью, ни с главой семьи. Вычурные и яркие наряды, неподвижные от покрывающих их драгоценностей, делали их лица еще более блеклыми по
