Именно в эту минуту, когда я ждала чего-то эмоционального, Гиймон вдруг оцепенел, развернув меня спиной к себе и не давая нам обоим пошевелиться. Не знаю, в какую сторону двигались при этом, заржавевшие шестеренки в мозгах оборотня, но «дарованному Волку в извилины не смотрят».
А посему, стою я тут, как замороженная рыбина с выпученными глазками, пока меня молча обнимают сзади. Не говорят. Не двигаются. Даже не дышат.
Прислушалась: не-е, всё-таки вдохи делает, только рваные какие-то. И глаза зажмурил. Это я не выдержала и обернулась посмотреть, что за приступ такой эксцентричный у моего партнера.
Может, спину прихватило?
- Гиймон? – позвала, поняв, что иначе из стальных объятий мне не выкарабкаться.
Тяжелый выдох, медленное разжимание мускулистых рук. И отчужденное напутствие, прежде чем уйти от меня подальше:
- Больше так не делай, - сказал вервольф и, не оборачиваясь, зашагал куда глаза глядят. То есть куда угодно, лишь бы не на меня.
- Оке-е-ей, - промямлила я вслед уже не слышавшему меня Гиймону, чьи закидоны становились всё уникальнее…
***
А потом всё вернулось к прежнему ритму "хочу-не хочу".
Когда по ночам мы по-приятельски желали доброй ночи, а потом как бы невзначай лезли друг к другу погреться. То Гиймон ко мне, то я к нему… Одним словом, ситуация сама по себе устаканилась. Учашкурилась, укружкурилась… Не зна-а-аюю, вот запиваю тут слезы успокоительным чайком из всех сосудов, что у Дока в буфете нашлись, а оно и не помогаееет совсеееем!...
А говорил отвар витаминизирующий и мозги-вправляющий.
Док его вообще-то прописал Орку, заразившемуся бешеной хворью. Точнее, Док свой отвар назвал мозги-стабилизирующим, ну а я, как его мед.помощница, название и подкорректировала.
Только вот мои извилинки, видно, настолько набекрень, что тут и кирпич не поможет. Не то, что чаепитие! А иначе, с чего бы мне реветь по оборотню-предателю? А-а-а-х-хх…
Он меня, значит, из Башни выставил. Поручениями нагрузил. И как бесплатной Золушке запретил обратно к нему соваться, пока не разгребу здешнее болото проблем.
Я, конечно, обиделась и побежала помогать Доку. Назло Гиймону. Пусть у меня дел станет в три раза больше, зато будет по-моему! А не так, как Смотритель острова велел. Чтоб он посинел от одиночества в своей башне!
Тут-то и вломились к нам Тролли с жалобой на помешательство соседа. Им оказался Орк, крушащий всё подряд. Как по мне, так самое обычное поведение завсегдатаев наших топей.
Орк пить чай с Доком отказался, выражая свой протест выбитыми стеклами на окнах. После чего его заботливая зеленоватая женушка, прибежавшая откуда-то в цветастом переднике и чепчике, вызвалась помочь с уговорами.
Консилиум, собранный нами по случаю буйства пациента, проходил в пристройке Дока. И мы решили оставить семейную пару наедине. Как сказал Док: «в целях сохранения здоровья незаменимому персоналу, обслуживающему заболевших в этом местечке».
Только выйти мы так и не успели, подпрыгнув от тупого грохота падающего тела.
- Убаюкала, - сообщила леди Орк, обмахиваясь толстым томом лекарской энциклопедии и косясь на неподвижно распростертого на полу супруга.
Док, осмотрев обездвиженного больного, сказал, что весь чайник сходу в храпящего Орка вливать опасно. Тот поперхнуться во сне может. Так что, закапав в разинутую пасть потерпевшего всего пару капель, целитель оставил того на моё попечение, всучив оставшуюся посудину с кипящей серо-бур-малиновой жидкостью.
Я на полезное для нервов питье долго глядела, а потом… не доглядела. Вернее, я Углядела в этом вареве решение всех наших проблем! Надо бы и Гиймона чашечкой чудодейственного чая угостить. А то, если он продолжит со мной обращаться в том же духе, боюсь, как бы и я его не огрела. Гранитом знаний!
Однако как истинный ученик целителя, экспериментальное средство от островной невменяемости я сперва испытала на себе.
И сделав всего два-три глоточка, побежала убеждать Гиймона, что у нас всё будет хорошо! Вот непременно.
Нам бы только нервы подлечить. Но уже после первого же лестничного пролета стало ясно, что наше с оборотнем совместное «хорошо» летит в тартарары.
Ведь до моих навострившихся ушек начал долетать чужой, певучий и до противного девичий голосок!
Не орчий, не тролличий и даже не нереидально-пастозный, на худой конец.
«Это что еще за мегера называет моего бешеного волка милым?? Я, значит, ему болотной валерьянки от чистого сердца несу, а он тут с другой… взбудораживается!»
Перелетела я через несколько ступеней и напряженно замерла перед приоткрытой дверью.
В голове одна за другой пролетели случайные откровения Гиймона. В которых он так или иначе пробалтывался о некой Серой Волчице Минике, из-за которой вервольф «понял», что все мы бабы с… ссирены неуёмные.
«Давно хотелось эту серую самку четвероногих поймать и… неплохо бы ее и в самом деле туды, в пучину морскую», - прикусила я на этом моменте губу, чтобы не застонать от услышанного...
Глава 20. Моника.
Прислушиваюсь у приоткрытой двери, пока меня не унюхали, а там:
- Он отпустил меня, Ги, ты понимаешь? – заглядывает белобрысая, до противного ухоженная леди в глаза вервольфу. – Альфа Серых Волков освободил меня от обязательств!
- И ты приехала сюда? – спросил Гиймон так, словно сомневался, что девушка действительно тут.
Он смотрел на нее неотрывно. Широко распахнутыми глазами, в которых я даже на расстоянии читала неприкрытое восхищение. То самое, которого так и не смогла заметить по отношению к себе самой.
- Конечно, - искусственное восклицание приторным голоском. – Конечно сюда, мил-л-лыый, - повела она мерзкими пальчиками по груди, которую я так обожала гладить.
- А как же Мижель? – не удовлетворил вервольфа ответ. – Ваши клятвы, помолвка?..
«Ну-у, бли… иинчики-вареники! – возмущалась я за дверью. – Что за расспросы?? Да гони ты уже в шею эту изменщицу из башни. Она ж тебя кинула, болван!»
Уверена, тот Мижель посмекалистее оказался моего Остолопика Озерного! Поиграл в женихи да вышвырнул лгунью. А Гиймон тут тянет резину, разобраться старается, что и почему.
Мысль о том, что неспроста Синий брошенка не может сразу выставить бывшую я усердно подталкивала вон из своей головы. Но она, как голодный кот, снова-снова просовывала голову в мои переживания.
- Забудь, - томный шепот и игривая улыбка. – Всё в прошлом.
На этих словах подлючая обольстительница подалась вперед, страстно выдохнув почти в лицо наклонившемуся к ней оборотню.
- Вы расстались? – взлетели брови Гиймона вверх вместе с моими натянутыми как тетива нервами, которые грозились стрельнуть в дамочку всем набором ругани, что имелся в арсенале!
«Нет, бл… блевотный дурила! Она с предложением многомужества тут объявилась. Видно же, что ей там дали ускоряющего пинка до самого необитаемого острова!» - кричала я мысленно Гиймону.
Почему я не уходила? Ну как этого несчастного, бесячего, занудного придурка один на один с шала… шаловливой Волчицей оставить? Обдурит ведь на раз-два.
А мне потом работать еще на этого охмуренного. Представляю, сколько стопок бумаги несэкономленной босс меня исписать заставит!
Да и его шефиня с гонором мне тут нужна, как микрофон селёдке!
- А это еще чьи тапочки? Девичьи?? – резануло слух ревнивым возмущением.
«А вот и первые звоночки от будущей леди Смотритель! Помяни рого-наставительницу, называется!» - посочувствовала я своим милым башмачкам, которым может не за что достаться.
- У тебя тут девушка была? – спросила Миника так, будто имела все права на верность Гиймона. – Кто она?
Вот же нахалка беспардонная!
- Неважно, - отмахнулся вервольф от упоминаний обо мне, как от чего-то незначительного. – Болотная одна, исследую поведение, - с прохладцей отозвался он, словно я была пустым местом.
