– Я?
– Именно ты. Тан Риалон?
Амадо послушно протянул папку.
Маэстро взял ее, открыл, перелистнул бумаги…
И выругался так, что у Амадо уши повяли.
– Пенья, ну ладно – поли! [5] Ему по должности ничего знать не положено! Но ты!
– Я?..
– Ты не узнал эти драгоценности?
– А должен был?
– Похожие рисунки выставлены в Каса Нуэва. Клад королевы Хуаны – забыл?
Пенья с размаху хлопнул себя по лбу.
– Твою ж…
Как оказалось, ругаться он умел ничуть не хуже друга. Мальдонадо наблюдал за ним с иронией.
Амадо потер лоб. Честно говоря, историю он помнил, а вот рисунки – нет.
– Сеньоры, вы уверены?
– Вполне, – отрезал Мальдонадо. – Поли, я столько раз видел те рисунки…
– Я тоже не помнил, – махнул рукой Пенья. – Не на то память заточена. Не ругайся, Херардо, без тебя мы бы еще долго искали истину. Но… но как девочка могла их видеть?
– Может, вспоминала рисунки? – Амадо задумался. – Сеньор Мальдонадо, я могу воспользоваться вашим телефоном?
– Да, разумеется…
Амадо быстро набрал номер Веласкесов. По счастью, Гонсало оказался дома и тут же ответил.
Нет, в Каса Нуэва девочка никогда не была. Это точно, слишком далеко ехать, считай, через всю страну. Клад королевы Хуаны?
Да это когда было-то! Еще в заповедные времена! И не помнили, и не собирались… посмотреть книжки девочки? Да, конечно… или у нее самой спросить, когда она вернется. Хорошо, Гонсало обязательно уточнит.
И Амадо вернулся в гостиную.
Мужчины встретили его заинтересованными взглядами.
– Что скажешь, Риалон?
– Что не стоило рассказывать тану Мальдонадо о тайне следствия, – с досадой сверкнул глазами Амадо.
– Тайна следствия осталась тайной, – отмахнулся Мальдонадо. – Я не знаю, как зовут сеньору, которая их видела и нарисовала. Но сами драгоценности она видеть точно не могла, они уж лет пятьсот как потонули…
– Пятьсот шестьдесят два года, – поправил его сеньор Пенья.
Мужчины на пару секунд замолчали, припоминая эту историю. Печальную, увы.
Как сказал какой-то историк – самое печальное в моих клиентах то, что все они уже умерли. Кого ни возьми. Вот и королева Хуана Безумная тоже умерла те самые пятьсот шестьдесят два года назад.
Да, печальная история.
Когда маленькая принцесса лишается родителей – ей назначают регента.
Когда регент оказывается сволочью… судьба принцессы становится весьма и весьма печальна. Регентом десятилетней Хуаны назначили герцога Филиппо. На двадцать лет старше девочки, весьма умный, властный, хищный – и редкостная сволочь. Но умная, этого не отнять.
Как проще всего завладеть троном? Да жениться на принцессе.
А как проще всего себя обезопасить? И снова ответ несложный. Сделать так, чтобы принцесса тебя полюбила. И ему это удалось, кто бы сомневался.
Хуана полюбила своего супруга без меры и без памяти. Она жила им, дышала им, рожала ему детей, отдала все государственные дела… и надо сказать, что справлялся с ними Филиппо весьма и весьма неплохо. Астилия при нем процветала, Хуана родила целых шесть детей… сказка со счастливым концом?
К сожалению, нет.
Там, где начинается корона, заканчивается счастье.
Филиппо действительно хотел блага для Астилии, ну и для себя тоже. И начал постепенно прижимать танов к ногтю. Медленно, уверенно…
Передавил? Недооценил?
Когда старшему его сыну было шестнадцать лет, Филиппо ткнули кинжалом. Прямо на балу. Насмерть. На глазах у его супруги.
Хуана упала в обморок, а когда очнулась…
Она просто сошла с ума. Она не отдавала тело мужа, она кричала, билась, уверяла, что он просто спит… по счастью, принц Диего пошел в отца, не в мать. Решительный и умный, он приказал забальзамировать тело отца и положить его в стеклянный гроб. А последний установить в покоях у матери – пусть не расстается с мужем.
Это решение всех устроило. В том числе и королеву Хуану.
Увы, никто и ничего с ней сделать просто не мог. Она кричала, рыдала, она умоляла, обещала покончить с собой…
Принц, воспользовавшись смертью отца, додавливал остатки вольницы и вольностей, приводя всех к единому знаменателю. А когда он решил жениться, перевез королеву вместе с гробом в Каса Нуэва. Достаточно далеко от столицы, да…
Безумная мать – плохая рекомендация, знаете ли. Возникают неприятные вопросы, соседние короли не торопятся отдавать за тебя свое дитятко…
Так бы и дожила королева до ста лет, так бы и померла в Каса Нуэва. Но…
Безумная королева-мать – слишком большое искушение для всякой сволочи. Нашелся человек, который уверил ее, что муж просто спит заколдованным сном. И его можно разбудить. Но для этого надо выйти в море на корабле, и там, в определенном месте, на корабле, произнести заклинания…
Что сделала королева?
Что мог сделать капитан корабля?
Хуана Безумная, гроб с телом ее супруга, а заодно корабль, команда корабля и несколько десятков ее слуг сгинули в морской пучине. Так считалось…
Украшения?
Хуана взяла их с собой. Супруг должен был увидеть ее красивой, когда откроет глаза, разве нет? Филиппо действительно был умен и заботился о жене. Несмотря на множество доказанных любовниц. Дарил ей украшения, которым не было равных, прилюдно хвалил и восхищался… так легко поддерживать любовь в человеке. Если ты умный, конечно.
А дураку и черные бриллианты не помогут, хоть ты его всего облепи.
Конкретно эти украшения никто не видел уже пятьсот лет. И вот каким-то образом они оказываются у Веласкесов. Всплыли? Хм… что-то Амадо не слышал о повышенной плывучести рубинов или изумрудов?
Украшения достали?
Но никто не знал, где затонул корабль! Или… или он тогда не затонул?
Но почему побрякушки никто не видел столько лет?
А если вдруг понадобились деньги, почему их не разобрали на части? Вытащили камни, смяли оправу… За камни и золото тоже многое дадут. Почему нет?
– Потому что сейчас это уникальные произведения искусства. Потому что мало кто помнит эти украшения «в лицо». Потому что если они даны были в залог, к примеру…
Амадо и не понял, что рассуждает вслух. Но ему ответили.
– Этот купец не мог дать столько денег. Даже за один бриллиант.
– Купцы редко делятся своими делами с другими.
– С родителями…
Сеньор Пенья пожал плечами.
– Не всегда два поколения могут найти общий язык. Особенно если сын или отец занимаются чем-то противозаконным.
Он знал, о чем говорил. Его собственные дети хоть и общались с отцом, но кое-какое потепление началось, только когда он отошел от дел. Да, вот так…
Амадо только вздохнул.
– Надо бы еще ювелиров посетить.
– Зачем?
– Самый простой вариант – это копия? Эрзац? Фальшивка?
Мужчины переглянулись. Мальдонадо потер лоб, Пенья задумался…
– Я не знаю, кто смог бы сделать нечто подобное, – сознался он.
– Я бы сказал, что Сальвадор Пабло Коронель может, – прикинул Мальдонадо. – Он хотя и увлекается… всяким, что в руки брать противно, но может.
– Вам – и противно? – не выдержал Амадо.
Мальдонадо одарил его язвительным взглядом.
– Только из уважения к твоему отцу, поли… – два шага в сторону, щелчок выдвинутого ящика – и в сторону Амадо летит крохотная серебряная статуэтка. Совсем небольшая, не выше мизинца.
Амадо поймал ее машинально. Вгляделся – и чуть не отшвырнул от себя.
– Фу!
Статуэтка изображала странную смесь человека и крысы.
Женщина, да… тело – женщины. Но вместо рук – крысиные лапы. Длинный мышиный хвост обвивается вокруг ног, странных, непропорциональных, с неестественно вывернутыми суставами, на лице смесь человеческих и звериных черт.
Человеческий овал лица и крысиный нос, в человеческом рту, раззявленном, словно для крика, крысиные зубы, высокий лоб, короткая шерсть на голове, именно шерсть, это понятно, крысиные уши среди шерсти – и самое страшное. Человеческие глаза во всем этом ужасе. Словно жуткий волшебник слил женщину с крысой. А она очнулась и осознала…
