и джинсы. Так как маленьких детей среди моих знакомых не было, я решила просто шокировать Дайя, потащив его в магазин детской одежды.
— Боже, гляди, какие ботиночки! Дайя, они просто прелесть! — кидалась я от витрины к витрине, высматривая забавные наряды и аксессуары.
Дайя лишь молча наблюдал за мной и улыбался. Мы выбирали одежду и смеялись, вспоминая свое детство, когда такой одежды и в помине не было.
— Эх, кис, что бы ты без меня делала бы, а? — внезапно спросил Дайя, обняв меня сзади и положив на плечо свой подбородок.
— Интересный вопрос, — хмыкнула я, поглядывая, как одна девушка с интересом наблюдала за моим парнем. — Может, спокойно поступила бы в институт и встречалась бы сейчас с каким-нибудь милым хирургом.
Такой ответ Дайя явно не устроил. Он прыснул и ущипнул меня за щеку.
— Опять глупости говоришь.
— Ну а ты? Если бы меня не было, что бы делал ты?
— Ну… Знаешь, Скар очень даже ничего, если приглядеться, — со знающим видом бабника оценил Дайя, подперев подбородок кулаком.
Я понимала, что парень шутит, но все равно замахнулась на него детскими сандалиями.
— Так вот ты какой! — шикнула я на него.
— У тебя же милый хирург, так почему бы у меня не Скар? — лукаво спросил Дайя и обнял меня. — Кстати, а ты знаешь, что она отказалась от Фатумов и теперь учится на педагогическом.
— Педагогическом? — у меня чуть не отпала челюсть. — И что она преподает? Боже, бедные дети.
— Не знаю, что она преподает, но наших детей мы точно к ней не отдадим, да, дорогая?
Я застыла. Наших детей. Как же это мило звучало!
— Хей, ты как? Едем? — толкнул меня Марат, вновь отрывая от воспоминаний. — В последнее время много в облаках витаешь.
— Прости, мало сплю, — пожала я плечами. — Во сне не получается грезить, приходится наяву.
— С чего это мало спишь?
— Учусь. У меня экзамены скоро, так что вкалываю по тридцать часов на день, да еще вот эти задания тоже не конфетка.
— Ну, не кукся. Когда разберемся со всеми оборотнями, разузнаем тайну моей матери, совершим переворот, тогда сможешь учиться сколько влезет, — подбодрил Марат.
Я вздохнула. Да уж. Оборотней тысячи. Нас двое. На нас охотятся Гару. Путь к Храму Геи затерян. Сотрудничать пока никто не спешит. Скоро ли все это кончится?
— А, кстати, подожди, дай сначала уложу Ява спать, — хлопнул себя по лбу Марат и направился в комнату, откуда вскоре донеслась колыбельная:
Под долгим взглядом, ночное небо шевелится слегка.
Оно, как шкура у ягуара, как пятна облака.
А ягуаровое небо — это запредельная черта
За той чертою, бездонный космос, а небо — это грань,
Возможно то, что тут недоступно, за ним доступным станет.
Ведь ягуаровое небо призывает превозмочь себя…
~*~
Сегодня нас ждали белые медведи, поэтому теплая одежда оказалась как раз кстати. Мы переоделись, облившись потом как душем, и телепортировались.
Минусовая температура будто заехала кулаком по лицу. До такой степени холод больно пронизывал тело. Выла ужаснейшая вьюга, которая полностью закрывала видимость.
— Так мы их не найдем! Надо выждать конца бури! — прокричал мне Марат, но его голос сбил ветер.
«Ладно, девушка возьмет инициативу в свои руки», — подумала я и создала купол. Немедленно ветер прекратил сносить нас, и я смогла нормально дышать. В носу щипало. Показалось, что все капилляры застыли, а кровь превратилась в иголочки.
— Пойдем, устроимся пока где-нибудь в пещере, — предложила я, и мы медленно поплелись искать убежище.
Через пятнадцать минут мы обнаружили небольшой выступ, за которым и спрятались. Я достала магический шар Виня и включила отопление. Под куполом сразу же стало намного теплее. Я подстелила куртку и села рядом с Маратом, который достал мамин дневник. Парень знал, что нельзя допустить, чтобы карта попала в руки Гару, поэтому хранил ее как зеницу ока.
— Надо найти Климента, — разгладил он страницу. — Говорят, его очень сложно уговорить. Он поддерживает Гару, но сам в игру не вступает, оставляя грязную работу другим.
— Слушай, а эти Гару… какие животные обычно становятся воинами?
— Ну, знаешь, раньше Гару считались только крупные животные: львы, тигры, волки, то есть, кто мог сражаться. А теперь под этот статус попадают все те, кто просто поддерживает мысль об уничтожении человечества. Ими может стать любой, даже безобидный кролик, если он настроен против людей.
— Понятно… — промямлила я. — Видимо, вьюга надолго будет. А что за колыбельная, которую ты пел Ява?
— Нам ее мама всегда пела в детстве.
— Спой мне тоже, — попросила я.
— Да ну тебя, сдурела что ли? — огрызнулся Марат. — Это же только детям поют.
— Да ладно тебе. Слова вашей колыбельной очень философски звучат. Если не хочешь петь, то прочитай хотя бы.
— Если прочитать, то можно, — согласился оборотень.
Под долгим взглядом, ночное небо шевелится слегка.
Оно, как шкура у ягуара, как пятна облака.
А ягуаровое небо — это запредельная черта
За той чертою, бездонный космос, а небо — это грань,
Возможно то, что тут недоступно, за ним доступным станет.
Ведь ягуаровое небо призывает превозмочь себя.
И я смотрю в него и так рассуждаю:
Быть ли мне таким как оно? Не знаю,
Но взгляд его, как совет мудреца
Прожившего жизнь себя любя,
Мол надейся на себя, и достигнешь тех высот,
Что я достиг. Понадейся на себя.
Высокомерна и непомерна его любовь к себе.
Оно влияет на настроение живущих на Земле.
Смеётся небо — светит солнце, если плачет, то из глаз текут дожди.
Спокойным взглядом оно взирает на то, как горизонт
Луну под утро, под вечер, солнце съедает, только вот
У ягуарового неба не бывает жалости к другим.
Когда мне плохо, когда мне исчерпан весь источник сил,
Смотрю на небо и получаю, всё то, что я просил.
Ведь ягуаровое небо призывает превозмочь себя 4.
— Ведь ягуаровое небо призывает превозмочь себя, — вторила я за ним. — Как красиво. А расскажи еще что-нибудь про себя.
Марат подозрительно взглянул на меня.
— С чего это ты стала такие вещи спрашивать?
— А разве нельзя? Мы знакомы уже практически три месяца, — пожала я плечами. — Люди после такого уже давно встречались бы или женились.
— Что, предлагаешь провести свидание? — хмыкнул Марат. — Как думаешь, кто родится в браке между Фатумом и оборотнем? Оборотень со сверхспособностями?
— Да ну тебя, — я ударила его по плечу. — Просто ты мой друг. Я хочу знать о тебе побольше.
— Ну ладно, извини. Я пошутил. Что ты хочешь знать?
— Сколько тебе
