с
люстриями в качестве моего единственного источника света. Если я поднималась в небо или если солнце выглядывало до того, как я добиралась до дворца, одинокий королевский стражник, парящий над головой, получал приказ доставить меня обратно к месту отправления. Все наследники Вуда прошли через это паломничество, но до меня все наследники были мужчинами. Никогда ещё женщина, не говоря уже о девушке, не завершала напряжённого путешествия, где дикие
капры скользили по камням, их резиновая кожа была покрыта веществом, которое могло парализовать их добычу на несколько дней, и где стаи
квила кружили в небе в поисках мяса, чтобы поклевать его своими изогнутыми клювами.
Во время моей первой попытки я карабкалась по каменным выступам, обдирая колени и локти о бледно-серую скалу, одновременно отбиваясь от пары спаривающихся квила с моей пылью. Я проиграла свой первый бой, и мне пришлось начинать всё сначала в Долине. Во второй раз я убила похожего на орла зверя, но в нескольких уступах от вершины утёса я наткнулась на гнездо капры. Существа загнали меня на край скалистого выступа, который обвалился, и я, размахивая руками, полетела обратно в Долину. Если бы я не была фейри, я бы умерла при ударе.
И я заплакала, потому что мне пришлось бы разбивать лагерь, а затем начинать свой поход на закате. Я отчаянно хотела отказаться, и я пыталась, но мой отец и слышать об этом не хотел. Круз и Эйс пролетали над Долиной, но им было приказано не приближаться ко мне, поэтому они наблюдали за мной со своего места в небе.
На пятую ночь я добралась до плато на вершине. Гордость охватила меня, и на мгновение я позволила себе передышку под древним деревом панем. Я сидела, прислонившись к его толстому искривленному стволу цвета мокрой глины, и грызла его переливающиеся листья. Я вспомнила, как подумала, что это самая вкусная еда, которую я когда-либо пробовала. Когда сок потёк по моему подбородку, я окинула взглядом огромное королевство, которым моя семья правила на протяжении многих поколений. Туман почти касался земли, что делало вид с вершины поразительным. Это также вызвало выброс адреналина у меня в животе, потому что, чтобы добраться до дворца, мне пришлось пересечь Харени. Как и всех Благих, меня учили, что Неблагие — существа из ночных кошмаров, более опасные, чем дайла, квила и капра.
Я снова отправилась в путь, зная, что если не доберусь до дворца до восхода солнца, игра будет окончена. Лусионага унесёт меня обратно в Долину, и мне придётся начинать всё сначала.
Я осторожно съехала с крутого берега, но падала так много раз, что из меня валил дым, как из неисправного двигателя самолёта. Тёмно-аметистовое небо посветлело до перламутрово-лавандового к тому времени, как я добралась до края Харени. Не отрывая взгляда от похожего на грот входа в подземную тюрьму Неблагих, я мчалась через медные песчаные дюны.
Солнце выглянуло из-за горизонта раньше, чем я добралась домой.
Я была перенесена обратно в Долину. Мне потребовалось ещё четыре неверрианские ночи, чтобы завершить коварное паломничество. Я добралась до дворца в Ночь Тумана, Невидимые призраки кружились вокруг моего избитого тела. В отличие от большинства Благих, Эйс ждал меня за стенами дворца. Он обнял меня, когда я добралась до плавучего сада, сказав, как он мной гордится.
Но моему отцу, который не вышел поприветствовать меня, было стыдно. Никогда ещё наследнику Вудов не требовалось девять дней, чтобы завершить поход! Я стала позором для семьи, не годилась для того, чтобы носить это имя. «Слава небесам, когда-нибудь я выйду замуж и возьму фамилию своего мужа», — провозгласила она.
И вот я сидела в фургоне, цепи обжигали мою кожу, и испытывала глубокую благодарность к человеку, который воспитывал меня с жестокостью и безразличием. Если я могла выжить в Неверрианской пустыне в одиночку, я могла бы пережить всё, что эти два Дэниели уготовили мне.
Если только они не применят свою пыль…
Машина резко остановилась. Задние двери со скрипом открылись, и я прищурилась, чтобы вглядеться в темноту, но плотный дождь скрывал всё вокруг.
— Я снова понесу тебя, хорошо? — сказал Коул прямо перед тем, как его руки подняли меня с пола фургона.
Он спрыгнул, затем перекинул меня через плечо.
Цепь скользнула по моему горлу, обжигая нижнюю часть челюсти. Я сильно прикусила язык, чтобы подавить подступающий крик.
Грязь хлюпала вокруг босых ног мальчика, а его шорты и футболка прилипли к коже. Мне стало интересно, плавал ли он тоже или его промочил дождь.
Влажная земля под его ногами превратилась в бетон, а затем мы оказались вне дождя и внутри тёмного склада. Рождественские елочные гирлянды были прикреплены скотчем к потолку и слабо светились. Более яркий, почти зелёный, свет горел в задней части склада. Я прищурилась, чтобы разглядеть, на что он светит. Грязный пластиковый брезент закрывал то, что занимало это пространство.
Раскаты грома прокатились по мрачному помещению, дождь барабанил по жестяной крыше, как молотки по перкуссии.
Коул завернул за угол, а затем скинул меня со своего мускулистого, но костлявого плеча. Цепи снова упали на полоски кожи, которые начали заживать, опалив их заново.
Воздух внутри был почти таким же холодным, как и снаружи, но, по крайней мере, он был сухим. В полумраке я заметила, как Коул собрал охапку цепей. Я в ужасе уставилась на него, предполагая, что он собирается заковать меня в железный кокон, и попятилась назад, пока копчиком не ударилась о стену.
— Всё в порядке. Я не собираюсь причинять тебе боль.
Не собираешься причинить мне боль? Неужели он не понимал, как мне уже больно?
Он схватил кусок цепи, свисающий с моих кандалов, и прикрепил его к новой части другим висячим замком. Только тогда я поняла, что новая длина звенящих звеньев была привинчена к стене.
Они посадили меня на цепь, как бешеную собаку.
Пар клубился в воздухе между нами, смешиваясь с дымом моей поджаренной плоти.
— В твоих венах действительно течёт огонь, — Коул уставился на воду, испаряющуюся с моей одежды. — Я слышал, ты умеешь летать. Почему ты этого не сделала… когда лодка затонула?
Потому что я была слишком парализована шоком. А потом его сестра — или это был он? — схватила меня. Я думала, это было сделано для того, чтобы спасти меня, но это не входило в их намерения. Люди, которые спасали других, не обращались с ними как с заключенными.
Рядом с нами раздались шаги. Я посмотрела мимо Коула прямо в
