такие абсурдные с первого взгляда слова, действительно будут восприняты всерьез. И Драко, оставшийся где-то в начале всего, прокручивал сказанное Гермионой предложение «… напротив, он мне нравится».
Люциус несколько раз извинялся перед Гермионой за неосторожность с сильно завязанными веревками. Просил Патрика подготовить раздельные спальни для пары, которые на самом-то деле были и не парой. Рассказывал, почему среди ночи оказался гуляющим в саду. Давняя бессонница каждый вечер приводила его на небольшую цветущую поляну позади особняка. А заклинание охраны территории приняло их за посторонних, повалив на землю.
Расспрашивал о других дивных вещах и событиях из их временной линии, рассказывал про отличия в этой реальности. Проявлял сильный интерес к тому, чтобы вернуть его реальных детей.
Гермиона разместилась в дальней гостевой спальне, вдали от комнаты, где изначально им пришлось ночевать. Получила лечебную мазь от домовика, которого ранее не видела. Пыталась насладиться теплой ванной и мягкой постелью, в одиночку. Когда она осталась наедине с собой, то её мысли путались между собой. Казалось, все получилось как нельзя лучше, сложившаяся ситуация отыграла им на пользу, так же, как и идея с Сывороткой правды. Единственное, что не укладывалось в её голове, так это то, что она в реальности нравилась Малфою. Хотя мужчина никогда не проявлял каких-либо знаков внимания, или возможно, она просто не замечала этого?
Ночной воздух окутывал со всех сторон. Кроны деревьев в саду едва качались от легкого ветра, когда Драко проходил по небольшой ухоженной аллее. Наверняка в его реальности этот сад был уже не таким красивым, не таким прекрасным, как это место. Даже среди ночи и света звезд он мог видеть цветущие розы, мелкие плетеные растения и еще массу другого озеленения.
Наткнувшись на небольшую скамейку, он, поправив край подвернутой рубашки, присел на сидение. Ветви вновь покачивались в такт ветру. Тяжело выдохнув и облокотившись на спинку, Драко прикрыл глаза, вдыхая прохладный воздух. Внутренняя обида вновь возвращалась в его сердце, обида на отца, семью, на все навязанные мысли и действия. Обида на то, что ему пришлось совершить под гнетом мнения старших.
Удивительная злость окутывала сердце от осознания, что в этой реальности он имел все, имел любящего отца и мать, которые были готовы стать на его сторону. Этот он имел право выбирать свою собственную судьбу, осуществлять свои желания и мысли. В то время, как в его настоящей реальности он должен был бороться за то, чтобы хоть немного отмыть запятнанную фамилию. В его реальности он не имел права даже думать о том, что ему в действительности нравится женщина, которую он унижал на протяжении долгих лет обучения. Считал, что не имеет ни малейшего права на счастье.
Мысли переплетались одна с другой, кровь бушевала в венах, когда он в очередной раз вспоминал женские слова. Казалось, что это все неправда, он считал, что она лгала для собственной выгоды или попыток убедить Люциуса помочь им. Но весомый аргумент в качестве использования сыворотки правды приводили в замешательство.
Удивительное чувство проникало не только в мозг мужчины, но и в сердце, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди.
«… напротив, он мне нравится» — слова прокручивались в голове будто на повторе.
Он боролся сам с собой, подставлял всевозможные вариации вопросов, на которые можно было ответить подобными словами.
«Возможно, она имела в виду, что ей нравится со мной работать? Возможно, ей нравится, что я дарил ей книги на протяжении последних нескольких лет».
Но мысль о том, что она имела в виду его как человека, как личность и мужчину совершенно не воспринимались всерьёз. Хотя все указывало именно на это. Ведь вопрос Люциуса касался этого фактора.
Тихое шуршание где-то сбоку заставило Драко приоткрыть глаза в попытках понять откуда доносился шум. По аллее, где он проходил некоторое время назад, шел Люциус. Было трудно разглядеть его выражение лица или весь силуэт, но Драко точно видел именно его.
Тихо выдохнув, Малфой-младший оттолкнулся от спинки, немного наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. Пальцы сплелись в замок, будто это могло как-то расслабить или отвлечь.
— Ты не против, если я присяду?
Люциус остановился в паре метров от сидящего на скамейке Драко. И, ожидая ответ, не двигался с места.
— Можно. — Тихий сухой ответ прозвучал со стороны Драко.
Добравшись до скамейки, Люциус присел на свободный участок. Молчаливо наблюдал, как его сын, неважно из какой он был реальности, зарывался в себя. Малфой-старший изучал движения сына, видел, как напряглись его плечи и руки, когда он присел рядом.
Краткие минуты тишины тянулись вечность. Люциус не знал как начать разговор и стоит ли вообще пытаться наладить отношения. С одной стороны, он не сделал ничего плохого, он любил своего ребенка, защищал и оберегал семью. Но с другой, сидящий рядом человек был не его реальным ребенком.
Несколько минут молчания привели к тому, что Люциус первым нарушил тишину. Единственное, что он понял, что в любой из вариаций магической вселенной, Драко — его ребенок, ребенок, которому в любом из всех случаев нужен отец.
— Я постараюсь помочь вам. — Начал мужчина. — Правда, я все еще не могу до конца поверить в действительность всего происходящего. Никогда не мог подумать, что существуют подобные артефакты, способные перенести в другую реальность.
Дернув плечами, Люциус облокотился на спинку скамьи. Ветер приятно освежал и давал возможность хоть немного привести чувства в нормальное состояние.
— Я часто прихожу в сад, это — мое успокоение. — Мужчина продолжал разговор. — Мне нравится ночная атмосфера этого места. Тут я чувствую, что пережитые моменты в жизни были не напрасны.
Легкая, тоскливая улыбка отразилась на мужских губах в момент произнесенных слов. Всегда, оказываясь в саду, он вспоминал о Нарциссе, которой больше не было рядом с ним.
— Знаешь, — продолжил Люциус, — порой мне было интересно, к чему бы привела меня жизнь, если бы я согласился на сотрудничество с Темным лордом. Иногда думал про это, даже представлял. — Выдох. — Но каждый раз с благодарностью в сердце понимал, что моя семья дороже всего на свете.
— В моем мире тебе дороже твоя задница, чем семья. — Тихо проговорил Драко, все еще не меняя своего положения.
Взгляд пытался различить мелкую траву у ботинок, а мысли продолжали играть свою пьесу.
— Мне очень жаль, — такой же тихий голос прозвучал в ответ, — искренне жаль. В любом случае, в тебе я вижу собственного сына. И мысль о том, что я заставил тебя страдать, съедает меня. — Люциус ощутил свежий
