— А откуда ты возьмешь преподавателя в такое время? — с улыбкой спросила Лиска, вдруг сообразив, что заниматься вечером все равно не с кем. Но Дейке только насмешливо поднял бровь, и улыбка мгновенно сошла с ее лица.
— Кажется, ты влипла, — весело прокомментировал Меркес, когда увидел Лиску и отца в спортивной одежде. Возвращаясь со службы, он столкнулся с ними в дверях, когда они выходили. На улице уже стемнело, но в саду горело приятное освещение, было прохладно и свежо, и девушка подумала, что заниматься на открытом воздухе вечером — не такая плохая идея.
— Иди-ка ты, болтун, куда шел, — огрызнулась она.
— Я бы на твоем месте выбрал порку, — продолжая скалить зубы, заметил Мерк. Он даже остановился на пороге и явно собирался понаблюдать, полный любопытства. Лиска стиснула зубы, не понимая, как он так быстро догадался о наказании и о том, почему оно такое. А потом до нее дошло: Меркес тоже находился под пре-сезариатом Дейке. И, возможно, отец и ему предоставлял выбор.
— Достаточно, Мерк, — еле слышно произнес его отец, даже не поворачивая головы, и младшего эс-Хэште сдуло в то же мгновение. Лиска удивленно посмотрела на опекуна: иногда ей казалось, что он очень мягкий человек, но по тому, как Меркес его слушался, было заметно, что это не всегда так. Хотя она ни разу не слышала, чтобы Дейке повышал голос или делал серьезные замечания сыну. Ей хотелось бы посмотреть на то, как он общается с другими сыновьями.
Пока это было невозможно: она лишь догадывалась, что у них теплые отношения. Дейке часто охотно говорил о своих детях: один жил в другом городе, далеко от их дома, и работал архитектором. Второй служил офицером, как отец, но на другом корабле, и когда они прилетели на Горру — он как раз улетел в долгий рейс. Странно было осознавать, что его сыновья старше ее, когда Дейке выглядел таким молодым. На Земле никто бы не дал ему больше тридцати пяти лет, подумала она.
Несмотря на веселье Меркеса, он нисколько не шутил, поняла Лиска минут через десять после начала занятия. Дейке давал ей с первого взгляда несложные упражнения, но уже на пятом-шестом повторе мышцы начинали гореть и она доделывала до конца, только сосредоточив на этом всю силу воли. В голове вскоре не осталось ни одной мысли, кроме того, как не упасть. Ее преподаватель по горианской йоге никогда не требовал от нее так много, хотя и на его занятиях нагрузки ей хватало.
Но попросить пощады она не могла: перед Дейке оказалось ужасно стыдно признаться в своей немощи, да и наказание есть наказание, размышляла Лиска. Один раз он уже учел ее пожелания, капризничать снова, наверное, не стоило. Таких мыслей ей хватило на полчаса, но потом она все же взмолилась, когда Дейке вновь заставил отжиматься.
— Я больше не могу, — выдавила она, виновато глядя на него. — У меня руки слабые.
— Именно поэтому я тебе и даю такие упражнения. Ладно, прервись на пять минут. Хочешь пить?
— Да, — она кивнула, прислоняясь к дереву Тхайи. Дейке кивнул и направился в дом за водой. Он даже не запыхался, хотя за время занятия сделал вдвое больше упражнений, чем она, показывая, как правильно их выполнять. Лиска сползла вниз вдоль гладкого ствола и села прямо на землю. Дыхание все никак не выравнивалось, и она на несколько секунд серьезно задумалась, так ли ужасно на самом деле получить трепку, как она всегда полагала?
Дейке.
Просторный приемный зал Сезариата был наполнен оживленными разговорами, когда он вошел. Дейке пришел одним из последних, не рассчитывая на интересное общение перед встречей с Сезаром, как другие опекуны землянок. Его сторонились, слишком уж он выделялся на фоне четырнадцати психологов и преподавателей. Даже физически разница видна невооруженным глазом: мало у кого в этом зале наличествовали крылья, никто не мог похвастаться и таким ростом, как он.
Возвышаясь над всеми на полголовы или даже больше, Дейке чувствовал себя неуютно: он привык находиться в обществе служащих космофлота, таких же, как он, которые также выглядели и также думали. И, самое главное, также разговаривали. Наблюдая за беседой двух или трех психологов, Дейке вначале с трудом мог удержаться от смеха и радовался тому обстоятельству, что его телепатический уровень позволяет скрывать все эмоции. Они даже жестикулировали несколько жеманно, словно наполовину были женщинами. Но иногда беседы, доносившиеся до него, вызывали гнев. Поглощенные научной дискуссией специалисты сами не замечали, как начинали говорить о своих подопечных-землянах, как о насекомых.
«Вы знаете, коллега, реакция на наказание, я бы сказал, довольно болезненна. Мой первый эксперимент показал, что психика землян в этом плане чересчур ранима, хотя я создал ситуацию, в которой проступок был несерьезным, и, возможно, поэтому даже слабое наказание воспринималось неадекватно…»
Слыша подобные фразы, Дейке испытывал сильнейшее желание ударить говорившего — не позволительное и неэтичное желание для офицера космофлота. Но у него даже волосы на затылке начинали шевелиться, едва он представлял, как стал бы «создавать ситуацию» для проступка и потом «экспериментировать» с наказаниями. Как будто землянам и без того не хватало стресса. Как будто они не заслуживали уважения.
А потом, сделав этакую пакость, он даже представить не мог, как стал бы обсуждать результаты с «коллегами». Его даже передернуло слегка, хотя он и понимал, что большинство присутствовавших имели дело с детьми и, конечно, ничего такого уж ужасного в их хитростях и «экспериментах» не было.
Разговаривая с Лиской на корабле, Дейке умолчал о том, что кроме нее им удалось подобрать всего трех взрослых женщин, и одна лететь отказалась, поэтому осталось две. Остальные одиннадцать землян были детьми от пяти до одиннадцати лет, выкраденные из сиротских учреждений. Свободу выбора им предоставили очень условно — по сути, психолог просто рассказал им сказку о Горре, и каждый ребенок, конечно же, захотел попасть в сказочную страну, не говоря уже о том, чтобы получить родителей.
Об этической стороне дела Дейке старался не задумываться, особенно о том, что обратной дороги у землян не будет, даже если они приживутся плохо. Опустив глаза и повернув голову, он заметил крылатого человека в форме офицера космофлота, стоявшего, как и он, в стороне. Разглядев его внимательнее, Дейке удивился: на прошлых собраниях этого мужчину он не видел.
Заметив его тоже, незнакомый офицер решился подойти.
— Капитан, — произнес он, наклонив голову в знак приветствия.
— Офицер, — отозвался Дейке, приветствуя его в ответ. Он не сомневался, что незнакомец знает его имя, звание и место службы: в узких кругах Дейке был известен как капитан корабля, лучшего на Горре после личного корабля Сезара. Служить на «Черной звезде» стремились многие, очередь стояла до другого конца планеты. Именно поэтому Дейке поспешил зачислить на пустовавшее место Меркеса, хотя тому едва исполнилось шестнадцать.
