Несмотря на свои эмоции, она игриво прищурилась:
— Между прочим, возвращаясь к комментарию о демоне, который ты сделал ранее, — разве не так встретилисьмы?
Он усмехнулся:
— И заметь, какой восхитительно ласковой ты была со мной в результате. Ты делала все, разве что не кусалась.
Она спрятала руки за спину и плутовато улыбнулась.
— Возможно, мне следовало укусить тебя, пока имелся шанс.
— Ну, всегда существует завтра. Уверен, ты еще попытаешься. — В его тоне не слышалось юмора. Он звучал крайне серьезно.
— Я пошутила.
— Конечно.
Она задержала его, когда он попытался пройти мимо.
— Ты никому не доверяешь, не так ли?
— А ты как думаешь? Готов поспорить, от тебя следует ожидать подножки, как от любого другого. Ведь мы не родственники и даже не друзья. Как сказал Нуар, нас всех можно купить. Вопрос только в цене.
— А я в это не верю. Ничто не сможет заставить меня отвернуться от М’Адока.
У нее в ушах зазвенел его горький смех.
— Тебе легко говорить. У тебя ведь не было возможности проверить.
— И тут ты не прав.
— В каком смысле?
Она повернулась к нему спиной и, подняв рубашку, показала ему шрамы, которые обычно скрывала, используя свои силы, и которые сейчас были видны.
Джерико замер, увидев рубцы от старых побоев. Как он не заметил их раньше? Хотя, он так старался прикрыть ее, что даже не пытался смотреть на ее тело. И зная, как стыдно быть голым перед незнакомыми людьми, он отводил взгляд от ее обнаженной кожи.
Онероев обычно избивали, если они нарушали правила. Но он не мог представить, что Дельфина совершила нечто, оправдывающее подобную жестокость. Он потрогал бледные рубцы, и его затопила волна гнева на того, кто так обошелся с ней.
— За что тебя избили?
Она опустила рубашку и повернулась к нему лицом:
— За мой отказ преследовать Арика, когда он стал скотосом.
— Арик? — он не слышал этого имени прежде.
— Он был онероем, когда пришел ко мне. В то время я считала себя человеком. Он учил и защищал меня до тех пор, пока я не стала достаточно сильной, чтобы сражаться самостоятельно. Ты спрашивал, имела ли я родного брата… Я всегда считала братом Арика за его доброту и помощь. Поэтому я отказалась охотиться на него даже после их угроз избить меня и выдержала наказание. Я скорее умерла бы, чем предала его. Я перед ним в долгу.
Когда-то и Джерико отчаянно нуждался в подобной преданности.
Он пробовал сказать себе, что так же было и у них с Никой, но знал правду. Его сестра могла бы помочь ему. Но она этого не сделала. Ни разу за все прошедшие века.
Она отвернулась от него, как и все остальные.
И то, что Дельфина оказалась способна быть преданной, заставило его сердце сжаться.
— Я одобряю твою верность. Это редкая вещь.
Она покачала головой:
— Я так не думаю. И не думаю, что я чем-то лучше остальных. Если я могу соблюдать мои принципы, то это могут и другие. Кстати, Деймос и М’Адок могли бы присоединиться к Нуару. Однако, они предпочли пытки предательству своих людей. Разве это не верность?
— И что? — огрызнулся он. — Я ублюдок, потому что предал Олимпийских богов? Это ты хочешь сказать?
— Нет, я… — она замолчала, как будто расстроившись. — Забудь. Ты не в силах меня услышать.
Он закипел от ярости. Она отмахнулась от него, и он не мог этого вынести.
— Я тебе не куча дерьма, через которую можно перешагнуть и идти дальше!
Дельфина обхватила его лицо ладонями:
— Джерико, расслабься. Я тебя ни в чем не обвиняю.
— Ты не обвиняешь. За тебя это делают твои глаза. — Он попытался отстраниться, но Дельфина удержала его.
Она одарила его нежным взглядом, и ее глаза лишили его воли.
— Не говори за меня. Я этого не потерплю. Я не сужу тебя за то, что ты сделал. Единственное избиение нельзя приравнять к предательству, которое ты пережил, и я это понимаю. Меня не прогнали прочь после наказания, не лишили сил и не заставили выживать в одиночку.
Тот факт, что она понимала различия, обезоруживал еще больше.
А потом Дельфина сделала то, чего никто не делал столетиями.
Она обняла его.
Джерико хотел обругать ее и оттолкнуть, но ее мягкое тело … ощущение ее рук вокруг него… он не мог пошевелиться. Глубоко внутри, в самом потаенном местечке его души, существование которой он всегда отрицал, Джерико так отчаянно жаждал этих объятий, что смог только молча наслаждаться происходящим.
Он чувствовал на своем лице ее мягкие волосы. Ее дыхание щекотало его шею. Не в силах остановить себя, он прижал ее голову к груди и представил, что они вместе. Представил, каково это — иметь преданность этой женщины и знать, что вопреки всему можно рассчитывать на ее поддержку.
На что похоже это чувство?
Желая быть к ней ближе, он опустил голову и завладел ее губами.
Дельфина оказалась не готова к ярости его поцелуя. Но при всей его страсти он, все же, был нежен. По телу Дельфины разлилось желание. Его твердость… ощущение его рук в волосах… все это оказалось опьяняющей смесью. Неудивительно, что Скоти превращались в суккубов и инкубов. Если поцелуй приносил столько удовольствия, какие же тогда эмоции вызывало остальное?
Джерико прикусил ее губу и его дыхание участилось. Глухо рыча, он мародерствовал у нее во рту.
Дельфина слилась с ним, упиваясь крепким мужским телом и силой его страсти.
Он взял ее руку и медленно поднес к выпуклости на своих штанах.
Она обхватила его через джинсовую ткань, и Джерико вздрогнул. Прошло много времени с тех пор, как женщина прикасалась к нему. В течение многих столетий он мечтал оставаться твердым рядом с женщиной. До сих пор это было всего лишь мечтой.
И он отчаянно жаждал ласки…
Чувствуя потребность в разрядке, он расстегнул молнию и освободил себя. Ее прикосновение стало нерешительным.
— Пожалуйста, — прошептал он, прижимая ее ладонь к своему члену. — Пожалуйста, не убирай руку.
Дельфина испугалась. Чего он хочет от нее? Она не была готова к сексу с ним. Они едва знали друг друга.
Но, казалось, он и не требовал этого от нее. Не посягал на ее тело. Он довольствовался поглаживаниями ее руки.
— Это все, что я хочу от тебя, — прошептал он с глубокой искренностью в голосе.
Кивнув, она посмотрела вниз на их соединенные руки.
Этот мужчина не знал ничего кроме страданий, а происходящее сейчас дарило ему удовольствие. Как могла она лишить его этого, если ей ничто не угрожало? По какой-то необъяснимой причине она не хотела делать ему больно.
Он уткнулся лицом в ее шею и дернулся в ее руке. Дыхание его было таким неровным, что это вызвало у нее беспокойство. Все ли с ним в порядке?
