вой, решили, что у меня есть стая, и попытались сориентироваться, с какой стороны ко мне идет подмога.
Так значит, его блеф спас нам жизнь! В обычной ситуации я бы восхитилась его находчивостью, но сейчас меня хватает только на кивок и вымученную улыбку.
Послушно семеню за Хродгейром, идущим в сторону замка. Нам осталось немного, всего метров двести. Пытаюсь не отставать, однако запинаюсь на каждом шагу. Хотя я последний час провела на его руках, на меня накатила такая усталость, что едва держусь на ватных ногах. От пережитого испуга мои руки мелко дрожат, а туфли продолжают цепляться за ровную поверхность, угрожая на каждом шагу уронить.
Хродгейр ничего не говоря, берет меня за свободную руку. Мои пальцы сразу утопают в его жесткой, мозолистой ладони. Кажется, из его руки в меня вливается сила… или как минимум, поддержка. Этого достаточно, чтобы я перестала спотыкаться.
Сегодня полнолуние, поэтому света достаточно, чтобы он отчетливо озарял происходящее на поляне.
Нас уже сто раз могли заметить из замка.
Если слуги или отчим увидят, как мы, за руки взявшись, шагаем домой в темноте, после долгого отсутствия в лесу, они точно наделают неправильных выводов.
Еще час назад я бы запаниковала и выдернула ладошку, едва оказавшись на виду, но теперь, после встречи с волками многое выглядит по-новому.
Его прикосновение к моей коже не тяготит. Скорее, приятно будоражит — мне нравится близость человека, которому можно доверить собственную жизнь.
И какая разница, как мы выглядим в глазах других? Не они, сытые обитатели замка, рисковали собой ради моего спасения. К тому же, захотят осудить — найдут, за что зацепиться.
Заглядываю в корзину — из нее чудом не выпали травы. Сейчас и эта удача кажется неважной. Мы чуть не погибли из-за дурацких трав.
— Хродгейр, — говорю ему тихо, когда мы наконец чуть замедляем шаг. — Спасибо, что спас мне жизнь.
— Теперь мы в расчете, моя фэйри, — довольно щерится полукровка.
Его слова звучит, как приговор. Как точка в недолгих отношениях. Как печальный эпилог.
Немного уязвленная, уточняю:
— Тебя это невероятно радует, похоже.
— В моей семье говорили так: «Хочешь свободы — не влезай в долги!»
— Я, знаешь ли, не из тех целителей, кто стал бы ожидать за свою помощь ответных услуг. Тебе не стоило об этом переживать.
— А я, знаешь ли, всегда сам решаю, о чем мне переживать, — усмехается он, и я с досадой замолкаю, прикусив губу.
Хродгейр улыбается. Мягкий свет луны озаряет лицо таинственным голубоватым светом, превращая обычную, казалось бы, улыбку в приворотный обряд. Не могу оторвать взгляд от его лица, как ни стараюсь. Секунду он хмурится, а потом выдает:
— Я давно хочу спросить тебя… Почему ты воспользовалась магией, чтобы спасти меня, но не прибегаешь к магии для собственной защиты?
— Потому что не знаю, как.
Чувствую себя идиоткой, попавшей в ловушку собственной доброты. Так бездарно подставить себя и Айрин! О моих магических познаниях никто не должен был догадаться!
Полукровка удивляется:
— Значит, тебя не обучили пользоваться магией по-настоящему? Нападение, защита, исцеление, подчинение своей воле, чтение мылей…
— Пожалуйста, забудь, что ты видел во время наказания! Не было никаких капель, взятых из воздуха, ладно?
— Почему не было, когда были?
— Хорошо, были. Но хотя бы никогда никому про них не рассказывай!
— Я никогда не делаю того, чего не понимаю. Объясни.
Его настойчивость начинает раздражать. Вырываю свою ладошку из его пальцев, вглядываюсь в его глаза, даже во мраке мерцающие таинственными золотистыми бликами.
— Что тут непонятного? Сородичи накажут Айрин за то, что та разболтала эльфийские секреты человеку, а мне сотрут начисто память. Не хочу начинать жизнь с нуля, и Айрин жалко… Она же не специально… Я ее случайно взбесила, когда отказалась убирать вместо нее класс. Айрин парализовала меня заклятьем, потом я ее парализовала в отместку. Так мы и подружились…
— Сотрут тебе память, говоришь, — задумчиво хмыкает он, и между бровей прорезается морщинка. Руки недоверчиво складывает на груди. — Занятно. Правда ли она в это верила? Сколько, говоришь, в твоей школе обучалось эльфиек?
— Одна. Только Айрин.
— Вот как! — его недоверчивый прищур становится еще уже. — Что высокородная забыла в школе для простых смертных?
— Зачем ты так? У нас хорошая школа и наставницы прекрасные, с богатым опытом. И люди к нам постоянно приходят лечится. Мы на них практикуемся под руководством наставниц. Там любому будет наука, даже эльфийкам. Их в эльфийских школах вряд ли учат, как травами лечить по-настоящему больных людей.
— Действительно. Куда им, вооруженным магией, тягаться с вашими травами! — бубнит Хродгейр, усмехнувшись. Ирония едва заметна, и все же очевидна. От этого закипаю еще сильнее.
— Ты меня допрашиваешь, как подозреваемую в суде. В чем ты меня подозреваешь? Что я подмазалась к Айрин в подружки, чтобы она научила меня магии? Или в чем-то еще более «преступном»? — огорченно развожу руками.
— Тебя конкретно я ни в чем не подозреваю. Вот вокруг тебя много неясного.
— Так давай разбираться вместе! Что не так в моей истории? — на этих словах невольно зеркалю его позу, скрестив руки на груди. Однако вместо ответов он продолжает допрос.
— Опиши мне реакцию Айрин, когда ты ее парализовала в первый раз.
— Ну… Какая реакция может быть у парализованной человеком эльфийки? Кричать не могла, шевелиться тоже… Только побледнела, в ужасе вращала глазами и выразительно моргала… Еще мычать пыталась. Потом под конец успокоилась. Сказала, что у меня талант к магии. Что нашла родственную душу. Предложила обучать некоторым заклинаниям, чтобы веселее время бежало.
— Так ей было скучно в вашей школе до встречи с тобой?
— Да, — вспоминаю насупленное личико эльфийки, ее отсутствующий взгляд на первых уроках. Вид королевы, отправленной в изгнание. — Она как будто провинность там отбывала.
— Айрин говорила, по чьей инициативе приехала в эту школу?
— Старейший в ее общине настоял. Сказал, что видел человеческую школу знахарей в судьбе девушки. Ни один эльф не имеет права спорить с судьбой — так что ей пришлось подчиниться.
— Как звали того старейшину?
— Кажется, Финдис… Или Фундис… Или Фогдис… Точно помню, что имя начиналось на «ф» и кончалось на «дис».
— Невероятно ценная информация, учитывая, что половина эльфов имеют в имени «ф» и «дис»… Его фамилию ты, конечно, не запомнила.
— Да, не запомнила, — устало подтверждаю я.
Мы стоим в самом центре поляны. В замок идти не хочется, пока разговор ведется на деликатные магические темы. Не дай Великий, кто-то из слуг прознает, что Айрин научила меня
