— Я знаю, — ответил Дом. — Но мы были готовы к этому. Ты отлично справилась. — Он посмотрел на Макса. — Вы оба.
— Спасибо, Дом, — сказала я. — Давайте убираться отсюда к чертовой матери. От возвращения в Семейные Башни у меня начинается крапивница.
— Надеюсь, ты справишься с этим, — сказал Макс со смехом. — Скоро они все будут твоими.
Я могу только надеяться, что он прав.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Эй, ребята! Мой отец убьет нас, если мы что-нибудь сломаем.
— Перестань быть плаксой, Беннетт, — сказала я, хихикая.
— Да, мы просто освобождаем место, — вмешался Зак. — Этот форт из одеял будет убийственным.
— Однако нам следует быть осторожными, — добавил Ной. Ему не нравилось, когда кто-то из нас волновался. — Мы не хотим, чтобы у Беннетта были неприятности.
Мы с Заком пододвинули кофейный столик к высоким окнам, пока Беннет наблюдал за нами, следя, чтобы мы не поцарапали блестящий деревянный пол. Ной подтащил стул к дивану, а затем начал кидаться на всех нас одеялами.
Мы с Заком разложили наши подушки на свободном месте, пока Ной и Беннетт накрывали мебель одеялами.
— Сегодня я буду спать с Джоджо, — объявил Беннетт, втискиваясь между мной и Заком, где мы лежали на полу в нашем гнездышке из одеял.
— Ни за что. Ты спал рядом с ней в прошлые выходные, когда мы были в доме Ноя, — проворчал Зак.
— Это мой дом, — выпалил он в ответ. — Я лучший, кто может защитить ее здесь.
— Никому не нужно защищать меня, неудачники, — раздраженно сказала я. Затем я подошла к Ною, который ухмыльнулся мне.
— Ты единственная девушка, — заметил Беннетт, как будто это было делом.
— Да, а что, если там… МОНСТР! — заорал Зак, прежде чем наброситься на нас с Ноем.
— А-а-а! — Я пнула Зака, а потом Беннетт схватил его, и мы все смеялись и смеялись.
— Беннетт!
Мы замерзли. Мистер Спенсер вернулся рано, и мы устроили беспорядок в его гостиной.
Беннетт выбежал из форта и вскочил на ноги. — Прости, отец. Мы будем вести себя тихо.
Я лежала рядом с Заком и Ноем, пока мы прислушивались к приближающимся шагам мистера Спенсера. Его блестящие ботинки появились перед входом в наш форт. Он присел на корточки, и его темные глаза отыскали меня.
Внезапно я почувствовала, как у меня по коже поползли мурашки.
Он поднял пистолет и направил его прямо на меня. Его рука уже была вся в крови.
— Почему, отец? — Беннетт внезапно потерял всякие эмоции.
— Для Семей, — ответил он.
Затем он нажал на спусковой крючок.
Я проснулась с криком.
Сев и втянув воздух, мне потребовалась долгая минута, чтобы осознать, что я нахожусь в своей постели в своей комнате в общежитии C. Не в крепости из одеял в доме Беннетта. Только на моей кровати в комнате.
Не смотреть в дуло пистолета Джеймса Спенсера.
Я вытерла пот со лба и нащупала свой телефон, который заряжался на прикроватной тумбочке.
— К черту мою жизнь, — простонала я, увидев, что часы показывают только полночь.
Пройдут часы, прежде чем я смогу снова заснуть после очередного кошмара, искажающего мои детские воспоминания, и я буду бесполезна во время своей утренней тренировки.
Приняв решение, я сбросила одеяло и, спотыкаясь, выбралась из кровати, натягивая спортивную одежду с грацией зомби. Я положила свое ожерелье в виде цветущей вишни в маленький сейф, который спрятала в глубине своего шкафа, как обычно делала, когда занималась греблей, а затем тихо прокралась по коридорам общежития и вышла на лужайку, направляясь в спортзал.
Сейчас я собиралась заняться своей тренировкой, грести на эрге до тех пор, пока не перестану дышать, думать или двигаться, а потом отключусь, пока не придет время для занятий.
С момента ограбления башни Харгрейвз прошло почти пять дней, и я была искренне удивлена, что кошмар не пришел раньше - например, той же ночью. В конце концов, мои родители погибли в той гребаной Башне.
Как и ожидалось, в спортзале было пусто, поэтому после того, как я прошла в здание с помощью своего удостоверения личности, я направилась в огромный тренажерный зал. Он был таким же большим, как баскетбольная площадка по соседству, и имел крытую дорожку, идущую по периметру второго этажа. Несмотря на поздний час, похожее на пещеру помещение спортзала было ярко освещено резкими флуоресцентными лампами.
Поскольку этим вечером тренажерный зал был моим, я подключила свой телефон к док-станции, которая подключалась к акустической системе в комнате, и увеличила громкость — Pretty Girl группы Sugarcult, прежде чем запрыгнуть на один из сверкающих новых гребных тренажеров.
А потом я гребла. И гребла, и гребла.
К черту Джеймса Спенсера.
К черту Питера Харгрейвза.
К черту Андреа Ферреро.
К черту все Четыре Семьи.
К черту их подхалимов и легионы леммингов, которые помогают им держаться на шее этого города.
И к черту Наследников. Все они были одинаковы.
Как раз в тот момент, когда я собирался установить личный рекорд на дистанции 5 км, усиленно подтягиваясь под — What It Is to Burn, я услышала громкий хлопок рукой по стене, когда моя музыка внезапно оборвалась.
Я резко остановила свой тренажер, вся в поту и тяжело дыша. Я повернулась, чтобы окинуть взглядом комнату, только чтобы увидеть Беннетта, одетого в свою футболку команды с длинным рукавом и короткие спортивные шорты, держащего в руке шнур питания аудиосистемы и смотрящего на него так, словно это оскорбило его мать.
Вскочив на ноги, я бросилась к нему.
— Какого хрена, Спенсер? — Рявкнула я, протягивая руку,
