Карина Демина - Наша Светлость

   Леди Льялл ненавидела грязь в любых ее проявлениях.

   Меж тем сапоги гостя возлежали на ее столике из розового дерева и были отнюдь не чисты.

   - Что вы здесь делаете? - от возмущения и невозможности высказать его напрямую, голос дрогнул.

   - Ваша Светлость, - ответил гость, пальцами выбирая крошки из бороды. - Ко мне следует обращаться именно так. Поэтому правильно будет спросить: что вы здесь делаете, Ваша Светлость.

   - Могу ли я узнать, что вы здесь делаете, Ваша Светлость.

   - Вас жду.

   Он качнулся, и чай, перебравшись через фарфоровый борт, выплеснулся. На шаль! На такую мягкую, нежную шаль, которую леди Льялл вязала к зиме. Она трижды ходила на рынок, пока выбрала шерсть. И две недели просидела, составляя узор. Она только-только закончила и отложила вязание, позволяя себе любоваться делом рук своих.

   Шаль была прекрасна.

   Совершенна.

   Совершенно испорчена!

   - Садитесь, дорогуша, поговорим, - Их Светлость указали на низенькую скамеечку, на которую леди Льялл ставила ноги. И это было унизительно, но Магнус Дохерти имел право отдавать приказы.

   Он отхлебнул чай и, поморщившись, попросил:

   - Сахарку подай. А то чай у тебя горький... и ложечку.

   Определенно, сегодняшний день испытывал терпение леди Льялл. Ее жизнь, такая спокойная, размеренная, умиротворяюще расписанная по минутам, рассыпалась.

   - Вот спасибочки, - сахар Их Светлость брали руками, а размешивали ложечкой, словно нарочно задевая тончайшие стенки чашки, которая, между прочим, была расписана по эскизам леди Льялл. И хрустальный звук вызывал судорожное покалывание в висках.

   - Да ты садись, садись... знаешь, я ведь старый человек. Уставший. Не столько от жизни, сколько от мерзости, которая творится вокруг. А ее много...

   Леди Льялл согласилась с этим утверждением. Мир и вправду был полон грязи. Она скапливалась, как скапливается пыль на крышке клавесина, и сажа в извивах каминной решетки... она нарастала слоями жира, который леди Льялл оттирала с посуды слоем тончайшего песка. И приклеивалась к подошвам туфель. Мерзкая, мерзкая грязь! С каждым годом борьба с ней отнимала все больше сил.

   - А чтоб не утонуть в грязи, надо радоваться. Меня бы вот внуки порадовали. Очень.

   Он пил чай, громко прихлюпывая. Ушедший, ну почему его не научили манерам?!

   - В таком случае, остается пожелать, чтобы ваш племянник в самом скором времени...

   - У меня два племянника, - перебил Магнус. - И оба с характером. Вы вряд ли представляете, как сложно найти подходящую жену парню с характером. Но я справился...

   И теперь цель этого пренепреятнейшего визита стала ясна.

   - Вы желаете побеседовать о сегодняшнем происшествии?

   - И о нем тоже.

   - Я действовала в рамках своей компетенции.

   - Несомненно, - Их Светлость окунули огрызок бублика в чай. - В рамках...

   - У вас имеются ко мне претензии?

   - Имеются... вопросы. Тебе мало платили?

   - Н-нет...

   - Моя семья чем-то оскорбила тебя? Дала повод для личной мести?

   - Нет. Я... я лишь пыталась привить девочкам правила хорошего тона! Научить их вести себя достойно. Воспитать в них характер и силу!

   - И поэтому обворовывала? - Магнус вылавливал куски размякшего бублика и отправлял в рот. - Ты не у них воровала, женщина. У моей семьи. И ее же оскорбила, когда начала таскать письма Гийома. Ты и вправду надеялась остаться в стороне, когда все выяснилось бы? Сидеть!

   Он рявкнул, и ноги леди Льялл подкосились. На нее никто никогда не повышал голос. Люди благородные не ведут беседы на повышенных тонах. И не вытирают грязные пальцы о чужие шали.

   - Я тебе не мешал. Я считаю, что каждый имеет право на выбор. Девочка его сделала. Теперь она часть моей семьи. А я никому не позволю обидеть семью. И потому тебе придется уехать.

   - Куда?

   - Куда-нибудь. Какое мне дело?

   - Вы... вы меня выгоняете?

   - Точно.

   - Вы не имеете права! Не вы приглашали меня на эту работу и не вам...

   - Не мне, - охотно согласился Магнус Дохерти, отправляя кружку в камин. Столкновения с решеткой фарфор не выдержал. Брызнули осколки. - Но ты уберешься сама. И в крайней спешке. Оставишь любезное письмо, где укажешь причину отъезда... матушка заболела.

   - Моя мать упокоилась в прошлом году.

   - Тогда отец. Тетка. Любимая собака. Не важно. Главное, чтобы было убедительно.

   - И зачем мне это делать?

   Он не заставит. Магнус Дохерти, конечно, страшный человек, но он не тронет женщину.

   - Затем, - Их Светлость посмотрели с насмешкой. Все-таки рыжие глаза - это как-то... неправильно. Мерзко даже. - Что в противном случае я вынужден буду рассказать моему племяннику... младшенькому племяннику, что ты помогала Гийому соблазнять его невесту. Более того, нынешней ночью лично его проводила в спальню. И ваше счастье, что девочка... решила прогуляться.

   - Присматривал. Гийом же сволочь редкостная. Прям как я, но в отличие от меня выбора людям не оставляет.

   - У... у вас нет доказательств.

   - А он мне на слово поверит. Мальчик-то вспыльчивый. Сейчас и вовсе на голову ударенный, я бы сказал. И к женщинам, что характерно, уважения не испытывает. То есть испытывает, конечно, но не всех, кто в юбке, считает женщинами.

   - Что бы вы ни думали, но я... никогда не действовала бы во вред своей воспитаннице, - леди Льялл позволила себе встать. - Если бы не вмешательство Вашей Светлости, ее брак с Гийомом был бы решенным делом. И это была бы чудесная партия.

   - А то, что он - мразь, тебя не смущало?

   - Любой брак - испытание для женщины. Но ее дети принадлежали бы к славному роду.

   - Ясно. В какой-то мере это тебя оправдывает. Такую верность делу я в состоянии понять. Но не простить. К завтрашнему утру тебя не должно быть в городе.

   Замок леди Льялл покидала в некоторой спешке и расстроенных чувствах. Разве благородный человек поступит с дамой подобным образом? Это низко. Подло.

   И совершенно незаслуженно.

   Леди Льялл ценой своей репутации и малого позора хотела спасти глупую девочку от страшной участи. Но та и вправду сделала выбор. И если уж предпочла благородному рыцарю рабское отродье, то значит и заслужила жизнь в грязи.

   Юго долго раздумывал, стоит ли предупреждать Гийома. Все-таки глупость должна быть наказана, тем более такая, которая обернулась бы неприятными последствиями не только для Гийома.