Представь, что ты привязываешь голову коровы к ее хвосту. Но в качестве инструмента они чаще используют Солари, поскольку наша магия гораздо более внешняя, чем ваша. — Когда мы снова посмотрели друг на друга, уголки его губ изогнулись в уверенной ухмылке. Как будто этого краткого мерцания уязвимости никогда не существовало. — Но они для продвинутого уровня. Мы не начнем с них.
Мы не начнем с них.
Мое сердце подпрыгнуло. Я нетерпеливо кивнула, так благодарная за союзника — любого союзника, — что меня даже не волновало, что он переписывает мои планы.
— Заходи внутрь. Отдохни. В любом случае, если ты закончила захламлять мой сад. — Он открыл дверь, отступив передо мной. — Завтра у нас будет длинный день.
Я подошла к двери, затем остановился перед тем, как войти, повернувшись к Максу и молча глядя на него. Тень облила суровые глаза, но его черты лица были настолько острыми, что рассекали сумерки, встречая мои глаза с такой же решимостью и настороженным любопытством. Мы стояли всего в нескольких дюймах друг от друга, позволяя друг другу вглядываться в редкостную, сдержанную честность.
Желание поблагодарить его задержалось на кончике моего языка. Не благодари его за то, что он должен был сделать с самого начала, — язвительно прошипела более холодная часть меня.
Не знаю, почему я тебе верю, сказал он. Но я знала. Он поверил мне, потому что хотел мне поверить — хотел поверить в возможность чего-то лучшего, каким бы маловероятным оно ни было.
И что?
Это было чем-то, что запало мне в душу, как вода после миль и миль выжженной, отчаянной пустыни.
— Спасибо, — сказала я и вошла внутрь.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— И это все? Это все, что у тебя есть?
Макс сидел, скрестив ноги, среди высокой, струящейся травы и смотрел, как мои серебристые бабочки взлетают в небо.
— Что все? — повторила я.
— Я имею в виду — это все, что ты умеешь?
Не оскорбиться такой реакцией было невозможно.
— Не только это, — сказал я, указывая на бабочек. — Еще был пожар и…
— Искры, честное слово. Просто все очень… эффектно.
— Я так же могу узнать мысли, — предложила я.
— Верно. Не нужно это демонстрировать, я прочувствовал это. — Его зубы стиснули кончик ручки, глядя на стопку бумаг, которые он принес с собой. — И когда ты это делаешь — что именно ты обычно делаешь?
— Что я делаю?
— Ты говоришь или просто слушаешь?
Я тупо уставилась на него. Его глаза метнулись ко мне с пергаментов.
— Я имею в виду, насколько точно ты можешь понять, о чем думают люди? Слова или просто чувства? И насколько ты их контролируешь?
— Контролирую? — Вопрос вышел со вздохом. Может ли Вальтейн делать это?
Макс издал безрадостный смешок.
— Вознесенные, ты действительно новичок в Ара, не так ли? Вот почему здесь нужно быть осторожной.
Я покачала головой, откладывая этот вопрос на потом.
— Я слышу, что они чувствуют, — сказала я. — Не слова. Просто… — я не могла решить, как объяснить это на аране, поэтому приложил руку к сердцу. — Здесь большие вещи.
Он кивнул, словно прекрасно это понимал.
Мои мысли устремились к Эсмарису, к тому, как его разум увядал и задыхался под моим собственным, к выражению его лица, когда он падал на землю. Но я ничего не сказала об этом.
— Отлично. Хорошо. — Макс положил стопку бумаг на землю, глядя на них сверху вниз. Я была совершенно уверена, что он не спал прошлой ночью. Когда я ложилась спать, он лихорадочно строчил за столом, не удосужившись даже взглянуть на меня, пожелал мне спокойной ночи. И он был точно на том же месте, когда я снова встала утром, только в окружении значительно большего количества бумаги и с глазами, закрытыми тьмой. Тем не менее, он был исключительно энергичен, когда приветствовал меня, и почти сразу же вывел меня наружу, чтобы начать.
Никаких возражений с моей стороны. На самом деле, это было самое сильнейшее воодушевление, которое я чувствовала за последние несколько недель.
— Меня никто не учил. Я узнала то, что должна. Чтобы… — Слово ускользнуло от меня. Я остановилась на — танцевать.
— Танцевать?
— Да. — Я щелкнул пальцами, когда ко мне пришло слово, которое я искал. — Выступать. В Трелл.
Потребовалось мгновение, чтобы понимание заполнило черты Макса, приглушив часть его энтузиазма оттенком, который я не могла точно определить.
— Я понимаю. Логично, что ты будешь самоучкой.
Он застонал, поднимаясь на ноги. Я сделала то же самое, хотя бы потому, что мне не нравилась мысль о том, что он смотрит на меня сверху вниз.
— Больше всего на свете, — сказал он, — Ордены заботятся о контроле. Вот почему они были основаны для начала, чтобы убедиться, что Владельцы не собираются случайно сеять разрушения просто потому, что они не знали, что, черт возьми, они делают. И к чести Орденов, они отлично справляются с этой ролью. Когда Владельцы сеют разрушения, обычно это происходит потому, что они этого хотят. Если только мы не говорим о Моте и моих розах. — Макс на мгновение сердито посмотрел на обожженные цветы, прежде чем снова повернуться ко мне.
— Кажется, тебе нравится колдовать, так что давай начнем с этого. И в этом есть потенциал. То, что ты делаешь, превращая бабочек в стекло? Это впечатляюще для Вальтейна. Они учатся, чтобы добиться таких физических проявлений.
Должно быть, я выглядела довольной собой, потому что он поднял палец.
— Не слишком гордись собой. Твоя точность все еще в беспорядке. — Он взял цветок — маленький желтый, с слоями и слоями крошечных длинных лепестков. — Начнем с этого. Я хочу, чтобы ты сделала мне копию этого цветка.
Легко. Я начала улыбаться, но он снова поднял палец.
— Нет. Убери с лица эту дерзкую ухмылку. Я не спрашиваю, как, по твоему мнению, выглядит этот цветок. Именно этот цветок. Один в один.
Я перевела взгляд с Макса на его
