«Когда она так близко… она похожа на изящную статуэтку времен Первого луча… Такая невинная, такая беззащитная… Но я не должен идти на поводу у своей слабости. У меня есть важная государственная задача».
«У императора странный взгляд сегодня… И выражение лица не такое свирепо-демоническое, как прежде…»
«Главное, не дать ей открыть рот!»
«Он мускулистый и крепкий. Но совсем не похож на наших бодибилдеров. У него гибкое тело с удлиненными пропорциями. Звериная грация. Красивый хищник, но никак не правитель инопланетного народа, во много раз опережающего нас в развитии».
Едва Наташа успевает оценить его телосложение, как император подхватывает ее на руки и опускает на белоснежную шелковистую шкуру неведомого животного, которой застелена кровать, и… целует…
«Значит, демоны тоже целуются. В какой-то момент мне кажется, что я даже готова смириться с его напором и уступить… Это для дела – успокаиваю я себя. Для нашего с Антоном спасения. Скоро я изучу этот корабль. Изучу систему охраны, пойму как мне освободить Антона, и мы сбежим.
«Поцелуй демона напористый и жадный. Я замираю и невольно прислушиваюсь к своим ощущениям… В моей жизни был только один поцелуй. Поцелуй, из-за которого я решила, что ненавижу целоваться, и никогда больше… Никогда! Не стану этого делать».
На какое-то мгновенье в Ташиной голове всплывает кошмарное воспоминание из детства – ненавистные губы, которые впиваются в ее рот – сухие, жесткие, и мерзкий язык, словно отвратительный червь, копошащийся у нее во рту…
Она мимоходом замечает, что поцелуй демона совсем не такой – он не пропитан дешевым табаком, водочным перегаром и вонью нечищенных зубов. Наоборот. Он был горячий, свежий и страстный. Энергетика, исходившая от этого пришельца, была совсем не похожа на ту жалкую нетерпеливую одержимость, которая отпечаталась в детской памяти и закаменела там неистребимым отвращением к мужчине и к сексу.
И все же гуманоид оставался для землянки чудовищем. Захватчиком, нагло вторгающимся в ее личное пространство. Ее целовал жуткий демоноид, который хочет принудить ее стать инкубатором для своих рогатых и копытных отпрысков. И землянка, что есть силы, отталкивала его. Красная женщина в ее голове продолжала бесноваться…
Резким движением руки, круторогий сдирает с нее платье. Сильные пальцы до боли сминают грудь, спускаются вниз, к животу, раздвигают ей ноги. Наталья ощущает, как он крепко прижимается ко мне всей поверхностью своего нечеловечески горячего тела…
106 лет назад
Я как сейчас помню полуобвалившиеся обои в его квартире, тусклый свет, пыль, засаленный диван в пятнах, облезлые полы… и это в нашем-то 25ом веке!
Я не помню, чтоб он чем-то занимался, кроме того, что постоянно смотрел телевизор и пил водку.
Когда-то давно мой дед заработал большие деньги, запатентовав медицинский препарат. И отец всю жизнь жил на них и пропивал. Он никогда не работал. Но регулярно обвинял меня и маму в том, какие мы неблагодарные, сидим на его шее. Я не знаю, о чем думала мать, когда я умоляла ее уйти. Мы даже у соседей ночевали пару раз. Но она все говорила, что я пока мала и многого не понимаю в жизни, что нам негде жить, и у нас мало денег…
Когда отец был трезв, он всегда был в бешенстве, его раздражало все подряд. Он бил мать и мы боялись этих периодов протрезвления. Иногда она уходила из дома одна, оставляя меня с ним на несколько дней. Меня он обычно не замечал, а если и замечал, то только ради того, чтобы напомнить, какая я подлая тварь, которой он отдает все, что может. Хотя я так и не поняла, за что должна быть благодарна ему. Пару раз я и сама сидела в подъезде до глубокой ночи – было противно идти домой.
Когда он напивался, то становился добреньким и даже пытался быть ласковым отцом. Предлагал сходить в парк, в океанариум… Только эти приступы отцовской любви часто имели странный финал…
Все проходит, и это тоже далеко позади. Я выросла, уехала в большой город, поступила в университет, подружилась с Наташей, которая заменила мне мать и сестру. Я глубоко похоронила в памяти былые дни… Осталось только неизбывное чувство отвращения и красная женщина, которая родилась на пике боли, причиненной первым в моей жизни и самым ненавистным мужчиной. Она властно напоминала о себе каждый раз, стоило только кому-нибудь из однокурсников проявить ко мне мужской интерес. Я стала презирать мужчин. Я всех их считала грубым скотом. А отчетливый запах пота, водки, сигарет и ощущение прикосновения грубой кожи, покрытой двухнедельной щетиной, до сих пор неожиданно и навязчиво всплывают в моем сознании. Не-на-ви-жууууу!!!!
…В порыве ярости, вызванной неприятным воспоминанием, Наташа вонзила зубы в губу Эл Ор Ритана. Тот с гневным рыком оторвался от нее и ошеломленно уставился ей в глаза.
– Я думала, мы заключили сделку! – выкрикнула Таша испуганно, уверенная, что он сейчас ударит ее, как в детстве бил ее отец за сопротивление.
– Все верно, – улыбнулся он – с окровавленной губы стекала тонкая струйка крови. – Но разве мы оговаривали твою неприкосновенность?
Таша не сразу нашлась, что сказать.
– Но я… прошу… по-человечески прошу… – взмолилась она, и осеклась… Как можно взывать к несуществующей человечности пришельца. Глупо и бесполезно.
– Так я не человек, – ухмыльнулся он. – Я твой господин. А ты моя рабыня. И твой повелитель наказывает тебя за дерзкий поступок.
Он грубо переворачивает ее на живот. Хватает за волосы, заставляя встать. Таша вскрикивает скорее от страха, чем от боли. Его пальцы сомкнулись на ее горле, не давая ей отстраниться, а сам он вжимается в ее затылок лицом и медленно опускает ее на четвереньки. Глаза Наташи застилает багровая пелена… Она ждала, что сделав свое дело, демон выпроводит ее «из номеров». Но Тиран с Ритана вместо этого просто ложится рядом. Наташа отворачивается от него, прижав колени к животу и обхватив их руками. Глаза ее закрыты. Единственное, чего она так нестерпимо хочет – это оказаться в своей стеклянной клетке – не совершенное, но все-таки одиночество. Таше нужно было справиться с собой. Заткнуть поток нахлынувших ассоциаций подальше, в глубины подсознания. Чтобы блаженно не вспоминать о них какое-то время. Столько лет прошло. Она ведь думала, воспоминания стерлись навсегда. Но они вернулись. Болезненно-острые, омерзительные…
– Мы просканировали остатки информации на серверах земли, чтобы больше узнать о людях, – зачем-то сообщает император невольнице.
Она молчит. Противно разговаривать с ним.
– Ты и вправду необычная, человечка, – продолжает он. – Тесты ДНК показали, что тебе 120 лет. Люди редко доживают до этого возраста. Но ты свежа, как юная девушка, и полна сил.
– Хватит звать меня «человечкой». Меня зовут Наташа, – устало возражает она. На эмоции никаких сил не осталось.
– Хорошо, – спокойно соглашается он. – Меня зовут Танаар.
«Да наплевать, как тебя зовут».
– Риннан зовет тебя Элеанор Тиран Третий, – возражает она, видимо, для того чтобы сказать какую-нибудь замаскированную гадость.
– Эл Ор Ритан Третий, – терпеливо поправляет ее Танаар. – Это переводится как Луч Ритана. Это мой императорский титул.
«Все равно ты Тиран!!!» – огрызается Таша про себя. – Надо использовать этот шанс, чтобы выудить какие-то сведения о них. Вдруг им с Антоном это пригодится. А Демон не всегда такой разговорчивый. Риннан ничего лишнего не расскажет. Информацию раскрывает только в рамках необходимого. Это для дела, для дела, для дела» – мысленно повторяет она, а вслух интересуется:
– Ритан – это что?
– Центральная звезда нашей планетарной системы. Как у вас – Солнце. А так же имя нашего Бога. Быть Лучом Ритана – значит быть посланным самим Богом.
– Вы до сих пор верите в Богов?
– Как ты думаешь, почему наше стадо на грани вымирания? Не это ли кара небесная?
– А если это кара, то почему вы даже не пытаетесь искупить свои прегрешения? – не удержалась Таша от упрека.
