взглядом дедушки. Его нельзя было назвать стариком: он был сильным и высоким, выше меня на целую голову. Волосы и борода сияли благородным серебром, каждая морщина — не подтверждение угасания и старости, а свидетельство мудрости.
Плен ведьмы лишил его огромной части силы, остатки он потратил на то, чтобы помочь нам с Илианом победить Малон и создать портал, который вернул нас в замок. Но постепенно магия вновь наполняла его внутренний источник, как вода наполняет реки весной.
Мы с ним долго беседовали о том, что случилось. Он не ожидал нападения, но сделал все, чтобы я не попала в ловушку Малон в ту роковую ночь. И надеялся, что я не стану рисковать и пытаться его спасти.
— Я горжусь тобой, Кая, — сказал он, когда я осушила слезы. — И мне все равно, какая твоя половина темная, а какая светлая. Я так хотел избежать ошибок, которые наделал с дочерью, что совершил другие уже с внучкой.
— Я тебя ни в чем не виню, дедушка. Воспитывать детей очень трудно.
— В тебе течет кровь твоей матери и твоего… отца, — лицо деда омрачилось из-за тяжелых воспоминаний. Он вздохнул и продолжил, каждое слово давалась ему с трудом. — Он был таким же отчаянным, ничего не боялся. И если бы я мог, если бы только мог, обязательно вернул бы тебе твоего Темного.
Я боялась, что снова не сдержусь и разрыдаюсь.
— Он ведь такой сильный, он не мог просто… исчезнуть.
Слово «умереть» я не произносила даже мысленно, как будто боялась, что, стоит ему прозвучать, и Илиана я не увижу уже никогда.
— Я маг Желаний, я родился со способностью творить чудеса, но в некоторых случаях моя сила бесполезна.
Я всхлипнула и обняла себя руками.
— Но магия не всесильна, Кая. Сила человека гораздо больше, — добавил он.
Проводив дедушку в длинный путь, я прошла в детскую комнату и долго думала над его последними словами. Ланна с Неваном уже спали, наплакавшись вдосталь. Усталость сморила их, забрав в мир красочных снов.
В середине комнаты росла живая ель, сколько я себя помнила, она всегда была здесь. Камни и стены замка были ей не помехой, каждый год я наряжала эту красавицу. Под елкой дедушка оставил подарки: игрушки, сладости и книги, которые могли порадовать любого ребенка. В камине уютно трещали дрова, огонь давал мягкий свет, а тени успокаивающе покачивались на полу.
Я села в кресло, чувствуя пустоту не только внутри, но и рядом с собой. Дико не хватало того, кто может обнять, как любимую и желанную женщину. С кем можно разделить на двоих теплый плед и чашку ароматного чая. И смеяться, разговаривать до утра, прерываясь только на поцелуи. Мне не хватало Илиана. Порой ворчливого, саркастичного, невыносимого Темного с огромным и смелым сердцем.
Я обнимала себя, пытаясь согреться, и задремала прямо в кресле. А проснулась уже утром, когда услышала возню на кроватях.
Ланна открыла глаза. При виде меня они зажглись, как две синих звездочки, а потом на лицо набежала тень, и на ресницах задрожали слезы. Девочка разом вспомнила то, что случилось накануне.
— Илиан не вернулся? Я загадал, чтобы он вернулся! — Неван соскочил с кровати и уставился на меня с надеждой. Чем дольше он смотрел, тем мрачнее становилось его лицо.
Увы, на это не была способна даже магия моего деда. Никто не возвращается с той стороны, хотя я все равно не верила.
В комнату тихо зашел Ёри. Теперь он носил красный полушубок, потому что старая одежда истрепалась. Тролль тоже горевал о своем господине и клялся, что его брата с сестрой никогда не бросит и останется, чтобы защищать.
— С Новым Годом, — пробубнил, ни на кого не глядя. — Подарки разбирать будете? Или так и останутся лежать до следующей зимы?
— Ёри, для тебя я приготовила новую дубину, — взял зардевшегося тролля за локоть, повела его в елке.
Неван с Ланной переглянулись и, как были, в пижамах, полезли разворачивать подарки. Они вяло переругивались, не было в этой комнате ощущения счастья и радости, не было и не могло быть веселья. От такой вопиющей несправедливости на глаза вновь навернулись слезы, и я заморгала, чтобы загнать их обратно.
— Это мое!
— Ты слепой? Здесь же подписано: «Ланна».
— Мне все равно. Я хочу себе этого мишку, мой так и остался… там.
— Ну ладно, забирай, — девочка устало вздохнула.
Малон не сумела лишить праздника весь мир, зато разрушила его в отдельно взятой семье. В нашей семье, потому что эти дети уже стали мне братом и сестрой.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Такие знакомые, родные. У меня замерло сердце, и когда дверь медленно отворилась, все взгляды обратились к ней.
— С праздником! С Новым Годом!
Улыбаясь, в комнату прошел дедушка: разрумянившийся с мороза, с широкой улыбкой и магическим посохом в руках, в бороде запутались снежинки. Я знала, что он всю ночь творил волшебство и устал, но ни за что этого не покажет, не пожалуется, не присядет отдохнуть.
— А что это вы такие невеселые? Или не понравились подарки? — лукаво спросил детей. — Приводите себя в порядок, да поживее! Чует мое сердце, к нам скоро явятся гости!
Гости? Кто?!
В голове завертелись мысли, и я боялась дать себе ложную надежду, позволить поверить… Но почему он тогда так улыбается, почему во взгляде плещется такое веселье? Это не может быть жестокой шуткой.
Дедушка посмотрел на меня и внезапно посерьезнел. А я вдруг подумала, как же глупо сейчас выгляжу.
Он сам говорил, что не может. Что магия не всесильна.
Ланна и Неван притаились под елкой, как два настороженных зверька. Они не сводили с Деда Мороза широко распахнутых глаз.
— Точнее, один долгожданный гость, — добавил он негромко. Потом шире распахнул дверь и отошел в сторону.
Горло сжал спазм, когда я смотрела, как на порог падала тень. И как в проходе медленно вырастал силуэт. Он ничуть не изменился: все те же темные растрепанные волосы, бледная кожа, обсидиановые глаза и улыбка. Настоящая, искренняя, с каплей усталости.
— Братец! — завизжали дети и бросились к нему, чуть не снеся с ног. Сдавили в объятиях так, словно боялись, что он может исчезнуть.
— Г-господин? — выдавил Ёри,
