продолжает Рутил. — Выезжаем, как рассветет.
Я смотрю на Вербу, но она спокойна. Старается изо всех сил казаться такой.
— Знаю. Охотник предупредил.
— Отдохни хорошенько, — советует он, поднимаясь и отставляя пустую плошку в сторону. — Ты выбрала сложную дорогу. — Обходит стул Вербы, целует ее в затылок. Девчонка жмурится от этого, и мне видно, как слезы разбавляют похлебку в ее тарелке. Рутил выходит на крыльцо и плотно запирает дверь, чтобы не впускать ночной воздух в дом.
— Верба, — зову я, пересаживаясь поближе. — Тебе нужно защитить дочку. Посади во дворе настоящую иву. Вот это повяжешь девочке на руку, а вторую — на дерево. — Протягиваю сплетенные ленты. — Когда она сама коснется ствола, снимешь с руки и сожжешь. Не раньше. А на дереве оставишь навсегда.
— Зачем все это? — дрожащим голосом спрашивает Верба, крепко сжимая кулак.
— Из-за меня Боги могут отметить ее.
— Она станет как ты?
— Если сделаешь все верно, не станет. Назвала бы иначе, было бы сложнее. А так ива и ива, во дворе растет. Будут искать, не найдут.
Верба кивает, порывисто обнимает меня и убегает к себе, поплакать вдоволь.
Просыпаюсь я задолго до рассвета, собираю сумку, перетягиваю руку туже, чтобы управлять лошадью. Верба уже хлопочет на кухне, заворачивая пироги в тряпки. Рутил приносит фляги, заполненные водой и, забрав сумку с моими скудными пожитками, уходит седлать коней. Я выхожу следом, но не мешаю. Над горизонтом зарево, а на дороге виднеются два наездника. У дома они спешиваются, Туман приветствует Рутила, мне же достается хмурый взгляд. Второй хаас довольно юный, кудрявый и улыбчивый.
— Сапсан, — дружелюбно произносит он, подойдя ближе.
— Самоубийца? — Настроение скверное, и я не разделяю воодушевления.
— Смельчак, — бросает Туман, проходя мимо. У моей лошади они с Рутилом возятся меньше всего, нагружая по большей части своих. На крыльце появляется Верба со свертками и протягивает их мужу. Взяв пироги, Рутил берет ее за руки, ласково целует ладони и мягко уводит в дом. У меня замирает сердце. Преодолевая себя, подхожу к Туману, пока он возится со стременем.
— Вели Рутилу остаться, — требую я, но он ничего не понимает. — Если мы погибнем в тихих землях, Верба не справится одна.
— Она не будет одна. — Пожимает плечами Туман, затягивая ремень.
— Демоны, Волк, ты знаешь, о чем я говорю.
— Это его решение. Он считает себя обязанным, потому что ты спасла его дочь.
Я беззвучно шевелю губами, прикрыв глаза. Тяжело вздохнув, Туман поворачивается ко мне:
— Не шли проклятий, Жрица. Мы вернемся. Я даю тебе слово.
— Как будто я стану тебе верить, — зло бросаю ему и вскакиваю на свою лошадь. Рутил выходит на крыльцо один и решительно закрывает дверь. Простились, значит.
— По коням. Я спешу. — И пускаюсь галопом.
Туман, поравнявшись со мной, указывает направление. Он двигается параллельно, держа выбранный темп, и не ропщет. Я не оглядываюсь — в отличие от остальных, у меня нет дома и, оставляя позади хаасово племя, не о чем жалеть. Сумка на плече бьет по ссадинам, но я не морщусь. Первые несколько минут мы движемся по дороге, потом сворачиваем, и я узнаю тюрьму палача вдалеке.
Внутри от злости все сжимается, и, ударив лошадь по бокам, я принуждаю ее скакать быстрее. Ветер свистит в ушах, кто-то кричит мне вслед. На шум выходит палач, и я заставляю себя отвернуться.
Не смотри. Не смотри. Моя ненависть для другого человека.
Лошадь мчит, яростно фыркая, стучит копытами по камням и уносит прочь. Дальше от места, пропитанного кровью и жестокостью. Дальше от человека, которому я пообещала не мстить, и не посмею нарушить слово. Быстрее, быстрее.
— Спасибо тебе, спасибо, — шепчу кобылице, пригибаясь ниже.
Отъехав довольно далеко и приструнив лошадь, разрешаю себе посмотреть назад. Туман нагоняет первым, за ним Рутил и дальше всех — Сапсан. Не зря только один из них охотник.
— Что это было, Жрица? — Зло щурит глаза Туман.
— Куда дальше, Волк? — Рука снова кровоточит, я уже сомневаюсь, что источник поможет.
— К реке, левее бери, — легко отвечает Сапсан и пускает коня меж нами, вырываясь вперед. Мне хочется улыбнуться, но раненная ладонь дрожит от напряжения, а я пленница своего слова. Это невесело. Туман держится рядом, не давая мне уйти в сторону или отстать. Так и идем, Сапсан впереди, Рутил позади. К полудню хаасы решают сделать привал, но я против, и потому Вербины пироги они едят, не слезая с коней. К вечеру уже говорят о ночлеге.
— Лошади устали, Жрица, — словно неразумному дитю объясняет Туман.
— Далеко до реки? — я обращаюсь к Сапсану, будто он единственный, кто знает местность.
— Часов пять.
— Там и переночуем, — Склонившись к лошади, глажу ее мощную шею. Расправляю пальцы, чтобы услышать ветер, и они застревают в спутанной гриве. Сквозь шум леса я различаю звук текущей воды.
— Так до Крифа они не дотянут, — раздраженно подмечает Туман, но соглашается. Он не позволит и дальше решать мне. Уступает на первых порах, пока это не грозит бедами. Приручает. Но и я не собираюсь загонять лошадей, только сегодня. Медлить больше нельзя.
С закатом, в густеющих сумерках лес затихает. Сапсан, по просьбе Тумана, более не идет первым, а следует сразу же за нами. Все порядком утомлены, и хаасы уже даже между собой не перекидываются фразами. Когда шум воды становится слышен каждому, припускаю лошадь чуть быстрее и, вырываясь на берег, загоняю ее в реку.
Хвала Древним, я наконец-то здесь.
Отпускаю поводья, неудобно изогнувшись, снимаю сапог, перекидываю ногу, снимаю второй, чтобы не намочить, и, зажав их в руке, спрыгиваю, оказываясь по пояс в воде. Не обращая внимания на холод и удивленные взгляды хаасов, я переступаю босыми ногами по камням, ища опору, и опускаю кровоточащую ладонь в реку. На мгновение боль становится невыносимой и тут же проходит, вода протекает сквозь рану, вымывая гниль. Она берет свое, даруя желанное. У меня вырывается облегченный вздох. Забросив сапоги на берег, я обхожу лошадь и становлюсь впереди, оказываясь лицом к ней. Кладу руку на ее лоб и склоняю голову, выражая благодарность за сегодняшний день. Нам предстоит долгий путь, и лучше всего уважать друг друга сразу.
— Жрица, — зовет Рутил с берега, и мне нужно сделать шаг в сторону, чтобы увидеть его. — Выбирайся.
Хаасы развели огонь, у которого мне предлагают просушиться после реки, Сапсан забирает поводья и привязывает мою лошадь рядом с остальными.
— Мы гнали весь день, чтобы ты окунулась? — едко спрашивает Туман, доставая из сумки вяленое мясо и
