— Ничего. Я опубликую интервью об актрисе из театральной труппы, как мы и договорились. Ни о каких демонах в нем не будет ни слова. Взамен вы пообещаете, что никому не расскажете о моей силе. В противном случае у вас проблем будет гораздо больше, чем у меня, — я выразительно посмотрела на Феону и она кивнула. — Но скажите мне, почему он, Филипп, решил жить среди людей, да еще и в качестве бродячего актера?
— Он рассказывал, что далеко не все демоны — хищники и воины. Многим из них надоела изоляция в лесах, они хотят просто жить, видеть мир и познавать его, общаться с людьми. Кто-то, как Филипп, любит сцену и хочет славы, пусть бы и среди людей. Они вовсе не злые, просто другие, но… — тут Феона запнулась, но я поняла, что осталось недосказанным.
«Но местные власти наверное никогда не сумеют этого понять», — сказала бы она, но не решилась в моем присутствии еще и выступать против политики Ее Величества и местного аналога Палаты Лордов. Мне оставалось лишь кивнуть в знак согласия с несказанными словами. Кажется, именно этот мой жест успокоил Феону.
Потом я еще спрашивала у нее о репертуаре театра, о трудностях бродячей жизни и о причудах публики, и хоть отвечала она уже не так охотно, как вначале, но ее рассказ все равно показался мне крайне занимательным. Вот только я пока не была уверена, что столь же сильно он заинтересует и местных дам. Я ведь иномирянка, мне все необычно, но они прожили в этом мире всю жизнь и иного не знают. С другой стороны, что они могли видеть за пределами своих дорогих особняков?
Когда мы попрощались, еще раз взаимно обменявшись обещанием никому ничего не рассказывать, я принялась по горячим следам перечитывать свои записи, чтобы ничего не забыть и заодно скоротать время. А заодно думала о том, что надо решить вопрос с печатным станком или парой станков — в зависимости от того, сколько экземпляров за день может напечатать один человек. А заодно — с оплатой. Не будут же знатные дамы высылать мне мелкую наличность или банковские чеки в конвертах? Может, если первый экземпляр пойдет удачно, оформлять нечто вроде подписки на месяц? Ладно, финансовый вопрос отложу до тех пор, пока не смогу ходить.
Мысль о количестве дел, которые у меня появились, немного приободрила. Когда есть хоть какой-то план, жизнь становится проще, по крайней мере моя. Я выписала на последнюю страницу блокнота список дел и захлопнула его. Голова побаливала от обилия новой волнующей информации, и конечно же, от новости о том, что в бродячем театре выступает демон. Интересно, сколько их еще живет в городе инкогнито?
Не успела я хорошенько обдумать этот вопрос, как дверь распахнулась. В комнату вошел граф — снова пропыленный, с явно заметными тенями под глазами. Заметив меня, он тут же выпрямился и сделал вид, что вовсе не устал.
— Как вы себя чувствуете? — он порывисто снял пиджак, бросил его на треногую вешалку у входа и шагнул ко мне. — Почему не остались в постели?
— Все в порядке… насколько это возможно. Не волнуйтесь, я почти не двигалась, — о беготне в попытках спрятать пулю я решила пока не упоминать.
— Надо было запереть вас дома, — выдохнул Адриан, опускаясь рядом со мной на диван. — Тогда ничего этого бы не произошло.
— Но тогда я бы не убедилась в том, что меня пытаются убить, — тихо ответила я, перед этим убедившись, что в комнате кроме нас никого нет.
В ответ на удивленный взгляд Даркрайса коротко изложила ему свои подозрения. Он внимательно выслушал меня, а когда я предложила показать ему пулю, отказался.
— Я вам верю. К тому же, вам не стоит пока слишком уж активно двигаться, — он взял меня за плечо, когда я уже собиралась подняться, и слегка надавил, заставляя усесться обратно.
— Тогда расскажите мне все, что знаете, — потребовала я.
— Непременно. Как только окажемся под защитой стен нашего особняка, где нас точно никто не подслушает, — заверил он, в то время как его ладонь все еще лежала на моем плече.
«Нашего особняка»? Фраза слетела с его уст так легко и естественно, но клином засела в моей голове. «Нашего…». Он сказал это, прекрасно осознавая, что я ему не жена. Или может он считает, что раз тело принадлежит Беатрис, то душа, наполняющая его, не имеет значения? Впрочем, выводы делать рано, сначала надо его выслушать. Однако у меня есть и другие вопросы.
— Хорошо, тогда у меня есть другой вопрос… — я замялась, не зная, как начать разговор с графом о своем маленьком новом деле, но он вдруг понимающе улыбнулся и перехватил инициативу.
— Покупайте свои печатные станки. Вопросами оплаты займется мой поверенный, как только встанете на ноги, сможете обсудить с ним детали, — легко, будто дело касалось пары шляпок, сказал Адриан. — Но пообещайте мне… — тут он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза.
Я сжалась в ожидании какого-то серьезного запрета, вроде «не занимайтесь написанием самостоятельно» или «не слишком афишируйте свое участие», однако граф в очередной раз меня удивил.
— Если через три месяца это предприятие начнет вас тяготить или станет слишком убыточным, вы его бросите. Я готов нести эти расходы, но лишь до некоторого предела, — предупредил он.
Я облегченно выдохнула и улыбнулась. Расслабься, красавчик, через три месяца мы будем уже разведены, и я сама как-нибудь решу, что мне делать.
— Ладно, договорились, — то, насколько легко муж позволял мне маленькие чудачества, настораживало, однако я решила, что стоит воспользоваться его благосклонностью.
Глава 24
Эту ночь граф тоже провел вне гостиницы. И мне бы, может, стоило побеспокоиться по этому поводу, но меня только радовало, что я — единственная, кто спит на большой кровати. Не знаю, чего боялась больше — возможных причуд графа или того, что разыграются гормоны в молодом теле и сдерживаться придется уже мне, но хотя бы высыпалась — уже хорошо.
Когда я попыталась наутро вызнать у Клейтона, чем занимается мой благоверный по ночам, он в лучших традициях местных мужланов посоветовал мне «не забивать свою красивую головку политическими интригами». Ничего о Даркрайсе я у него не выяснила, зато поняла, что при всей своей лояльности, мужу наемник верен сильнее, чем мне.
После осмотра тот же старый, пропахших травами доктор запретил мне покидать комнату еще хотя бы один день, после чего с благодушной улыбкой удалился, что-то бормоча про не в меру стойких к металлу девиц. Я отправила камеристку на охоту за утренними газетами и уселась в широком кресле с книгой, потягивая чай.
Однако информация о нудных правилах этикета в голове не оседала. Вместо этого я то и дело перебирала список всего, что потребуется для выпуска первого номера газеты, и волосы на голове вставали дыбом от осознания количества предстоящих дел. В конце концов я не выдержала и принялась записывать.
— Узнать, сколько страниц можно напечатать за час на одном станке + узнать его стоимость.
— Из зарплаты рабочих, цены оборудования и стоимости материалов определить себестоимость 100 экземпляров (окупаемость затрат на станок «растянуть» на полугодовой тираж) брошюры толщиной в 4 — 5 страниц, после этого сделать надбавку и выяснить окончательную цену одного экземпляра.
— Узнать, есть ли у Беатрис личный банковский счет, если нет — открыть (придется вложить туда часть денег мужа, но ничего, потом ему верну).
— Найти возницу и повозку для доставки напечатанных экземпляров (мастера будут печатать где-нибудь рядом с замком — я хочу, чтобы они оставались под присмотром).
— Написать вступительный очерк о целях и политике моей газеты + ПРИДУМАТЬ НАЗВАНИЕ!
На последнем пункте я застопорилась. Действительно, как будет называться моя брошюра? Первой мыслью было связать наименование с женщинами, например — «Женские голоса», но я тут же отмела эту идею. От газеты с таким названием будут ждать советов по домоводству, а не очерков о культуре, стихов и рассказов, а контраст между ожиданиями и содержанием мне ни к чему. Лучше бы выбрать что-то более нейтральное, но поэтичное. «На острие пера»? Ладно, подумаю над этим позже.
