Асани миленько общалась с нашими будущими одногруппницами, этак походя поливая меня за мои джинсы, волосы, веснушки, рост и прочие несомненные "особенности". Я не знала, что делать, я в таких ситуациях никогда не бывала. Нет, я знала, что меня обсуждают за спиной, много раз слышала сплетни, но вот так, в лицо, еще никто такого не делал. Я сидела как оплеванная, и молча обтекала, и даже не знала, кого винить — Асани, которая наконец-то дала себе волю; своего папу, который не нашел для меня компаньонки получше; Романа, который решил отправить меня одну, чтобы я поучилась самостоятельной жизни, или себя, которая в свои двести с хвостиком лет до сих пор не умеет защищаться от таких, как Асани. Мне просто никогда не приходилось. И Асани устроила мне впечатляющее начало этого тернистого пути.
Она закончила с книгами, со всеми попрощалась и пошла к выходу, сорвав еще один массовый "ах" видом своих волос. Мне вдруг остро захотелось всем объявить, что они ненастоящие, но опускаться до такого было противно, мне даже смотреть на нее было противно, и на остальных — несколько парней бросились за Асани, осыпая ее комплиментами и предложениями помочь донести книги, образовалась такая толпа, что они с трудом протолкнулись в двустворчатые двери.
Когда Асани со свитой скрылись из виду, я молча опустила глаза и продолжила подписывать учебники, девочки за столом обменивались взглядами и шепотками, потом кто-то сказал:
— Да… Ох и повезло тебе с кураторшей. У вас там все такие?
— Нет, она у нас одна такая, — мрачно вздохнула я, — у эльфов ценится скромность и сдержанность, но приехав сюда, Асани решила отрываться на полную, как я могу видеть. И она — не моя кураторша, она такая же студентка, как и я. Мой куратор — Роман Волков, Роман дэ'Вол, преподаватель теории превращений.
— Волков — твой куратор?!
Я подняла голову, к нам шла девушка, которая раньше сидела за другим столом, она выглядела знакомо, я пыталась понять, где мы встречались.
— Да, Роман Волков, — спокойно подтвердила я, возвращаясь к учебнику, девушка фыркнула и рассмеялась, ядовито процедила:
— Интересный куратор, по фестивалям подопечную водит!
И моя ручка замерла над бумагой — я узнала голос. Это она тогда увидела нас в толпе. О чем мы думали вообще…
— Ага, и по магазинам, — добавил другой женский голос, я посмотрела в ту сторону, и узнала продавщицу из магазина футболок, это она продала нам парные футболки с котами, мы целовались в кабинке для переодевания, продавцы это видели.
Я продолжила писать, лихорадочно думая, что делать — продолжать отвечать или просто уйти? Не будет ли это выглядеть так, как будто я оправдываюсь? А если будет, то что? Асани меня уже облила грязью так, что каплей больше — каплей меньше… Или это другое? Не подставлю ли я Романа?
— Он показывал мне город и помогал покупать вещи, я никогда не бывала в таких местах, — спокойно ответила я.
— Да конечно, больше он тебе ничего не показывал? — девушка саркастично рассмеялась, ее поддержали с разных сторон, я почувствовала, как начинает дрожать рука. Посмотрела на девушку… и она исчезла.
Воздух качнулся, заполняя освободившееся пространство. Раздался грохот, с потолка посыпалась пыль, я вжала голову в плечи, медленно глубоко вдохнула и тихо сказала, обращаясь ко всем:
— Извините.
И продолжила писать. Все испуганно замерли и стали оглядываться, вокруг стояла тишина, по лестнице мимо двери пробежали возбужденные студенты, где-то на улице завыла сирена, новая группа людей поднялась на второй этаж, потом спустилась вниз, с носилками. Все смотрели на меня. Я подписывала книги. Закончила с последней, взяла их все в руки, кивнула всему залу:
— До свиданья, — и телепортировалась в общагу.
Я ревела на балконе, потому что реветь в комнате не хотела — вдруг кто-то придет, и сразу меня увидит, а так хоть будет время лицо вытереть. Но никто не приходил. Асани оставила в комнате такой бардак, что я даже не попыталась убраться — боялась перевернуть или перепутать какую-нибудь баночку. Они покрывали все, все столы, почти весь пол, на разобранной кровати лежали платья, щетки и бусы, по всей комнате валялись желтые волосы, я хотела собрать их магией, но они почему-то не магнитились, я провела анализ и поняла, что они синтетические, а заклинания для синтетики я не знала.
Когда начало темнеть, я увидела Асани выходящей из роскошной кареты, ей открыл дверь ливрейный слуга, подал руку, поклонился и пригласил приходить еще, она милостиво улыбнулась и поплыла в нашу обшарпанную общагу, которая подходила ее великолепию как корове седло.
Когда она вошла в комнату, я сидела за столом и делала вид, что читаю конспект, обернулась к ней, она смерила меня взглядом и усмехнулась:
— Я слышала, ты уже успела подтвердить свою репутацию стихийного бедствия?
Я помолчала, собираясь с силами и выбирая тон между вежливым и строгим, прокашлялась, и попыталась говорить спокойно:
— Что ты устроила в библиотеке?
— А что? — невинно улыбнулась Асани, — я сказала хоть слово неправды?
— Ты сказала много слов, которым лучше бы оставаться не сказанными.
— Ой, да ладно тебе, я была в образе, — она переливисто рассмеялась и поправила волосы театральным жестом, улыбнулась мне: — Улли, это ты у нас согласна довольствоваться малым, а мне нужно только самое лучшее, и я просто пытаюсь это получить. Нужно уметь себя презентовать, первое впечатление нельзя произвести второй раз, тут шанс только один. И тебе тоже следовало бы этому поучиться. Что за жалкие тряпки ты купила? Позор. Даже если денег нет, надела бы что-нибудь из багажа, даже у тебя должна же найтись хотя бы пара приличных платьев! Не носи это больше, выброси немедленно. Где они? Вот это? — она подошла к моему шкафу, распахнула его и стала брезгливо перебирать кончиками пальцев мои вещи. Я опять почувствовала, как начинают подрагивать руки, тихо сказала:
— Асани, отойди. Асани! — Она обернулась ко мне, с такими круглыми глазами, как будто заговорила мебель, я показала ей свою руку, окутанную мерцающей тонкой дымкой: — Если ты сейчас же не уберешь свои руки от моих вещей, я телепортирую тебя на Грань Дэ, а твои волосы — на Грань Ле.
— Ты чего, Улли? — она посмотрела на меня так, как будто я больна, но руки убрала, медленно пошла ко мне, приговаривая, как бешеному животному: — Улли, тише, успокойся. Я помочь хотела, ты чего? Не буду я трогать твои вещи, если они тебе нравятся, все, расслабься. Улли?
У меня все сильнее дрожали руки, я положила их на стол, тетрадь исчезла в неизвестном направлении. Потом ручка. Потом стол. На пол посыпались вещи, на улице раздался грохот, что-то шумно разлетелось осколками, кто-то загалдел.
Мои руки успокоились, я встала и выглянула на балкон — внизу у парадной лежали обломки моего стола, рядом белела тетрадь и ручка. Асани посмотрела на меня как на дитя малое, вышла на балкон, левитацией подхватила мою тетрадь и ручку, подняла в комнату и бросила на пол к остальным вещам. Обломки стола тоже собрались в одну большую кучу, Асани с досадой пробормотала:
— И куда я должна их деть? Блин…
— Давай я дену, — я махнула рукой, отправляя обломки за сарай к лосику, Асани посмотрела на меня и укоризненно покачала головой:
— Ты словами сказать не могла? Мы же не дикари. Не делай так больше.
— Я не могу это контролировать, — она меня бесила, я знала, что она прикидывается, и совсем она обо мне и не беспокоится, это все театр. — Просто не выводи меня, если не хочешь оказаться на месте этого стола.
— Да мне-то что, я левитирующий маг, — усмехнулась Асани, — не бойся за меня. О себе бы лучше подумала. Роман сегодня полдня бегал договаривался, чтобы та русалка тебе претензий не предъявляла, у нее сотрясение и несколько переломов, Роман оплатил ее лечение из тех денег, которые дал твой папа. Ты бы поэкономила, — она улыбалась так, как будто не она вчера грохнула полугодовое содержание "на красоту". Я устало закрыла глаза и сказала:
