— Конечно, отец, — сказала Наиме.
Он кивнул, но продолжал наблюдать за ней. Как она вообще сможет убедить их согласиться с условиями, если эти дураки даже не захотят их слушать?
— Что тебя беспокоит? — спросил он.
Ещё два оборота назад на этот вопрос можно было бы ответить, но не теперь. Когда-то он был тем, кому она рассказывала обо всех своих бедах. Сейчас он был причиной большинства из них, и ему нельзя было доверять остальное. Одиночество тяжким грузом легло на её плечи.
— Последние несколько дней были долгими, — честно призналась Наиме, — и я очень устала.
— Потому что ты не ешь так часто, как следовало бы, и не отдыхаешь, когда тебе это нужно, — пожурил он.
По крайней мере, эта речь была привычным утешением.
— Иди, сделай и то, и другое. Мне не нужно, чтобы ты сидела здесь, уставившись на меня и заламывая руки.
Он махнул рукой, отпуская её, и Наиме встала и подошла к нему.
Она поцеловала его в щёку.
— Хотя бы позволь мне раздвинуть шторы. Ты не зарывающийся в землю маг. Тебе нужно солнце.
Он бросил на неё сердитый взгляд, но кивнул. Наиме жестом подозвала сенешаля, который покинул свой пост у двери и прошёл через гостиную, на ходу раздвигая шторы.
— Я скоро вернусь, — сказала Наиме.
Отец кивнул, а затем отвернулся к окну. На виду возвышалось древнее, засохшее фиговое дерево. Это было любимое место её матери в саду, где она сидела в тени и читала. Они праздновали печали и победы под его ветвями. Дерево умерло вместе с ней, и ни Наиме, ни её отец не могли вынести мысли о том, чтобы срубить его.
Наиме оставила его наедине со своими мыслями, и Самира присоединилась к ней в холле. Сенешаль закрыл за ними дверь.
— Что тебя на самом деле беспокоит? — спросила Самира.
— Всё, — сказала Наиме. — Давай пойдём и сообщим Агасси, что мой отец увидится с ним завтра. Полагаю, нам следует послать кого-нибудь, чтобы сообщить об этом и Великому Визирю.
— Ты забыла сообщить ему раньше, — предположила Самира.
— Я не думаю, что на этот раз это было бы разумно. Я пошлю кого-нибудь другого сделать это, чтобы мне не пришлось смотреть на него.
За последние несколько дней она видела Кадира больше, чем обычно видела его за пол сезона, и это её утомляло.
— Но ты передашь сообщение Агасси, — лукаво сказала Самира, — чтобы посмотреть на него.
Наиме искоса посмотрела на неё.
— Мне разрешено смотреть, — решительно сказала она.
Она была не единственной. Она была свидетелем того, как её служанки и другие женщины в приёмном зале пялились на него или терпели неудачу в своих попытках этого не делать. Отчасти это было связано с тем, что он выглядел совсем не так, как кто-либо другой, с родословной Одокан, столь очевидной в его чертах. Отчасти это было связано с тем, что он был новым лицом. Но простой факт заключался в том, что этот мужчина был мрачно красив и притягателен. И на него гораздо приятнее смотреть, чем на кого-либо другого во дворце.
— Да, но я не уверена, что когда-либо видела, чтобы ты смотрела с такой… увлечённостью, — Самира рассмеялась, когда Наиме натолкнулась на неё с упрёком.
— Я нахожу его интересным, — сказала Наиме. — С ним легко говорить. Кроме того, даже ты, должно быть, считаешь, что на него стоит посмотреть?
Самира слегка грустно улыбнулась, как всегда, когда ей было не до этого, и Наиме пожалела, что вообще упомянула об этом. Любовь мага Пятого Дома часто была всепоглощающей, и это было верно в отношении Самиры, даже если человек, которого она любила, не заслуживал её и был навечно недосягаем.
— Он думает, что на тебя тоже стоит посмотреть, — сменила тему Самира, в уголках её медовых глаз появились морщинки. — Он не мог оторвать от тебя глаз в зале гильдии. Видела бы ты его лицо, когда закончила с Великим Визирем.
— Я видела.
Тёплая, неохотная гордость разлилась по её груди. Не потому, что он смотрел на неё, а потому, что было ощущение, будто он истинно видел её. Мужчины смотрели на неё. Так было всегда. Она знала, что красива, так же, как и знала, что она женщина и принцесса. Это было не то, чем она гордилась, это было то, что можно было использовать как инструмент. Этому её научила мать. Она также научила её, что это будет мимолетно, что у неё должны быть другие активы и инструменты в распоряжении, когда красота неизбежно увянет, иначе она рискует потерять веру в себя, потеряв единственный дар, которым она действительно обладала. Он увидел что-то ещё, кроме её внешности, а это, по её опыту, было редкостью.
— Охранников нет у покоев Агасси, — сказала Самира, указывая в конец коридора. — Может быть, они снаружи? Я слышала, что остальные их люди прибыли прошлой ночью.
— Мы проверим, и, если это не так, я пошлю кого-нибудь отыскать их.
Хотя она была бы рада возможности снова поговорить с ним. Она не солгала о том, что устала, и ей не хотелось прочесывать территорию дворца в поисках кого-то.
Они направились в общественные покои дворца, где из приёмного зала открывался вид на дворцовое фойе, главный двор и входные ворота за ним.
Позднее утреннее солнце светило ярко, но недостаточно тепло, чтобы прогнать угрозу усиления зимы. На небе висели клочья серых облаков, а далёкое море представляло собой месиво из стальных пластин с белыми краями. Резкий порыв ветра пронёсся по двору, усиливая ощущение пустоты, когда они с Самирой спускались по ступенькам.
Охранники были расставлены по обе стороны от Утренних Ворот, а один — у входа в казармы охраны. Со стороны арены до них донеслись голоса, звон мечей и приглушённые приветствия. Похоже, командир Айана устраивал спарринги со своими людьми, за которыми ей иногда было интересно наблюдать. Отличные результаты спарринга были избавлением от махинаций дворца, в которых никто никогда не был по-настоящему победителем. Она наслаждалась физической реальностью этого, что резко контрастировало со всем тем временем, которое она проводила в своей голове.
Не было никаких признаков ни Агасси, ни его спутника, ни кого-либо ещё, кто мог бы быть одним из его людей.
Самира издала звук отчаяния. Она сосредоточила своё внимание на входе на арену. К ним направился мужчина, на что Самира и воскликнула. Его томная походка, как будто ему принадлежал весь мир, и короткие вьющиеся чёрные волосы выдавали его с головой. Джемиль Кадир.
Наиме уже однажды предупреждала его держаться подальше от Самиры.
Очевидно, этот высокомерный ублюдок не счёл нужным прислушаться к ней. Он остановился перед ними, отвесил Наиме самый беглый из поклонов, затем перевёл свой золотистый взгляд на Самиру. Была только одна положительная вещь, которую Наиме когда-либо говорила о Джемиле: когда он смотрел на Самиру, у любого наблюдателя не могло быть сомнений, что он считал её самым красивым созданием на Колесе.
— Привет, Искорка, — сказал он.
Он показался трезвым, по крайней мере, на этот раз.
— Джеми, — поприветствовала и умоляла его Самира одним словом. — Что ты здесь делаешь?
— Наслаждаюсь шоу, — он кивнул головой в сторону арены. — Но становится тоскливо, когда один и тот же человек выигрывает снова и снова.
— Кто выигрывает и в чём?
Наиме подавила желание встать между Джемилем и Самирой, которая будет несчастна, как минимум, один день из-за того, что ей придётся быть рядом с ним. Неужели ему плевать, какую боль он причиняет ей?
Джемиль перевёл апатичный взгляд на Наиме.
— Ваш новый друг из Саркума и его люди здорово выводят из равновесия большую часть вашей гвардии всю первую половину дня, и он почти не проявляет признаков усталости.
Он молча смотрел на неё, давая ей время переварить его слова и их значение, чтобы вызвать её гнев.
— Визири, которые забрели на арену, похоже, не наслаждаются зрелищем так сильно, как я.
Джемиль редко улыбался, но сейчас он улыбнулся, насмехаясь.
— Уверен, что вызывает у них кошмары о том, что они захвачены мародерствующим Одоканом.
