Принадлежащая - Лилиана Карлайл

Он делает шаг назад и выставляет руку перед собой. — Детка, — мягко говорит он. — Нам нужно поговорить…

— Пошел ты! — Я кричу. — Кто эти девушки там, внутри?

Он молчит, его запах кислый и печальный.

— КТО ОНИ ТАКИЕ?

— Омеги, — говорит он спокойным и низким голосом.

— Почему их лица вычеркнуты? — Требую я, слезы застилают мне зрение.

Он молчит.

— Стефан! — Шиплю я. — Почему?

— Ты знаешь почему. — Его глаза холодны, взгляд тверд. — Ты прекрасно знаешь почему, Миа.

Я сейчас упаду в обморок.

— Они ушли? — Я хриплю, пистолет все еще направлен на него. Мои руки горят, но я заставляю себя оставаться на ногах.

Он не отвечает.

— Их так много, — шепчу я, мое горло сжимается. — Ты разрушил так много жизней.

— Мы делаем то, что должны делать, чтобы выжить.

Маска, пугающее безразличие, которое было с первого дня нашей встречи, вернулось.

Мое сердце разбивается, и стыд разливается по моим венам.

Ты такая, такая, глупая.

— Дай мне свой телефон. — Я рычу, когда сталкиваюсь с уверенностью в том, что мне нужно сделать.

— Брось оружие, Миа. — Его тон весомый, требовательный, и не подчиниться ему почти невозможно.

Влияние.

Но, несмотря на жжение в моих руках, на то, что все мое тело кричит, чтобы я слушалась, я стискиваю зубы и отказываюсь двигаться.

— Разблокируй свой телефон и отдай его мне. — Снова требую я, мой голос напряжен.

— Омега. Брось пистолет.

Слушать Альфу. Слушать Альфу.

— Не заставляй меня стрелять в тебя, — шепчу я. — Я клянусь, что сделаю это, Стефан, пожалуйста.

Он делает шаг вперед, и я отступаю, чувствуя, как горят мои мышцы.

— Брось гребаный пистолет.

Его Влияние, темное и опасное, гипнотизирует мою внутреннюю Омегу.

Но я отталкиваю ее, загоняю в самые темные уголки своего сознания и нажимаю на спусковой крючок.

ГЛАВА 30

СТЕФАН

Она выстрелила в меня.

Я не уверен, что ранит больше — мой бок или предательство, отразившееся на ее лице, когда она это сделала.

Черт возьми, если я этого не заслужил.

Отдача сбивает ее на землю, в то время как я изо всех сил пытаюсь удержаться на ногах.

Она попала не слишком глубоко, но это чертовски больно.

Я буду жить, даже когда привалюсь к стене, чувствуя, как холодеет мой бок.

— О, нет, — выдыхает она, подползая ко мне. — Стефан, прости…

Я хихикаю. — Умная девочка, — выдыхаю я. — Я бы тоже застрелил себя.

Я слышу, как она шмыгает носом, но качаю головой. — На это нет времени. Код четыре три семь два. Убирайся отсюда, Миа.

Я держу глаза закрытыми, вдыхая ее аромат. Ее рука тянется к моей щеке, и я наслаждаюсь ее прикосновением.

Она такая милая. Такая красивая.

— Кем бы ни была твоя пара, — говорю я ей. — Это очень счастливый человек.

Я падаю на землю, уступая тьме.

ГЛАВА 31

МИА

Нет времени на слезы, как бы сильно ни вопила в агонии моя внутренняя Омега.

Пришло время уходить.

Моя грудь горит, когда я целую его в лоб, лезу в его карман за телефоном и ключами.

Он не умирает, с ним все в порядке, говорю я себе.

Я намеренно целилась низко.

Все будет хорошо.

Я не просто застрелила человека, в которого влюбляюсь..

Нет.

Я поступила правильно.

Код на его телефоне такой же, как на клавиатуре, и прежде чем я использую его для спасения себя, я отправляю сообщение Малкольму:

Чрезвычайная ситуация. Немедленно приезжайте ко мне домой.

Это меньшее, что я могу сделать, выбегая из парадной двери, садясь в его черную спортивную машину и проезжая через ворота. Я молча благодарю свою маму за то, что она заставила меня научиться водить, даже если это было просто для того, чтобы забрать ее таблетки. Я программирую GPS на единственный известный мне адрес и начинаю трехчасовую поездку к ее квартире.

* * *

Мой план состоит в том, чтобы забрать то немногое, что у меня есть, а затем лечь в больницу Омег, чтобы сделать чипирование. Это единственный вариант, который у меня есть.

Мне нужно выяснить, кто моя пара, какой бы отвратительной ни была эта мысль.

Я не хочу этого делать. Но если я откажусь от чипа, последствия могут быть намного хуже.

Я должна сделать это ради своей собственной безопасности.

Тем не менее, я рыдаю всю обратную дорогу до нашей дерьмовой квартиры.

Остановившись у старой двери с облупившейся белой краской, я колеблюсь, прежде чем осторожно повернуть ручку. Как и предполагалось, она легко открывается.

Моя мать никогда не запирала дверь. К счастью, у нас не было ничего достаточно ценного, чтобы его можно было украсть.

Когда я открываю дверь, кажется, что я никуда и не уходила.

Окурки валяются на каждой поверхности. На полу разбросана одежда. Обертки от фастфуда лежат на потертом обеденном столе.

Моя мама лежит на диване в грязном халате, ее рот приоткрыт, когда она спит.

Я всегда ненавидела это место, но теперь я могу объяснить, почему.

Я заслуживаю большего, и человек, который должен был заботиться о мне, ужасно подвел меня.

Судя по ее состоянию, ей насрать, что меня не было.

Ее действия или их отсутствие подтверждают правду, которая жалит мою душу.

Моя мать меня не любит.

И это прекрасно, на самом деле. Так и должно быть.

У меня нет выбора.

Я вхожу в свою комнату, и мне хочется кричать.

Эта сука.

Все мои вещи в мешках для мусора, готовы к выбрасыванию.

Я нахожу свою небольшую коллекцию книг, свою любимую толстовку и несколько пар чистого нижнего белья, которые складываю в одну сумку.

Затем я бросаю последний взгляд на свою комнату, запечатлевая ее в памяти.

Это последний раз, когда я нахожусь в этой адской дыре, и спустя годы я смогу оглянуться назад…

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Я оборачиваюсь, встречаясь взглядом с сердитыми, налитыми кровью глазами моей матери.

— Не волнуйся, — огрызаюсь я. — Я здесь ненадолго. Просто беру то, что мне нужно, прежде чем ты заложишь еще что-нибудь из моих вещей.

Она скалит на меня зубы. — Ты должна быть с ними! Поэтому они мне до сих пор не заплатили?

Я хмурюсь от ее слов. — Что?

— Я сказала им, в какую больницу ты обратилась! Ты не была здесь почти месяц. Где мои деньги?

Этого не может быть.

— Кто такие они, Шарлотта?

Она не моя мать.

Это эгоистичное существо, неспособное ни на каплю сострадания.

Я знаю ответ еще до того, как она мне его скажет,