друзей.
— Точно, давай два! — подхватывают остальные.
— А не лопнете? — усмехается Элиас и, спрыгнув с дощатого настила на палубу яхты, исчезает в кабине с тонированными стеклами.
— Это и есть Элиас? — уточняет Рин, понизив голос.
Хуго хмуро кивает.
— Он будто не узнал вас, даже не поздоровался.
— Все знают обезьяну, обезьяна не знает никого, — бурчит «морской волк», с неодобрением глядя, как Элиас выставляет на помост ящики с пивом.
— Какая еще обезьяна? — удивляется Рин.
— А, это старая шведская пословица! — отмахивается Хуго, затем энергично щелкает тумблером, переключает рычаги, и катер с рокотом отходит от причала.
Взобравшийся на помост Элиас оборачивается, смотрит им вслед и, вскинув руку, показывает им кулак с выставленным средним пальцем — непристойный жест, означающий, что он посылает их в известное место. Рин отворачивается и косится на Хуго — заметил или нет? Но тот смотрит в противоположную сторону, по курсу движения лодки.
Из-за шума мотора Рин больше не может задавать вопросы и погружается в свои мысли. Неприятное чувство, вызванное дерзкой выходкой Элиаса, вдруг тускнеет, вытесненное вспыхнувшей в мозгу догадкой: имя «Ларс» встречалось в дневнике Лилли! Причем, встречалось множество раз.
«Как бы снова беды не стряслось», — вспоминаются слова Хуго, сказанные после упоминания этого имени. Что еще он говорил о Ларсе? Вроде бы, что Элиаса изменила городская жизнь, и парень стал чужим, как и Ларс. Какая же беда стряслась с этим таинственным Ларсом, о котором Хуго не пожелал говорить?
Рин прижимает к себе рюкзак, лежащий на коленях. Скоро она приоткроет завесу тайны: как только починят телефон, немедленно возьмется за перевод дневника Лилли. Может быть, ремонт не займет много времени, и тогда она начнет гуглить текст прямо там, в Бьёрхольмене, устроившись в какой-нибудь уютной кофейне в ожидании вечернего рейса. Хорошо, что она захватила дневник с собой.
Вывеска мастерской по ремонту телефонов виднеется в самом конце длинного ряда одинаковых красно-коричневых домиков, теснящихся у подножия мшистых скал, поросших редкими соснами. Вдоль фасадов тянется дощатая набережная, нависающая над водой, перед ней пришвартованы разнокалиберные яхты от больших до крошечных, лодки и катера. Их так много, что свободного места в гавани совсем не видно. Рин идет к своей цели, глазея то на яхты, то на витрины сувенирных лавок и окна ресторанов, то на прохожих, в основном, веселых и с виду довольных жизнью людей, и с каждой минутой нервное напряжение, накопившееся за несколько дней пребывания на острове, слабеет. Возникает чувство, будто она наконец-то пришла в себя после наваждения.
Из-за дразнящих запахов кофе и горячей еды обостряется голод. Минуя очередной ресторан, Рин поддается искушению и как бы невзначай бросает любопытный взгляд сквозь огромное окно на столик, уставленный блюдами. От увиденного у нее захватывает дух. На одном из блюд дымится горка поджаристого картофеля, присыпанного свежим укропом, а рядом истекает розоватым соком гигантский рыбный стейк, щедро политый белым соусом. На другом блюде — румяная пицца с креветками, сыром и кольцами красного лука. Официант, улыбчивый рыжеволосый парень в белой льняной рубашке и темно-зеленом фартуке из грубой ткани, ставит рядом с блюдами высокие запотевшие бокалы с золотистым напитком, — судя по поднимающимся со дна пузырькам, с шампанским. Подавив желание немедленно зайти внутрь заведения и заказать все то, что было на столе, Рин обещает устроить себе пир после посещения мастерской.
Мастер долго возится с телефоном: снимает заднюю панель, разглядывает нутро, забивает какие-то цифры и буквы в поисковик на своем компьютере, хмурится, чешет затылок и, наконец, выносит вердикт:
— Замена экрана и аккумуляторной батареи обойдутся вам всего на тридцать процентов дешевле цены нового аппарата такой же модели. Что скажете?
— Я согласна. Мне нужен именно этот телефон, в нем много важной информации.
— В таком случае можете забрать его через пару дней.
— Так долго? — Рин чувствует, как ее лицо вытягивается от огорчения. — А… нельзя ли починить сегодня? Я доплачу за срочность.
Мастер размышляет пару секунд и соглашается:
— Ок, сделаю вне очереди. — Весело подмигнув, добавляет: — Не надо доплаты.
— Ох, огромное спасибо!
— Только вот подождать все же придется, ремонт займет часа два, а то и три.
— Ничего страшного, я буду здесь до вечера, раньше рейса на Тролльхол все равно нет.
— Вы с Тролльхола? — В глазах мастера вспыхивает интерес. — Мне показалось, что вы иностранка.
— Верно. А что такого?
— Да ничего. — Мастер жмет плечами и, отворачиваясь к компьютеру, роняет как бы между прочим: — Осторожней там.
Сердце Рин сжимается и будто замирает на миг:
— На Тролльхоле опасно?
— Да, особенно для иностранцев.
— Почему же? — Она готовится услышать легенду о троллях или гримтурсенах, но вместо этого получает вполне рациональное объяснение.
— На острове очень сложный рельеф. Тролльхол — это шхера, конгломерат из островов, он весь изрезан бухтами и расщелинами. Новичку, не привычному к сложностям ландшафта, легко оступиться и получить травму.
— Это правда. — Рин кивает со вздохом облегчения. Ландшафт совсем не пугает ее в отличие от гримтурсенов. — Но я всегда внимательно смотрю под ноги.
— Правильно делаете.
— Что ж, не буду вас отвлекать.
— Жду вас через три часа.
— Договорились. — Рин выходит из мастерской и спешит к ресторану: живот свело судорогой так, что терпеть голод больше нет никаких сил.
Заняв свободный столик у окна, Рин раскрывает меню — увесистый красочный каталог с фотографиями — и теряется от многообразия блюд и напитков. Страницу за страницей она просматривает его весь, а потом начинает с начала, так и не определившись с выбором. Стейк из лосося и пицца с креветками, которые восхитили ее, когда она увидела их в окно по пути в мастерскую, померкли в сравнении с множеством прочих изысков, запечатленных на фото. Наконец, Рин поднимает взгляд в поисках официанта, собираясь сделать заказ, и с удивлением обнаруживает, что тот уже нависает над ее столиком с подносом в руках. От неожиданности Рин теряет дар речи и просто наблюдает, как два огромных фарфоровых блюда с едой перекочевывают с подноса на стол, а вслед за ними следуют салфетки и столовые приборы на две персоны. Вдруг Рин осеняет: столик кем-то забронирован! Она уселась на чужое место! Но почему же нет таблички, предупреждающей об этом? Как же неловко получилось!
Порывисто отодвинувшись от стола, Рин встает и бормочет извинения, блуждая взглядом по залу в поисках другого места, но внезапно цепенеет, увидев знакомое лицо. Из глубины зала выходит Юхан и направляется прямо к ней. Нет, только не это! Откуда он взялся? Она отворачивается и спешит к выходу, но
