столовые приборы.
— Вы не видели лорда? — как бы между делом спросила она.
Я удивленно подняла глаза.
— Не имела ни малейшего желания.
— В комнате его нет. Во дворе нет. Его никто нигде не видел.
— Откуда знаешь?
— Я сбегала позвать его к обеду.
— А на конюшне?
— Нет.
— Ну и ладно. Захочет есть, заявится, — небрежным тоном произнесла я, хотя внутри почувствовала напряжение.
— Леди Ильена, на него это так не похоже. Он живет по строгому порядку, все по часам. А перед обедом обычно работает в кабинете.
— Не будем раньше времени делать выводы.
— Да, конечно. Зачем думать о плохом?
— А при чем тут сразу плохое?
— А вы видели его лицо, когда кричали на него. Он был такой несчастный…
— Ерунда, он был злой, как черт! И скорее всего, зализывает раны от когтей мышей, — ехидно высказалась я и отрезала кусочек кокентриса. — Просто восхитительно! Какое нежное мясо, смородина придает ему такой невероятный вкус.
— Мне приятно, хозяйка, что вам нравится моя стряпня.
— Как ты о себе! Это блюдо должно быть отмечено звездой Мишлена.
— Это вы о хозяине таверны? Мило?
Я поняла, что сболтнула лишнее и быстро кивнула в знак подтверждения.
— Да, в его таверне подают павлина и лебедя в оперении.
Я судорожно сглотнула непрожеванный кусок, сотрясаясь от одной мысли, что вот так запросто можно подавиться пером павлина или лебедя. Кошмар. Да, в лихие времена меня занесло. Может это и вкусно, но я категорически отказываюсь есть лебедя. Пусть лучше они плавают в моем пруду…
И тут у меня всплыла картина водоема с зубатыми рыбами…
В моей другой жизни, таких мужчин называют «рукожопые». Но лорд явно не заслуживает такого «высокого» звания.
Остаток обеда прошел в тишине. Лерджи так и не появился. И меня это начало напрягать. Может он что-то задумал?
***
Весь следующий день посвятила расшифровке пергаментного свитка. Это оказалось достаточно сложно. Соединить буквы и рунические знаки — еще то занятие. Пыталась выцарапать из памяти хоть что-то. Не хватало могущественного интернета и специализированной литературы. Несколько десятков скомканных, исписанных листов валялось прямо на полу. Голова пухла от мыслительной деятельности.
Аданая из-за двери неоднократно напомнила о том, что пора поесть. Но я вежливо отказывалась и просто пила воду. Под вечер я ощутила себя тупой курицей и сдалась. Свиток отправился в место тайного хранения.
«Завтра. Все завтра. Сегодня нет моих силушек», — устало подумала я.
Пока прятала пергамент, заодно решила взглянуть на ключ. Опять открыла рот от удивления. Ключ вернул свой первоначальный золотой цвет. Мистика, да и только.
Решила отбросить все мысли о тайне предметов и прогуляться перед сном.
Улица встретила восхитительным вечером. Слегка смеркалось. Тоненький рожок месяца прилепился к одинокой, яркой звезде.
«Хороша парочка — гусь да гагарочка».
Поговорка пришла на ум не просто так, очень часто бабуля приговаривала ее, когда занималась шитьем. Еще в детстве, я любила вертеться у швейной машинки. Завороженно следила за лапкой и иглой, стежками на ткани. Вот тогда-то и услышала эту поговорку.
Загрустила. Мозгами понимала, что обратного хода нет. А как жить в этом мире, понимала пока с трудом.
Окна усадьбы, слегка подсвеченные светильниками, создавали образ уютного дома. Но одно окно оставалось черным — в кабинете Лерджи. Где он? Неужели так и не вернулся? Надо будет узнать у служанки. Хотя, с другой стороны, какая мне разница, где он…
Но мысль о Максане въедливо засела в голове и не давала расслабиться.
В таких размышлениях подошла к конюшне. Бульбани стояли в загоне, опустив головы вниз и прикрыв глаза.
«Как можно стоя спать? Это же так неудобно?» — подумала я.
— Хозяйка, что привело вас в поздний час на конюшню? — хриплый голос конюха вырвал меня из хаоса мыслей в голове.
Я посмотрела на конюха и тут меня осенило.
— Хочу прокатиться на лошади! Верхом!
— Да как можно, у вас же совсем нет навыка верховой езды.
— И не будет, если не сяду на лошадь. Ничего сложного. Сотни раз видела в фильмах, как это легко делаю актеры.
— Где видели? Кто? — удивленно переспросил слуга.
Я мысленно отругала себя за очередную оплошность языка и быстро перевела беседу в другое русло:
— Дай мне самую смирную.
— Так выбор небольшой, у нас всего жеребец и кобыла. Оба в возрасте. Норов спокойный.
— Тогда жеребца.
— Как прикажите. Сейчас только запрягу и принесу, чудом сохранившееся от прежней хозяйки седло.
Через несколько минут конюх вывел гнедого жеребца, Черные глаза, густая грива, длинный пушистый хвост — одним словом красавец. Я подошла вплотную и провела рукой по гриве. Жеребец слегка фыркнул и мотнул головой.
— Вот ножку сюда и бочком, — конюх тыкал пальцем в специальные приспособления.
Бочком мне не хотелось. Но крутить голыми икрами в платье при мужчине, пусть и конюхе, так себе история. Да и времена другие.
Через несколько минут, я с довольным видом уселась на жеребца. В руках поводья, под пятой точкой седло из кожи, отороченное серебряным шнуром.
— Мервин — славный конь. Расслабьте руки, поводья удерживайте ровно. Сохраняйте спокойствие и не подгоняйте его. Шагом…Просто шагом. — давал последнее напутствие слуга.
Я вытянула руку вперед, жеребец коснулся ее носом. Стало щекотно.
Конюх поднял палку «типа нашего шлагбаума» и слегка шлепнул Мервина по крупу. И мы пошли…
Страха не было. Двигались по пустынной улице. Мерное покачивание даже нравилось. Тем не менее меня подкидывало в седле с каждым новым шагом, все выше и выше. Гордость распирала изнутри. Желание покрасоваться или сделать немедленно селфи, погасило все другие разумные чувства. Я одной рукой прихватила жеребца за гриву и слегка наклонилась корпусом. Очень даже зря.
В животном взыграла былая удаль. Он резко повернул в сторону и в прямом смысле слова понесся рывком вперед. Не знаю, как там это называют: «галопом» или «рысью».
Естественно, что удерживать тело на такой скорости, с толчковыми выбрасываниями из седла — не предоставлялось возможным. Я перебрала все голосовые команды, какие помнила:
— Мервин, тьфу! Тпру! Стоять — я тебе сказала!
Ничего не помогало. Упрямец чувствовал свободу и власть над неумелой наездницей.
— Так глупо, зачем я искала смерть в этом мире? Или она нашла меня? — шептала я, дрожа всем телом от безумного страха.
Меня подбрасывало вверх над седлом. Поводья
