— Боже мой! Доктор, помогите нам, пожалуйста. Мия перегрелась. Пожалуйста, помогите. Ей нельзя перегреваться.
Начинаю отцеплять застежки на ремнях. Надо было заняться этим в первую очередь и не тратить времени на пустые мольбы. Сама виновата.
— Не трогайте ремни, Сара. Мы сейчас придем, а пока держите ее на кровати. Постарайтесь не волноваться!
— Я забираю ее отсюда!
Одну ручку я освободила, но со второй застежкой потным пальцам никак не справиться. Духота высосала из меня все силы. Не могу.
— Не двигайтесь! Мы уже идем!
Бросаю взгляд на мониторы — 41 градус.
Комната вокруг меня вращается. Сейчас упаду. Валюсь на матрац рядом с Мией. Малыш извивается внутри меня, бьется о стенку живота, о ребра. Рот наполняется слюной. Меня вот-вот стошнит.
Повернув голову, сплевываю на пол. Ничего не вижу. Комната потемнела. Левой рукой обнимаю Мию. Я не вижу ее, но чувствую, что она рядом, слышу ее голос.
— Ма-а-а-ма-а-а!!!
Этот тонкий пронзительный звук, больше похожий на сигнал тревоги, возвращает меня в сознание. Открываю глаза, и окружающие предметы вновь обретают контуры. Поднимаю голову и вижу, как ее глаза закатываются, а тело, дернувшись, вдруг делается жестким.
— Боже мой! Боже мой! Помогите! На помощь! Пожалуйста, помогите!
Она бьется в конвульсиях, ручки и ножки натягивают ремни, голова дергается.
Я едва могу дышать. Пытаюсь удержать ее.
— Мия! Мия! Мия!
Она дергается с новой силой. Это ужасно, но мне ее не удержать. Остается лишь смотреть и пытаться не допустить, чтобы она навредила самой себе. Внезапно все ее тело застывает. Глазки все еще открыты, но мне видны одни лишь белки. Я беру ее лицо в свои руки.
— Мия! Мия!!! Ты меня слышишь? Мия! Мия!!! — Такое чувство, что ее душа покинула тело. — Боже мой, нет!!! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Хлопаю ее по щекам. Она стонет, опускает глаза, и на мгновение наши взгляды встречаются. Я знаю, она видит меня. — Мия, не оставляй меня. Твое время не пришло. Мия, останься со мной. Останься со мной.
Личико белее простыни. Пятна прошли, и на кровати, слишком большой для нее, лежит бледная, тоненькая, как спичка, девочка. Глазки закрываются, ручки и ножки обмякают.
Отворяется дверь, и в комнату врывается поток холодного воздуха.
Ньюсам и еще куча народу влетают внутрь.
— Отойдите, пожалуйста.
Они отталкивают меня, и я отступаю пошатываясь. В моем теле не осталось ни капли силы. Ударяюсь спиной о стену и сползаю на пол.
Я не знаю, жива еще моя дочь или уже мертва.
Савл вернулся, и не один. С ним несколько вооруженных мужиков. Меня будут бить? Он хочет убить меня? Они заводят мне руки за спину, надевают наручники и выталкивают за дверь.
— Хочешь ты или нет, но тебе придется мне помочь. Без тебя никак, — говорит Савл, протискивается мимо нас и устремляется по коридору.
Конвоиры тычут меня в спину, толкают, тащат. Поверх старых синяков и ушибов появляются новые.
В таком положении сопротивляться и драться бессмысленно.
— Хватит, — говорю. — Я иду, все нормально. Они как будто не слышат. Похоже, им приятно унижать беззащитного человека.
Мы теряем из виду Савла, но вскоре догоняем его. Поворачиваем за угол и видим, что в этой части коридора тьма народу, мечутся взад-вперед, точно безголовые курицы. Почти все они то входят, то выходят из одной и той же комнаты, к которой приближаемся и мы.
Сначала я никак не возьму в толк, что происходит. Похоже, люди толпятся вокруг кровати, причем их так много, что я не вижу, кто на ней лежит.
Савл кричит на Ньюсама:
— Что, черт возьми, вы тут устроили?
— Я делал свою работу, Савл. Девочка изменила свое число, и мы пытались воссоздать аналогичные температурные условия, чтобы проанализировать то, как это произошло.
Девочка. Мия.
Они знают, что она изменила свое число. Откуда? Откуда они могли узнать об этом? Тут я вспоминаю солдата, что принес мне сообщение от Сары. Он не дал мне договорить, прижал палец к губам. Блиииин… Они могли подслушивать. Да что там могли, они на самом деле подслушивали — они слышали наш с Сарой разговор. А иначе откуда еще они могли узнать?
Что они сделали?
— Я не давал на это согласия! — рявкает Савл.
— Ваше согласие мне ни к чему, Савл. Я — старший научный сотрудник. Я решаю, какие исследования проводить. Это мой проект. Вы всего лишь отвечаете за безопасность.
Они стоят друг против друга, разъяренные, точно два бойцовых петуха.
— Я отвечаю за весь объект! — кричит Савл Ньюсаму в лицо. — Отвечаю за все, или вы забыли?
— Что вы знаете о науке? — насмешливо спрашивает Ньюсам. — Что вы знаете о числах? Что вы вообще здесь делаете? — Его подбородки трясутся.
Беглый взгляд Савла в мою сторону. Понял, не дурак.
«Ньюсам не знает о том, что он ворует числа».
Открываю рот — я готов орать во всю глотку, если это поможет мне выбраться отсюда, — а затем думаю об угрозах Савла. И вспоминаю. Он уже убивал.
«Если не меня, тогда кого?»
Закрываю рот. Я беспомощен. Никому не могу сказать. Да и потом, мне все равно не поверят. Мое слово против его. Что это изменит?
— Что вы выяснили о девочке, Ньюсам? — говорит Савл. — Что показало исследование? Ее число действительно изменилось? Или вы так ничего и не поняли, потому что убили ее своими высоконаучными пытками?
«Убили ее?»
Пытаюсь высвободиться, подобраться к кровати, выворачиваясь и извиваясь. Вдруг слышу, как кто-то грохается на пол. Сара. Окликаю ее, и она поднимает голову. Ее лицо покраснело и лоснится от пота, глаза потускнели, но цвет их по-прежнему пронзительно-синий, и число у нее то же самое. 2572075. Даже посреди всего этого безумия ее число успокаивает меня. Так или иначе, у нас есть будущее, счастливое и мирное, полное любви. В это трудно поверить, но ее число не лжет.
И я не допущу, чтобы это число изменилось. Нельзя, чтобы Савл был рядом с ней, иначе может произойти непоправимое. И все-таки, что они сделали с Мией?
— Сара, что с тобой? Что тут случилось?
Она качает головой, не в состоянии произнести ни слова.
Савл хватает меня за руку и уводит от нее, проталкиваясь сквозь толпу. Некоторые люди возмущаются, когда их отпихивают в сторону. Савл не замечает их. Наконец я вижу Мию. Ее руки и ноги привязаны к кровати. Она бледная, тельце безвольно и неподвижно. Глаза закрыты.
— Ублюдки! Что вы с ней сделали?!
— Посмотри ей в глаза, Адам. Скажи мне, что ты видишь.
Ее грудь поднимается и опускается. Дыхание неглубокое, отрывистое. Она дышит. Она жива.
