себе лицом. Моя рука погрузилась в лужу собственной крови, и владыка заставил меня облизнуть кровавые пальцы. Ощущая солоноватый привкус на языке, я смотрела в его горящие похотью глаза и улыбалась. Он снова, будто разъяренный зверь вошел в мое нутро и задвигался так быстро, что мои стоны слились воедино со шлепками по влажному телу. Хватая ртом недостающий воздух, я почувствовала, как внутри обжигающими искрами взорвался шар блаженства. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного! В глазах потемнело, и голова закружилась. Казалось, что в этот миг из меня вылетела душа. Я будто парила под потолком с ощущением легкости и невесомости.
Возвращаться в реальность было трудно. Я противилась ей, как могла, но удовольствие медленно утекало, и ей на смену подползала боль. И вот я уже кричала под ним от этой дикой режущей боли, но отец не собирался выпускать меня из рук, продолжая беспощадно вбиваться в мое нутро. Невольной куклой, обмякшая и обессиленная я лежала под ним и смотрела в потолок, мечтая вновь взметнуться ввысь и ощутить столь мимолетное блаженство. Мужчина рычал и пыхтел, а я на секунду поймала себя на мысли, что в происходящем есть что-то неправильное, но эта мысль быстро ускользнула и потерялась в его стонах…
Этой безумной ночью я полностью потерялась во времени и пространстве. Необузданная страсть отца не знала границ. Мое тело не справлялось с такой нагрузкой. Несколько раз я проваливалась в беспамятство, из которого он выдергивал меня магией. Наполнял меня жизнью и тут же выпивал ее до дна. А когда первые лучи рассветного солнца просочились через маленькое окошко, отец оставил меня обнаженную и истерзанную на холодном полу. Оделся, закрыл маской лицо и грубо одним рывком за волосы поднял на ноги.
– Время пришло, Селеста. За ошибки нужно платить. А грехи смывать кровью. Я буду помнить о тебе, и пусть это станет твоим утешением.
Я безропотно кивнула, до конца не осознавая, о чем он говорит. Просто понимала, что должна подчиняться тому, кого так отчаянно люблю.
Отец схватил меня за руку и повел за собой к выходу из комнаты. По мрачному коридору, по лестнице и по широкому холлу, посреди которого остановился и позвал одноликого. В молодом лысом парне я узнала Дагаша, и воспоминания начали медленно, кусочек за кусочком всплывать на поверхность.
– Приведи Арнию! Раздень догола!
Совсем недавно Дагаш говорил со мной, но память рисовала другое лицо, не похожее на лица одноликих. Его слова и жесты – все как в бредовом сне. Я никак не могла вспомнить, о чем он говорил мне, но чувство, что это важно, не покидало.
– Готова, девочка моя? За этой дверью притаилась твоя смерть. Безликие жаждут справедливости. Слышишь, как они кричат?
Я туманным взглядом посмотрела на массивные двери цитадели, через щели которой в холл просачивались возмущенные крики толпы, но даже толики страха не испытала. Смирение подарило душе покой.
– Мама! Мама! – я вздрогнула от звонкого крика за спиной. Обернулась и увидела обнаженную Арнию, которая прижимала ладони ко рту и тряслась. Дагаш держал ее за шею, не позволяя сходить с места. – Очнись, мама!
От чего я должна была очнуться? В смятении посмотрела на отца, и он указал пальцем на двери. Шатаясь, я подошла к выходу и почувствовала, как кто-то взял меня за руку. Повернула голову и взглядом столкнулась с Арнией. Слезы застыли в ее печальных глазах, но я ничего не почувствовала. Просто смотрела на нее в ответ и ждала новых приказов от владыки.
– Я люблю тебя, – шепнула она еле слышно и крепче сжала мою ладонь. Посмотрела прямо перед собой и двери распахнулись. Солнечные лучи на миг резанули и в глазах потемнело. В ушах зазвенело от громких гневных криков безликих женщин, ожидающих нашей казни. Мне захотелось закрыть уши руками, но взгляд прояснился, а толчок в спину дал понять, что нужно идти вперед навстречу смерти. И я шагнула за порог цитадели вместе с Арнией, которая мертвой хваткой вцепилась в мое запястье, сжимая его до боли. Ледяные, слегка влажные ступени холодом обжигали ноги, но я без заминок шла вперед, не отводя взгляда от двух столбов посреди площади. Одноликие братья стояли у их подножия с веревками и острыми штыками в руках, а мое сердце билось ровно. Арния тряслась, будто в ознобе, впиваясь ногтями в мою кожу. Я сорвала с себя ее ладонь, оттолкнула и бросилась к столбам. Прислонилась спиной к одному из них и посмотрела на отца. Он одобрительно кивнул, и я расплылась в блаженной улыбке. Ничего не видела и не слышала. Просто смотрела на любимого и даже не заметила, как оказалась привязанная к столбу за руки и ноги. Веревки врезались в кожу до крови под весом собственного тела, и боль заставила стиснуть зубы до противного скрежета.
– Будь ты проклят, Цэп! Когда-нибудь, ты ответишь за это зло! – едва перекрикивала толпу Арния и я бросила на нее ненавистный взгляд. Как она посмела говорить такое повелителю Лаира, который дал ей жизнь и кров?! Неблагодарная девчонка!
– Последние слова, Селеста! – провозгласил он, игнорируя высказывание Арнии, и толпа притихла.
– Долгое время я была слепа, но когда прозрела, осознала всю подлость своего предательства. За ошибку готова расплатиться жизнью! Любите и почитайте отца своего! Только он способен подарить безликим истинную любовь и наслаждение! И прежде чем умру, я хочу, чтобы все знали, что моя любовь к нему безмерна и вечна, а…
ГЛАВА 14
– Пора?
– Ждем, – процедил сквозь зубы, с яростью сжимая кулаки под накидкой. Стоя на вышке постового, чье тело волки порвали на куски и зарыли в канаву, я пристально наблюдал за тем, как Арния идет по аллее голая и босая, избитая и истерзанная, чувствовал кожей, как она содрогается от порывов холодного ветра и первобытного страха. Мне хотелось выть от боли, что защемила сердце. Никто из оборотней не представлял, чего мне стоило спокойно смотреть на происходящее и ждать сигнала от Дагаша, который чудом остался в живых, когда нашел меня ночью в окрестностях Лаира. Я доверился ему только потому, что другого выбора не было. Только он знал, как убить колдуна, но для этого моей стае надо было взять на себя всех одноликих. Мы не стали нападать ночью
