— Конечно. В этом я ни на секунду не сомневаюсь, — честно ответила я. — Ты талантлив, умён, амбициозен и решителен. А ещё ты созидатель по своей природе, поэтому я не представляю для тебя лучшего места, чем во главе Ковена.
— Ты не представляешь, насколько сильно ты мне нужна, Ката, — тихо прошептал он.
Эльф уткнулся горячим лбом мне в шею, и я машинально погладила его по коротко стриженым волосам. Я отчётливо понимала, что делаю страшную глупость, что нельзя подпускать его обратно и расслабляться. Но в то же время я была измотана, одинока, напугана, а он находился рядом, такой сильный, собранный и уверенный в завтрашнем дне, что устоять оказалось почти невозможно.
— Я не могу, Танарил, — со слезами сказала я, а потом выплеснула на него всю ту боль, которую носила в себе последние месяцы.
Всё, что боялась сказать даже Лимару. Все эмоции, обиду, горечь, страхи, сожаления, бессонные ночи. Я говорила и не могла остановиться, захлёбывалась от любви и боли, в которых тонула. Он слушал молча и каменел лицом, глядя ровно перед собой.
Когда я иссякла, то просто прижалась к нему и тихонько вздрагивала от последствий полномасштабной истерики. Наверное, выглядела я просто ужасно. Есть девушки, которые умеют плакать красиво, но я в их число, конечно же, не входила. После слёз нос пунцовел и опухал, глаза краснели и слезились, сопли текли ручьями, а губы дрожали. И это если не считать икоту. Даже если бы я нарочно решила показаться ему в самом невыгодном свете, то лучшего варианта бы не придумала. Теперь он от меня точно отстанет. Эльфы — те ещё эстеты, женщин они предпочитают полураздетых и томно развалившихся на красивой постели, а не до икоты зарёванных в замызганных грязью каретах.
— Моя мельда, я очень виноват перед тобой, — начал он тихо, но в его голосе слышалась железная решимость. — Но разве не правильнее было бы, чтобы именно я нёс ответственность за последствия своих действий? Ты говоришь, что не сможешь больше никому доверять. И я понимаю, почему. Разве не я должен справляться с твоим недоверием и залечивать раненное сердце? Ты, возможно, больше не сможешь иметь детей. Разве не я теперь должен беречь твоё хрупкое здоровье? Разве будет справедливо, если кто-то ещё останется без долгожданных наследников? — он грустно улыбнулся. — Ты полюбила, открылась и доверилась, а я разрушил твою веру в любовь. Разве не я должен теперь её восстановить?
Такого поворота я точно не ожидала.
Была в его словах какая-то странная железобетонная логика, и, как я ни пыталась, достойного ответа придумать не смогла, поэтому просто промолчала. Танарил не делал попыток как-то на меня надавить, коснуться более интимно или поцеловать. Он просто держал меня на руках, а я всё ещё не верила в то, что это тот же самый эльф, который устроил мне выволочку за то, что я немного задержалась после ужина с друзьями.
С другой стороны, он всегда по-своему обо мне заботился. Приносил красивые заколки и украшения, покупал то, что могло понравиться. Я вдруг подумала, что его забота всегда была материальной. Он мог не обратить внимания, что я расстроена, но при этом зорко следил, чтобы я была одета, накормлена и обеспечена всем необходимым.
— Танарил, а перевесишь занавески? — невпопад спросила я.
— Что?
— У меня в комнате нужно занавески снять и повесить чистые. Там очень высоко. Я думала Лима попросить, но он, наверное, ещё не вернулся с каникул, — почему-то шёпотом сказала я.
— Перевешу. И не нужно просить Лимара, — ответил эльф, и я довольно улыбнулась, спрятавшись носом в обсопливленную рубашку.
Пусть это будет маленькой местью. Надо вспомнить, что ещё эльф наотрез отказывался делать, и невинно об этом попросить. Посмотрим, как быстро он обнажит свою сущность и вернётся к тому жёсткому и непримиримому образу Танарила, который я знала.
Но отталкивать его я больше не хотела. Если честно, то, наоборот, появилось чисто женское желание подразнить и помучить обидчика, расплатиться по всем счетам и мстительно понаблюдать за его терзаниями. В конце концов, я же его не принуждаю? Он же сам этого хочет? Да, я всё ещё его любила, но теперь это чувство изменилось. Не было больше ни всепрощения, ни желания забыть о себе, ни болезненной потребности в его одобрении, ни глупой манеры ставить его нужды выше своих. А ещё где-то внутри тлело женское уязвлённое самолюбие, которое хотело выпустить коготки и вонзить их в мягкое, чтобы хорошенько его проучить.
Витая в этих мстительных облаках, я задремала. Так как тракт из Ковена в Альмендрию был совсем не наезженным, то и постоялых дворов на дороге пока не построили, приходилось ночевать прямо в каретах, где раскладывались сидения. В таких условиях я плохо высыпалась, и весь день клевала носом. Так что не удивительно, что я пригрелась, расслабилась и уснула на руках у Танарила.
Над ухом кто-то монотонно и тихо бубнил. Вынырнув из объятий Морфея, я прислушалась и поняла, что это Танарил надиктовывает Элариэлу список дел и ближайших задач, попутно назначая исполнителей. Я было завозилась, разминая затёкшее тело, но он ловко перекинул меня на другую руку, погладил по волосам и повелительно сказал спать. Женская мстительность подумала ответить ему, чтобы не командовал, но вместо этого будто бы во сне очень возбуждающе погладила по чувствительному длинному уху и удовлетворённо уснула, когда он сбился с мысли и запнулся. Вот так-то тебе, остроухий, будешь знать, как маленьких обижать!
До Ковена мы добрались спустя два дня. Мощёные дорожки после жирной лесной грязи ощущались невероятным скачком развития цивилизации. Тут также имелись в наличии тёплые туалеты и горячая вода для купания, поэтому после возвращения я несколько часов откровенно блаженствовала в своей ванной. Кто сказал, что я люблю путешествовать? Да я просто ненавижу это делать!
Наташа к концу поездки довела Даттона до нервного тика. Кажется, он записал её в личные враги. Я прямо воочию видела, как она с каждым днём двигается по этому списку всё выше и выше, к въезду в тоннель заняв в нём гордое лидирующее место. Судя по тому, как несколько потерянно она бродила по своей захламлённой комнате, без Даттона ей было скучно, и, возможно, грустно. Я бы предположила, что он ей понравился, но некоторые вещи, которые она говорила, были настолько за гранью, что не стоило об этом даже думать.
Лиля и братья ещё не вернулись, поэтому рассказать о поездке получилось только Ангалае. Она жадно выспрашивала подробности Конференции, а потом искренне смеялась над Наташиными выходками. Оказалось, что она хорошо знала и Даттона, и Хашшаля, и других сопровождавших нас магов. Они все были приближёнными императора.
Для меня же Танарил поготовил целый список задач. На ближайшие месяцы сборов я поступала его полное распоряжение. Нам с Лимаром и другими универсалами предстояло зачаровывать трюмы кораблей и делать огромные лари с невесомым пространством внутри для перевозки брёвен, камней и мебели. Я с трудом представляла масштаб предстоящей работы, и жутко паниковала, но Танарил выглядел собранно и уверенно, что внушало некоторое спокойствие. После предпринятого им на Конференции, я не могла относиться к нему иначе, чем с восхищением и уважением. Да и этот невероятный тоннель… Всё-таки гении — они такие, нередко бывают жуткими сволочами в личной жизни.
Наши отношения с эльфом изменились. Я его больше не боялась. Да, чувства у меня ещё остались, но я точно знала, что быть с ним больше не хочу. У меня теплилась надежда, что мне понравится кто-то ещё, и мысли о зеленоглазом остроухом красавчике выдует у из головы само собой. Правда пока что симпатию я испытывала только к Лимару, а с ним было всё сложно.
С одной стороны, я его любила (как друга), доверяла и верила ему, что невероятно важно. Он мне нравился. С другой, до ужаса пугало, что между нами ничего не сложится, и я потеряю то, что так ценю — лучшего друга. Всё-таки бешеной страсти к нему я не испытывала, скорее разумный, взвешенный интерес, основанный на дружбе. И после пьяной ночи рядом с ним я чувствовала не желание продолжить, а неловкость. Подозревала, что нравлюсь ему, и предполагала, что он чувствует примерно то же самое. Если бы кто-то из нас был несвободен, то стало бы гораздо легче!
