Ждать их больше не имело смысла. Поднявшись из-за стола, я отправился прямиком в комнату Эмили. Раньше мне бы и в голову не пришло прерывать уединение невесты, но сегодня её отсутствие вызывало тревожное волнение. Особенно подозрительным было исчезновение гувернантки, обычно извинявшейся за подопечную, когда та не приходила на трапезу.
Уже у двери, ведущей в комнату Эмили, я сделал глубокий вдох и постучал. Но ответом мне стала тишина. С другой стороны не донеслось ни шороха. Я постучал снова. И опять молчание.
– Эмили, – позвал её. – Эмили, с вами всё в порядке?
Когда на мой вопрос так и не было ответа, я распахнул дверь сам. Прошёлся взглядом по комнате и никого в ней не обнаружил. Казалось, её хозяйка ненадолго отлучилась, оставив наспех снятый домашний наряд на ширме и бросив на кровати недавно прочитанное письмо.
Я вернулся в коридор и выискал слугу. Но тот не знал, куда могла подеваться ни Эмили, ни её гувернантка.
– Передай господину Орно, чтобы опросил всех слуг. Скажи, когда закончит, пусть найдёт меня в комнате леди Мунтэ.
Слуга слегка поклонился и заспешил в сторону лестницы.
– И пусть поторопится! – крикнул я ему вслед, а сам побрёл обратно. Туда, где на ширме висело наспех снятое платье.
Комната встретила меня прежней пустотой. Я медленно обошёл её по кругу, ища доказательства, что моя невеста не решилась на побег. И с каждым шагом сердце в груди ныло всё сильнее, а в душе нарастало тревожное предчувствие. Я повторял себе, что ещё только вечер и Эмили могла где-то задержаться. Что она вот-вот войдёт в эту комнату и развеет мои подозрения. Но эти утешительные заверения не унимали тревогу.
Мой взгляд, скользнув по перекинутому через ширму наряду, вернулся к конверту на кровати. Я понимал, что это неправильно – читать чужие письма, но не смог ничего с собой поделать. Рука сама потянулась к исписанному листку бумаги.
«Милая Эми, наконец-то я тебя нашёл», – прочёл я вслух и сжал несчастный пергамент. Хотелось немедленно разорвать его и сжечь. Но я совладал с порывом и дочитал.
Когда глаза прошлись по последним строкам, моя жизнь разделилась на до и после. Между мной, не видевшим этого письма, и мной, прочитавшим его, пролегла бесконечная пропасть. Эмили, моя Эмили, обещавшая помочь и, может, даже остаться, не раздумывая, бросилась в объятья бывшего возлюбленного. Ушла, не сказав ни слова. Оставила меня наедине с этим замком среди пустыни. Под этим небом, не знающим солнца. С этим сердцем, не заслужившим любви.
Я всё-таки смял письмо. Бросил его на пол и придавил подошвой.
Время замерло, и только вечерний сумрак, опустившийся на замок, полз по стенам и паркету, подбирался ко мне и окутывал ночью. Бесконечной, холодной ночью.
Глупцом. Я был настоящим глупцом, когда позволил себе надеяться.
Балконная дверь грохнула, распахнувшись от ветра. Шторы приподнялись и впустили вечерний холод. Я больше не чувствовал ни злости, ни страха, ни надежды. Я больше не чувствовал.
Не знаю, сколько я простоял так, наблюдая темноту. За это время господин Орно успел опросить всех слуг, прийти ко мне и рассказать о том, что мне и так было известно. Эмили спешно ушла из дома через пару часов после обеда и с тех пор не возвращалась.
– А что с госпожой Гийер? – спросил я зачем-то. Возможно, сделал это, дабы убедиться, что гувернантка была заодно с подопечной. Решила сбежать вместе с ней.
– Её не видели с самого утра, – ответил управляющий.
– С утра, значит, – повторил я за ним равнодушно. Если подумать, то она и правда не появилась во время обеда, передав извинения через служанку.
– Какие будут распоряжения, Ваша светлость? – спросил господин Орно растерянно.
– Распоряжения? Не будет никаких. Уже поздно. Отправляйтесь отдыхать. И я тоже, пожалуй, пойду…
Но когда управляющий всё так же растерянно откланялся, в комнату, словно вихрь, влетела девушка. Одетая в уличное платье и запачканный пылью плащ. Она тяжело дышала, а на её лице виднелись капли пота и следы запёкшейся крови. Лоб над бровью был рассечён. Присмотревшись, я узнал в ней молоденькую камеристку, которую Эмили выбрала наугад, лишь бы не поддаваться госпоже Гийер.
– Ваша светлость, беда! – закричала она с порога. – Леди Мунтэ... Её похитили.
– Похитили? – переспросил я. – Мне кажется, похищения проходят несколько иначе. Моя невеста сама решила меня оставить. По доброй воле.
– Да какая же тут воля?! – возмутилась девушка. – Я видела, как её силой затащили в карету.
– Сама видела? – спросил я, вглядываясь в раскрасневшееся лицо камеристки. Прямой и честный взгляд, ни намёка на лукавство.
– Сама, Ваша светлость. Я увидела, как леди Мунтэ сопротивлялась, и подбежала к карете, чтобы помочь, но меня специально толкнули дверью. Если бы я не упала и не потеряла сознание, то пришла бы к вам сразу же, милорд.
– Где это произошло? – во мне по-прежнему не было эмоций, но вопросы возникали вопреки тому.
– У таверны «Фурше», милорд.
Там, куда её звал возлюбленный. Ещё недавно от такого ответа у меня в груди бы начало саднить. Но сейчас там была лишь пустота.
– Куда поехала та карета? – очередной вопрос, заданный вопреки собственному оцепенению.
– В сторону Южных ворот, милорд.
– В пустыню?
– Да, милорд. И ещё кое-что, – девушка вдруг замялась, – у меня есть подозрения, – она замолкла на секунду, – но это лишь подозрения… что госпожа Гийер как-то связана с этим. Видите ли, в последнее время она вела себя странно и очень ссорилась с леди Мунтэ. И может быть, даже воровала приходившие письма… – но Кэт не успела объяснить причину своих подозрений. В одно и то же мгновение она вскрикнула, словно от боли, и дверь комнаты распахнулась.
– С какой бездны я предложил пойти в тот клятый коридор?! – начал жаловаться Вальд с порога, но вслед за камеристкой ахнул и застыл.
Девушка испуганно оглянулась, встретилась с ним взглядом и начала оседать на пол. Вальд едва успел подхватить её до того, как она окончательно потеряет сознание. Но он не понёс её на кровать или софу, а зачем-то уложил на паркет и начал судорожно стаскивать с неё пыльный плащ. Стянул его вниз, освобождая плечи и спину.
– Не думаю, что это приведёт её в чувства, – подметил я.
– Не мешай, – огрызнулся друг и принялся развязывать шнуровку на платье Кэт.
– Вальд, прекрати, – я успел сделать пару шагов в их сторону, но замер, когда Вальд перевернул девушку на живот и стянул вниз до лопаток расшнурованный ворот её платья.
– Это то, о чём я думаю? – спросил я, глядя на проявившиеся вдоль позвоночника девушки изображения камней и символов. Красные, словно их выцарапали заострённой палкой или прижгли чем-то.
– Другого объяснения не вижу, – голос Вальда был растерянным и одновременно радостным. – О Твердыня! Ты сжалилась надо мной и моим Иль-Нойер, – он подхватил Кэт с пола и перенёс на кровать.
Кажется, Вальд наконец нашёл свою эн-нара, свою Заклинательницу камней. Я наблюдал за счастьем друга, и в груди у меня было глухо-глухо. Даже голос Вальда стал отдалённым и приглушённым. Его слова доходили до меня через раз.
– Откуда она в твоём замке? – спрашивал он, но я лишь молча смотрел на кровать, где лежала не Эмили, а другая девушка. И не мог избавиться от ощущения неправильности происходящего.
– Она камеристка леди Мунтэ, Ваше превосходительство, – ответил за меня господин Орно, тихо стоявший у двери и ждавший новых приказаний.
– Леди Мунтэ? – удивился Вальд и, обведя взглядом комнату, вдруг спросил. – Кстати, а где она?
– В пустыне, – ответил я сквозь странный гул. Казалось, меня с головой опустили под воду.
Балконная дверь, лишь недавно мною прикрытая, снова распахнулась, и в комнату ворвался ветер. Теперь, помимо холода, он принёс с собой стойкий запах пыли.
– Будет буря, – прошептал я, пытаясь очнуться от марева.
– Да, буря будет, – ответил Вальд, глядя, на зависшие в воздухе пылинки. – Так что твоя Эмили делает в пустыне?
