врагов.
Он привлёк меня к себе.
— Ты дрожишь.
— Страшно, — честно ответила я.
— Скоро будем на нашей земле. Там не достанут.
Надеюсь. Очень горький привкус у этой надежды. Отец нами откупился ради будущего Хорнии. А ведь когда-то мы себя считали этим будущим. Ну нет у него сыновей, будут внуки. Мы так рассуждали с сестрёнками. Но он отдал нас тем, кого нас с детства приучали ненавидеть. А потом кто-то из "лучших" людей Хорнии не просто отверг нас, а попытался убить. Меня по крайней мере точно.
Что у меня впереди? Только Чампия. Хотя, если рядом будет он, Роу, то может не всё так плохо.
Вспомни о ханге, и он появится. В окно на ходу заглянул Роутег.
— Хочешь прокатиться?
Я быстро закивала. Ещё бы не хотела, отсидела, отлежала все бока. И по Нае соскучилась.
— А можно? Твой брат не будет рычать?
Роу пожал плечами.
— Может и будет, — он исчез и через мгновение открыл дверь кареты.
— Руку давай.
Я невольно вскрикнула, перелетая на спину ящера. Роу усадил меня перед собой.
— Я думала, можно на Нае.
— Зачем? Ты что соскучилась по ящерице больше, чем по мне? — он прихватил зубами моё ухо и осторожно поводил головой из стороны в сторону, изображая ящера, поймавшего зайца и вытрясающего из него душу.
Я фыркнула, и попыталась отвернуться. Что бы я ни чувствовала при его прикосновениях, но я всё ещё очень его стеснялась, даже в те короткие минуты, когда мы были наедине, и он пользовался этим, чтобы поцеловать меня. Я таяла в его руках, но при этом отчаянно смущалась, вспоминая, что он делал со мной перед нападением в карете.
Воспитание спорило со стихией. Каждый раз, когда он ко мне прикасался, даже если просто брал меня за руку, стихия в моём хранилище устраивала танцы щенка, давно не видевшего своего хозяина. И как бы я не старалась спрятать свои эмоции, кожа покрывалась мелкими предательскими пупырышками. И Роу это прекрасно видел.
Ему доставляло удовольствие поддразнивать меня. А я начинала злиться и на себя, и на него. Не сомневаюсь, что при его богатом опыте, на который намекал Вихо, для Роутега я была всего лишь очередной игрушкой, на которой он должен жениться, но которая не помешает ему и в дальнейшем уделять внимание всем остальным женщинам.
У него ведь дома почти наверняка есть гарем.
— Роу.
Он наклонил голову, словно прислушиваясь.
— Мне нравится.
— Что? — удивилась я.
— То, как ты произносишь моё имя. Получается нежно. Что ты хотела спросить?
А у меня всё улетучилось из головы. Тем более, что его рука уже скользнула с моей талии на бедро. Щёки привычно запылали.
— Ну и что ты молчишь? — Роу коснулся губами моей щеки, провёл к уголку глаза, а потом вниз к уголку рта, задержался и отстранился.
— Говори.
Вот что он делает. Участившееся дыхание выдавало меня с головой.
— Ну тогда ты думай, а пока я спрошу. Ты так не похожа на своих сестёр. Ты бастард?
А вот это вопрос, так вопрос. Не держи он меня крепко, я бы могла и с ящера упасть.
— Ты что? — я даже не возмутилась, просто удивление было безмерным. — Мы с Мирой двойняшки. Но наша мама умерла при родах. Это у Алексы другая мать.
Он покачал головой.
— Я бы скорее принял за двойняшек твоих сестёр. Ты не только на них, но и на хорнийку не похожа, — он пропустил между пальцами прядь моих волос, а потом поднёс его к моим глазам. — Такой цвет встречается на севере.
— Ну и что? У первой королевы в роду были северяне.
— Ты так возмущена. Я обидел тебя? — Роу сжал меня крепче.
— Я не бастард.
— А это так оскорбительно? Я, например, бастард, хотя статус моей матери подтверждён, как второй женщины Чампии. Мой отец любил двух женщин. Но главный обряд проводится только с одной.
Вот она та тема, которая волновала меня. Он сам на неё вышел.
— У твоего отца гарем?
— Гарем тоже был. И мою мать сначала привезли для него. Но, она стала большим для отца, чем женщина для утех. Провести обряд в храме Асхара со второй женой он не мог, но есть древний закон, по которому вождь клана может взять вторую жену по обряду богини Асиды, если только у этой женщины будут особые способности полезные для рода.
— А у тебя? — я почувствовала, как он напрягся. — У тебя тоже есть гарем?
— Ты это хотела спросить?
— Н-нет, — я помялась, а потом решительно продолжила, лучше всё знать заранее: — Сначала нет, а теперь — да.
— Ты ревнива, — он не спрашивал, утверждал.
Я сжала челюсти. Я должна знать.
— Есть прошлое, настоящее и будущее, — неожиданно начал он. — В прошлом тебя не было. Сейчас ты есть. Нет не так: сейчас есть ты. А будущее зависит от тебя.
Вот я сейчас всё поняла. С отцом всегда тоже трудно было говорить. Неужели так сложно сказать «да» или «нет». Или это особенность всех мужчин.
— Ты подумай об этом, — добавил он, прерывая затянувшееся молчание.
О чём? Я еле сдержалась, чтобы не выпалить это вслух. Очевидно же, раз не говорит прямо, значит, есть у него этот хангов гарем, и мне придётся с этим мириться.
На глаза невольно навернулись слёзы, и я, отвернувшись, чтобы их скрыть, уставилась на проплывающие мимо деревья. Мне показалось? Я моргнула. Прямо в нас летело воздушное копьё.
Увидела я, а отреагировал он.
Как быстро исчезают все личные проблемы, когда под угрозой жизнь.
Я настолько не ожидала нападения, что замерла, забыв о том, что я маг, что могу хотя бы попытаться поставить щит. Зато Роу уловив моё напряжение, мгновенно оценил обстановку. Казалось, сама земля подпрыгнула и сформировалась в плеть, сбившую копьё с курса. За моей спиной раздался треск, и что-то больно ударило меня в спину. Словно пчёлы одновременно вонзили в меня сотню жал. Я зашипела. Мимолётного взгляда достаточно, чтобы понять: копьё разворотило угол кареты. И скорее всего щепки вонзились мне в спину.
— Потерпи. Граница за поворотом. Нельзя останавливаться.
И Роу на ходу умудрился открыть дверь и пересадить меня.
— Лита, — гаркнул он. — Позаботься.
Я зависаю на мгновение между ящером и каретой, но Алита уже начеку, она вцепляется в мою руку и затаскивает меня внутрь.
— Даже если перевернётесь, не выходить, дотащат.
Кого куда дотащат? И что значит перевернётесь? Это сейчас, когда у меня в спине ханг знает сколько заноз?
Карета разгоняется. Больше всего я сейчас боюсь,
