почему не на ужине!" – ему хватило пары секунд и метко брошенной в его сторону подушки, чтобы понять – почему.
Злой как бес (а ещё вдруг сгорая от зависти) он вернулся в столовую и прошептал на ухо королю, своему кузену:
- Яхор с женой. По-моему, ему гораздо веселее, чем здесь. Молодожёны, пару недель как поженились.
Алистер улыбнулся уголками губ и кивнул: ситуация в чем-то, наверное, оскорбительная, но забавная. Если честно, он бы тоже предпочёл провести время в спальне со своей новой любовницей, чем на официальном ужине. Яхор самый молодой из всей команды изобретателей. Пусть развлекается, пока есть и силы, и желание.
Полнолуние для Льена – особо опасная пора. В полнолуние добропорядочные галлийцы становятся зверями – причем в прямом смысле слова. Именно в полнолуние по столице бродит усиленный патруль, состоящий весь из полукровок.
Казалось бы, оборотни – идеальные ловчие. Выносливые, сильные, с хорошей реакцией и отличной регенерацией. Острое зрение, прекрасный нюх. Оборотни на порядок лучше людей – высшая раса, не иначе. Но за всё надо платить: в полнолуние ими овладевает настоящее безумие. Человеческая ипостась уступает звериной, а зверь живет инстинктами: бегать, драться, продолжать род. Бегать и драться на улицах города запрещено: здесь живут не только оборотни, но и люди, и полукровки, для которых «гон» опасен. Поэтому в полнолуние улицы пустеют: кто-то уезжает в загородное имение дабы там бесноваться всласть. Кто-то запирается в спальне с законной или незаконной половинкой. А кто-то как, например, Тьен Оберлинг, работает. Потому что уехать он не может – служба, домой не может – там чужая самка, к тому же беременная, а бордель... Бесова репутация! Не может порядочный семьянин Максимилиан Оберлинг, начальник ловчей службы столицы, позволить себе провести полнолуние в борделе и вдоволь насладиться своим звериным либидо.
Тьен, скользя по пустым улицам, периодически больно, до крови, кусал свою руку – до того ему было дурно. Сегодня он ненавидел брата и свою сущность. Подстава так подстава! Когда он соглашался на эту авантюру, он и не вспомнил про полнолуние. Обычно у него на этот день находилась на всё согласная женщина, или он уезжал в пригород и там оборачивался и бегал, словом, проводил эту чудесную ночь с удовольствием. Оказывается, Максу здесь тяжелее. Хотя братец, наверное, уединялся с супругой. Тьен, при всем своем цинизме и браваде, брата любил, наверное, больше всех в мире. Да и как не любить свое второе «Я» – более серьезное и скучное, но всё же «я»? Это ведь всё равно, что не любить себя самого, а себя Тьен очень любил. Поэтому, хотя у него в голове и была мысль прокрасться к Мелиссе в спальню под видом ее законного супруга и наплести ей про полнолуние и вечную любовь, но он ее всерьез не рассматривал. А чтобы инстинкты не взяли верх над разумом, он попросту сбежал из дома.
На самом деле, зря. Зверь на чужую самку, которая к тому же была беременна, не реагировал совсем. Мелисса могла не опасаться за свою честь. Человеческая ипостась Тьена ей по-прежнему восхищалась, а вот волчья теперь не принимала, а это значит, что опасаться Максу больше нечего.
Полная луна раздражала, заставляла нервничать. У Себастьяна чесались кончики пальцев. Надо сбегать на окраины и все же обернуться – хотя бы на несколько минут, вот только подчиненные видеть этого не должны. Вымощенные камнем центральные улицы подогревались трубами, находящимися в земле. Тьен на миг представил, как приятно пробежаться по мостовой на четырех волчьих лапах – так, чтобы когти цокали – и едва не взвыл.
- Я проверю ангары на окраине, – кинул он ребятам, которые патрулировали улицы вместе с ним. – Вы продолжайте обход. Я и один справлюсь.
Те кивнули, понимая, что в густонаселенном центре неприятности могут быть куда серьезнее, чем в промышленной части города. Себастьян быстрым шагом, едва не переходящим в несолидную рысцу. направился привычной дорогой в мастерские Браенгов. Он был там не редким гостем, конечно же, его страстно интересовало всё, что было связано с техномагией. Пусть он не стал инженером, а окончил вместе с братом школу ловчих и стал Охотником, но планы канцлера всегда приводили его в восторг, а Яхор и вовсе был практически родственником, племянником – Тьен чувствовал смутную ответственность за него.
Так что путь к ангарам был ему знаком, и каждый камень, каждое дерево было знакомо. Оберлинг встряхнулся, готовясь к обороту, но вдруг замер, забывая даже дышать. В окнах мастерских мелькнул луч света, которого здесь быть ну никак было не должно. Тут же были забыты все неудобства полнолуния. Тьена охватил тот самый азарт, который известен каждому ловчему, а уж Охотнику и подавно. Рано, рано они сняли наблюдение!
Пригнувшись, Себастьян прокрался к черному входу. Разумеется, дверь была приоткрыта. Тьен осторожно зашел внутрь, втянул воздух носом, пытаясь понять, сколько народу может быть внутри, и пошатнулся. Волк внутри него восторженно взвыл. Самка! Внутри была самка, причем идеально подходящая для размножения!
Голова у Оберлинга отключилась напрочь, зато звериный инстинкт размножения включился, как прожектор. Все, о чем он мог думать теперь – найти, подмять, пометить. Ладно, от метки он еще сможет удержаться, а вот с остальным... Он шел на запах, словно завороженный, впрочем, так оно и было. Пахло нежной кожей, цветочным мылом и какими-то особенными духами, которые были ему однозначно знакомы. Тьен был уверен, что с обладательницей безумно приятного запаха он был знаком, но ломать голову не хотел, зачем? – она уже близко.
Преступницу он узнал сразу по дрожащей на стене тени – такая шевелюра была только у одной женщины в Льене. Журналистка! Девица сидела под столом и при свете крошечного маг фонарика перерисовывала что-то в блокнот.
Сердце у Тьена пропустило один удар. Ему сейчас было абсолютно безразлично, что она тут делает, он медленно, не скрываясь, приблизился к столу. Девушка обернулась, ее глаза расширились в ужасе. Она неуклюже спрятала блокнот под блузку, губы у нее задрожали. Себастьян протянул руку, и она, видимо, понимая, что выхода у нее нет, вложила ледяные пальцы в его ладонь. Мужчина дернул ее на себя, буквально выволакивая из-под стола, девушка пискнула от ужаса, но заорать полноценно не успела. Тьен запечатал ей рот жадным поцелуем. Его всего трясло. Софи (да, он помнил, как ее зовут) всхлипнула и вместо того, чтобы вырываться, вдруг обвила руками его талию и с готовностью
