— Она ходит к нему каждый день, — по-птичьи тощий фейри хищно кружил вокруг женщины-фейри. — Что она там делает?
— Ну, я знаю, что я бы делала, — сказала она. С хитрой улыбкой она потянулась и взяла его лицо в свои ладони. — По крайней мере, у нее есть на это право, раз уж она уйдет с Кинаном в вечность.
Вечность?
Эйслинн повернулась к ним спиной, чтобы они не видели ее лица. Она зашагала назад по мертвой траве достаточно близко, чтобы слышать фейри, но при этом не вызвать их подозрений. В вечность с Кинаном?
Жещина- фейри притянула к себе похожего на птицу, пока они не оказались нос к носу.
— Совершенно не важно, что она там делает. Она уже меняется. — Она провела языком влажную дорожку от кончика его носа к глазу. — Становится одной из наших. Пусть девочка повеселится со своим смертным, пока еще может. Скоро все это перестанет иметь значение.
Где, черт побери, Сет? В четвертый раз она вытащила мобильный и нажала «двойку» на быстром наборе, соответствующую номеру Сета.
Прямо за ее спиной раздался звонок.
Отключив вызов, она обернулась.
— Тише, Эш. — Он шел к ней, держа в руках уже молчащий телефон и не обращая внимания на фейри.
— Где ты был? Я боялась, что ты… — Он изогнул бровь, — … что-то забыл, — тихо закончила она. Так лучше.
— Забыл о тебе? — Он обнял ее за талию и подтолкнул вперед. Открыв дверь, он жестом пригласил ее войти. — Я бы никогда не забыл о тебе.
Птицеобразный фейри в мгновение ока оказался рядом, обнюхал Сета и поморщил нос.
— В следующий раз бери трубку, хорошо? — Эйслинн толкнула Сета в грудь. — Где ты был?
Он кивнул, вошел внутрь вслед за Эйслинн и закрыл стальную дверь прямо перед носом фейри.
— Я тут немного поболтал с Донией.
— Что?! — Эйслинн почувствовала, как к горлу подкатил комок.
— Ну, не как закадычные друзья, конечно, но все прошло даже лучше, чем я ожидал. — Он спокойной улыбнулся, как будто только что не оповестил ее о своей милой беседе с одной из них . — Ясное дело, я не смог сказать ей, чтобы держалась от тебя подальше. А знаешь, она почти такая же милая, как и ты.
- Что ты сделал? — Эйслинн снова толкнула его, мягко, но он все же вздрогнул.
— Просто поболтал с ней. — Он положил руку на грудь, где только что были руки Эйслинн, поднял рубашку, посмотрел на это место и с озадаченным видом произнес: — Жжется.
— Она может казаться какой угодно милой, но она по-прежнему одна из них. Ты не можешь доверять им.
Эйслинн отвернулась и посмотрела на фейри, которые слонялись поблизости. Одна из них — девушка в костюме — собирала листья и складывала их, будто занималась оригами.
Сет встал сзади и положил подбородок на ее макушку:
— Сколько их там?
— Чертова куча. — Она повернулась к нему — лицом к лицу, грудь к груди — слишком близко, чтобы осмелиться посмотреть ему в глаза. — Ты не должен вытворять такое. Тебе нельзя рисковать.
— Успокойся. — Он взял прядь ее волос и пропустил между пальцами. — Я не идиот, Эш. Я же не сказал ей «Гадкая фейри, вали-ка ты подальше!» Я поблагодарил ее за помощь и упомянул о том, что будет очень плохо, если с тобой что-нибудь случится. Вот и все. — Он сделал шаг назад и теперь мог смотреть в ее обращенное к нему лицо. Под его глазами красовались темные круги. — Верь мне, окей? Я не сделаю ничего такого, что может подвергнуть тебя еще большей опасности.
— Прости. — Чувствуя себя виноватой за то, что накричала на него, за то, что сомневалась в нем, за тени под его глазами, она взяла его за руку и крепко сжала его ладонь. — Садись. Я приготовлю чай.
— Я тут немного нарыл о том, как их видеть и как от них защититься. Не густо, но это уже кое-что. — Он уселся на свой любимый стул и вытащил стопку бумаг. — Или ты сначала хочешь рассказать мне, что тебя так напугало?
Она покачала головой:
— Нет. По крайней мере, не сейчас.
Все разговоры только о фейри, об исследованиях, связанных с ними, о том, как их избежать. Разве справедливо так поступать с ним?
— Может, мы хотя бы немного поговорим о чем-нибудь другом?
Он потер глаза:
— Давай. Хочешь рассказать мне о школе?
— М-м, только не о школе, раз уж мы стараемся не говорить о фейри. — Эйслинн налила воду в заварник, открыла упаковку ромашкового чая и спросила: — Очень противно на вкус?
— Не думаю. Но если хочешь, на нижней полке в буфете есть мед. — Он потянулся, его рубашка поднялась, обнажив живот с черным кольцом в пупке. — Мы можем все обсудить потом, когда жизнь снова станет нормальной. Кстати, я тут подумал, что нам нужно где-нибудь поужинать, когда все это закончится.
Она и раньше видела его без рубашки, в одних шортах. Они же были друзьями.
Что он сейчас сказал? Поужинать? Ужин с Сетом. Она стояла посреди его кухни, завороженно глядя на то, как он играет кольцом в губе. Он не покусывал его, а засасывал в рот, как всегда, когда был сосредоточен. Это ни капельки не эротично. Он вообще не привлекательный.
Обманывая себя, она как дура пялилась на него.
— Вау, — выдохнула она и отвела взгляд, чувствуя себя законченной идиоткой.
Мы друзья. Друзья тоже вместе ужинают. Это ровным счетом ничего не значит. Она открыла дверцу буфета. Баночка с медом стояла рядом со странным набором специй и масел.
— Поужинать. Точно. Карла хотела наведаться в новое местечко на Вайн. Ты мог бы…
— Вау? — Его голос был низким и хриплым. Он встал, стул скрипнул. Его шаги казались необычайно громкими, пока он не остановился рядом с Эйслинн. — Я мог бы поработать над этим «вау».
Эйслинн быстро отвернулась, так сжав в руке баночку, что мед выплеснулся на стойку.
— Я ничего такого не имела в виду. Весь этот флирт в последнее время, и тот звонок, и… У тебя наверняка десятки девчонок, ждущих твоего внимания. Я просто устала и…
— Эй. — Он положил руку на плечо Эйслинн, пытаясь повернуть ее лицом к себе. — Никого нет. Только ты. Никого уже семь месяцев. — Он снова мягко потянул ее за плечо. — В моей жизни нет никого, кроме тебя.
Она повернулась к нему и замерла, уставившись на его рубашку. Одной пуговицы не хватало. Она все еще сжимала в руке баночку меда, пока он не разжал ее пальцы.
А потом поцеловал ее.
Она потянулась к нему, встав на цыпочки и запрокинув голову, стараясь быть еще ближе. Сет прижимал ее к себе, держа одной рукой за талию, и целовал так, словно задыхался, а она была таким необходимым ему воздухом. И она забыла обо всем на свете: не было никаких фейри, ничего. Только он и она.
