Казалось настало самое подходящее время для первого поцелуя и Вир даже смущенно начал отворачиваться, но тут в фургоне раздался грохот, и девушка подпрыгнула:
— Вир, лови ее! Лекарства!
Медбрату не пришлось повторять дважды, он нырнул под полог и вытянул упирающуюся цыганку. Лорд Иссиэль тихонько присвистнул:
— Такого подарочка мне еще не дарили.
Вир насупился, продолжая прижимать девчонку к себе.
— Вир, осторожнее, — бросилась к нему Лилия, — у нее же синяки! Давай лучше в покрывало!
Девушка накинула на плечи другу легкий плед и тот спеленал царапучую дикую кошку как младенца и стоял, покачивая ее, пока не успокоилась. При этом его хмурый взгляд упирался в лорда как тяжелый боевой топор.
Иссиэль смотрел в ответ на крупные ладони, бережно охватывающие сверток с добычей и понимал, что парень девчонку не отдаст, да и мало найдется желающих на такую дикую красотку.
— Ладно, я понял, — махнул он рукой, успокаивая парня, — забирать никого не буду, можешь взять ее с собой в долину. И поторопитесь, с повозкой придется ехать через южные ворота, а это на два дня дольше!
Вир тут же сел на траву и принялся с ложечки кормить свою добычу, а когда она завозилась, краснея, сам же отнес ее в кустики, а потом к ручью. Лилия тем временем собрала в повозку вещи, проверила, как все закреплено и прикрыла остывшее кострище листьями и травой.
Иссиэль был рядом, помогал, а еще норовил поймать ее пальцы и прижать к своей щеке, словно напитывался живым теплом от ее кожи. Касался губами ее волос или просто вдыхал теплый женственный аромат своей а-талион. Да, теперь он не сомневался, Лилия его единственная и никто другой ему не нужен.
Потом все дружно уселись в повозку. Вир с цыганкой на руках забрался в фургон и гудел там своим низким голосом что-то рассказывая. Иссиэль взял вожжи, а Лилия уселась рядом и постаралась причесать отросшие за год волосы. Поначалу они молчали, наслаждаясь близостью, и странным единением душ. Потом девушка спросила, как дела у Омиллон и единорогу пришлось коротко изложить все новости долины. Он не скрыл, что вероятно в ближайшие дни долина будет атакована:
— Так может вы переждете где-нибудь в стороне?
— Ага, а штопать вас будет тот самый скорняк, который вам камзолы латает, — фыркнула, храбрясь Лилия.
На самом деле ей было страшно, но близость Иссиэля компенсировала все опасения, которые выдвигал разум. Вир на такой же вопрос только пожал плечами:
— Мне все равно где жить, главное, чтобы рядом с Лилией и Радой.
— О, ты уже узнал, как ее зовут! — обрадовалась девушка.
— Примерно, она не говорит, только губами шевелит.
— Наверное горло пережали, надо посмотреть! — встревожилась Лилия, но вынужденно отложила свое исследование до привала — в тряском фургоне заглянуть в горло цыганки было невозможно. Ехали весь день, останавливаясь только передохнуть, набрать воды и немного размять ноги. К вечеру все пошатывались от усталости, но как только развели костер и присели, Лилия утянула цыганочку ближе к свету и принялась ощупывать ее горло.
— Так и есть, — сказала она, — ее придушили. Бодягу я наложила, но не знаю, вернется ли голос.
— Ничего, — Вир сидел рядом с девчонкой и гладил ее руку, — я и сам не слишком разговорчив, будем молчать вместе.
Ночь провели раздельно — Вир и цыганка в фургоне, а Лилия и Иссиэль у костра. Вспомнив ночевку годичной давности лорд просто перекинулся, позволив своей добыче запустить руки в длинную невесомую шерсть и, уснуть, привалившись к теплому боку.
Следующий день стал весьма беспокойным. Предчувствуя неладное, единорог гнал лошадку, порой он даже бросал поводья Виру и бежал рядом в своем втором облике, задоря и подгоняя лошадь. И все же они опоздали.
Закатные краски садящегося солнца перемешались с запахом пожарища. Горели южные ворота. Толпа воинов в странных масках, в вывернутых тулупах, бесновалась на узком мостике, стараясь тараном сломить тяжелые дубовые плахи.
Иссиэль вовремя заметил тяжелый смолистый дым, и оставил фургон в стороне. Что делать? Как попасть в долину? Чем помочь ее защитникам? Пока он судорожно пытался найти решение, нападавшие добились своего — выломали одну створку и ринулись в пролом. Лилия вскрикнула от ужаса, представляя, что вся толпа нетрезвых от грибов или зелий мужиков ринется на мирные сады и фермы.
Но через несколько минут нападавшие так же резво рванули обратно. Толкаясь и вереща, они убегали, бросая оружие и кривые маски.
— Что их так напугало? — непроизвольно задала вопрос девушка, наблюдающая за воротами с высокой подножки фургона.
— Мне тоже интересно, — рассеяно ответил лорд, всматриваясь в клубы сизого дыма.
Вскоре стало понятно, отчего бегут солдаты — в проломе показался черный единорог. Прежде Иссиэль удивлялся несоответствию хрупкого сложения Блерайна и его крупной лошадиной ипостаси. За прошедший год парень окреп, возмужал, а его единорог превратился в громадную черную гору мышц и сухожилий. Он едва протиснулся в пролом, недовольно дернул боком и доломал створку. Шагнул на узкий каменный мост и плиты дрогнули, а из-под копыт посыпались искры.
Некоторые убегающие остановились, припали на колено, собираясь стрелять из арбалетов, но Блекрайн нацелил на них свой черный рог и словно рой жужжащих ос сорвался с блестящей черной кости. Они разлетелись в стороны жаля и кусая, так что вскоре желающих воевать у ворот не осталось. Черный постоял, прислушиваясь и принюхиваясь, потом повернулся в ту сторону, где стояла повозка, топнул и затрубил. Иссиэль сменил ипостась и ответил столь же громким звуком.
Блекрайн топнул еще раз, мотнул головой, убеждаясь, что все враги далеко и осыпав камень огненными искрами, обернулся высоким статным мужчиной в черных кожаных доспехах:
— Лорд Иссиэль! — крикнул он, взмахивая рукой, — скорее, прошу вас, Омиллон нужна помощь!
Белый тотчас спал с лица, поняв что случилось и умоляюще посмотрел на Лилию:
— Ты сможешь помочь в родах?
Служительница Саты подняла глаза к небу:
— И ты молчал?! Конечно могу! Бегом!
Фургон грохоча колесами помчался к воротам, и через десяток минут взволнованный Блекрайн объяснял, что его жена с рассвета не могла найти себе удобное положение, а теперь тихо стонет, завернувшись в кошму и гонит мужа из палатки. Обратиться за помощью к травнице он не мог, а жрица уже слишком стара, чтобы ее можно было безопасно доставить к роженице.
Помня размеры долины Лилия готовилась к очередному путешествию на спине единорога, но оказалось, что Омиллон как истинная княжна сопровождала мужа и теперь лежала в его походной палатке сдерживая стоны.
Лилия немедля побежала к ней, прикидывая по пути, сколько еще человек, точнее единорогов нуждаются в ее помощи. Раненые были, но тяжелых она не увидела и потому с легким сердцем устремилась к палатке. Едва взглянув на плотный кокон из расшитой синими нитками кошмы, Лилия тут же выставила мужчин прочь, взяв только свою сумку с инструментами и лекарствами. Роды она уже принимала неоднократно, так что ей удалось быстро развернуть кошму, задрать княжне юбки, срезать пропитанные влагой шальвары и обрадовать мокрую от пота блондинку:
— Да ты молодец, сейчас рожать будешь! Вир, неси воду, пеленки и ножны.
Услышав про ножны Блекрайн позеленел и вместе с Иссиэлем отправился чинить ворота. Там среди стука топоров и визга пил не слышно стонов роженицы и коротких команд Лили.
Между тем кожаные ножны нужны были как раз для того, чтобы будущая мать не перепугала криками мужчин. Лилия без разговоров сунула их в зубы княжне и принялась ей объяснять, что и как делать дальше.
Через час, когда уже совсем стемнело и в лагере начали зажигать факелы, из палатки донесся слабый младенческий писк, потом воркование, стоны и наконец вышла Лилия и улыбнулась двум взволнованным мужчинам:
— Все хорошо, отличная крепкая девочка!
— Что? — Иссиэль не поверил своим ушам.
— Девочка! — Блекрайн затряс головой и едва управляя заплетающимися ногами ринулся в палатку.
