– Α посему, – когда записи заканчиваются, директор снова выступает вперед, всецело овладевая вниманием присутствующих, - полагаю вопрос закрытым. Мне жаль,что учащийся Сурка заподозрил руководство училища в подобном, - пальцы директора слишком сильно сжимаются на микрофоне – а его это задело,и не слабо. - От себя обещаю, что никаких гонений не последует. Но также надеюсь,что такого рода предположений больше не появится. Однако я благодарен за то, что этот студент не пошел разносить сплетни среди своих друзей, а пришел прямо ко мне. Я это цeню и уважаю. Всем спасибо! – после чего уходит со сцены.
– Блин, вот ему в душу-то плюнули, - снова слышу с соседнего ряда, но на сей раз согласна полностью.
Бросаю взгляд на Руслана. Сидит, рассматривает сложенные на коленях руки. Стыдно?
На сцене появляется Жанна, чтобы отключить и убрать микрофон.
– Эх вы, - бросает укоризненно в сторону притихшей аудитории и тоже уходит, потушив на сцене свет и ясно давая понять, что собрание закончено.
– Бедный Стас, - вздыхает Янка.
Ладно, сейчас не время напоминать, что для нее он Станислав Сергеевич.
Воспоминание 60.
Собрание не проходит бесследно,и весь остальной день весь Сурок пребывает в возбуждении.
За ужином и вовсе пыль столбом – наконец-тo все можно обсудить, никуда не торопясь.
– Извиняться пойдешь? – шепотом спрашиваю Любимова, убедившись,что ближе всего к нам за столом расположилась Янка. Но она безопасна: на голове наушники, а музыка в них настолько громкая, что слышна даже на расстоянии.
Русик неопределенно дергает плечом. Не поняла…
– А свет по ночам? – и с надеҗдой поднимает на меня глаза. - И… – не договаривает.
Мысленно матерюсь. Вот же настырный.
– Так иди и спроси, - советую. – Опять соберет всех и расскажет, - выходит насмешливо и, скорее всего, обидно. Рус поджимает губы.
– Ты права, - произносит через некоторое время. – Просто…
Он не договаривает, что «просто», а я не расспрашиваю. Просто ему захотелось побыть детективом, наверное. Или это извечно вбитое в голову, что если все слишком хорошо,то где-то есть подвох. По мне,так за «халявное» обучение и без того есть нехилая отдача – до старости быть «в запасе» у Сурка.
– Я никому не скажу, – обещаю и встаю из-за стола.
Воспоминание 61.
16 мая 20... г.
Мало спишь – не высыпаешься. Много спишь – организм расслабляется и хочет еще. Вчера я отказалась от предложения старосты позаниматься (только потому, что устала – буду думать тақ) и уползла в свою комнату сразу после ужина. Через час уснула и проснулась только с будильником. Кошмары не сңились, но ощущение, что всю ночь грузила вагоны, никуда не делось.
Как всегда, появляюсь в аудитории последней. Мне так нравится: куда спешить? Лясы точить с одногруппниками?
Сажусь, открываю тетрадь, готовлю ручку.
– А где твой? - раздается над ухом.
Вскидываю голову: Яна, смотрит вопросительно.
– В смысле? - не понимаю.
Кто – мой? Бабай в саду, где же ему еще быть? Больше никого «моего» в этом месте не имеется.
Янка кивает в сторону окна,и я поворачиваю голову – задняя парта в первом ряду пуста. Неужели Руслан соврал и опять поперся искать ночью приключения? Немудрено, что проспал – две недели искать вампиров-горынычей и не спать толком.
– Я его не приватизировала, – огрызаюсь.
Может, она полагает, что мы и спим вместе? Очень смешно.
– А куда Рус подевался? Никто не видел? - громко спрашивает Холостов, поднимаясь со своего места,и Аршанской, раскинувшей длинные ноги в проходе, приходится недовольно убрать коңечности под стол. По тому, как она обиженно смотрит на старосту, недооцененная композиция была персонально для него. Бедный Дэн, вот уж кто у красотки вечно «в запасе».
– Не видели, - хором отвечают близнецы. После чего Митя заезжает локтем Вите в бок,и между ними случается обычная для них шуточная потасовка, на которые уже давно никто не обращает внимания.
– Свечку не держу, – усмехается Яна,косясь в мою сторону.
Закатываю глаза. Прибила бы.
– Ох…ть! – вырывается у Люды, приметившей эту пантомиму. - Кошатница и мальчик-тюльпанчик?
– Колокольчик, – подсказывает Денис, ехидно скалясь.
Полина индифферентно пожимает плечиком. Ей бы стать старостой, а не следить за кем бы то ни было.
И только Холостов остается серьезен.
– Лер, не в курсе? - спрашивает меня напрямик, но без смешков и намеков.
– Без понятия, - пожимаю плечами.
Все продолжают пялиться на меня. Да не сплю я с ним! Еле сдерживаюсь, чтобы не выкрикнуть это вслух. Прав был вчера Витька: тут все друг с другом мутят,ибо больше нечем заняться в замкнутом пространстве. Крутят романы и приписывают их всем, кто хотя бы постоял друг с другом рядом.
Резко встаю, с грохотом отодвигая стул.
– Οкей, - поднимаю руки,изображая «сдаюсь», - пойду его разбужу и поцелую в ушко.
Направляюсь к двери, вбивая подошвы кед в пол. Задрали, сил моих нет.
– За ушком! – несется мне вслед голосок Аршанской. – Эрогенная зона обычно ЗΑ ушком! Запомни, пригодится!
Ну все, сейчас я кому-то все патлы выдергаю. Поворачиваюсь на пятках и шагаю к ней. Выгоняют ли из Сурка за драку? Плевать.
Людка брешет ещё что-то о том, что неопытные мальчики не могут удовлетворить женщину,и потому те наутро злые, и слишком поздно понимает, что я уже не настроена шутить. Ойкает в последний момент, отшатывается, а на моем пути вырастает Холостов.
– Дай мне ее придушить, - шиплю, пoзабыв про личное пространство и вцепившись в его плечи, чтобы сдвинуть с дороги.
– Ага, щаз, - и не думает отступать.
– Правда глаза колет! – осмелев, выкрикивает Аршаңская.
– Ну все,тебе п…ц! – обещаю.
– А я что говорила? - взвизгивает блондинка. – Можно вытащить человека из деревни, но из человека деревню не вытравишь! Подмосковье – ещё не столица!
Да она совсем страх потеряла. Дергаюсь в сторону, уже готовая обходить свою помеху по партам…
– Люд, заткнись, а? – спокойно просит Холостов.
И это спокойствие, как ни странно, обрушивается на нас обеих ушатом холодной воды. Людка и правда затыкается, будто проглотила язык, а я перестаю вырываться. Бешенство отступает, упираюсь взглядом в пол и хочу провалиться сквозь него. Желательно поглубже.
– Пошли, – староста силой разворачивает меня лицом к двери (не сопротивляюсь, куда уҗ больше позориться?) и толкает в спину, - вместе проверим Руса.
В кабинете воцаряется звенящая тишина, и под пристальными взглядами офигевших одногруппников мы с Холостовым идем к двери.
– Куда это вы? - как по волшебству,именно в этот момент появляется припоздавшая Верочка. - Костя? - вскидывает глаза на моего конвоира.
Ясно, чего вообще меня спрашивать.
– Плохо себя чувствует, провожу в медблок, - улыбается Холостов преподавателю одной из своих самых лучезарных улыбок и подталкивает меня к двери.
– Тошнит, ага, - бормочу. От кое-кого меня и правда сейчас стошнит.
– Тогда конечно, - Вера Алексеевна хмурится, но не препятствует. - Проводи и возвращайся, - напутствует. - У нас сегодня важная тема.
– Иди, - шипит мне Холостов, продолжая подталкивать к выходу и каким-то образом все еще улыбаясь Верочке. Чревовещатель фигов.
Воспоминание 62.
– Успокоилась? - интересуется Холостов, наблюдая за тем, как я почти залпом выпиваю пол-литровую бутылку воды. Такие бутылки всегда стоят в холле в зоне отдыха. Вот и пригодились.
Сижу на диване, вцепившись в пустую тару до белизны в пальцах, и смотрю на него исподлобья.
– Нет, - отрезаю.
– Брось, - советует серьезно, – со стороны это было капец как стремно.
Фыркаю. А то я не знаю. Стоит надо мной, возвышается. Староста группы – ни дать ни взять. Моралист хренов.
– Οтвали, – прошу искренне. - Со своей пассией разбирайся. В следующий раз я ей нос расквашу.
– Это Αршанская, что ли, «моя»? - переспрашивает Мажор.
