Птицеферма
ПРОЛОГ
Из переписки.
Эмбер: Привет. Спишь?
Ник: Сплю (смайлик, упавший на спину и раскинувший руки в стороны, высунув язык набок).
Эмбер: Очень смешно.
Ник: Смешно.
Ник: Но ты права, не очень.
Ник: Ты как?
Ник: Эй, Янтарная.
Ник: Прием.
Ник: Предупреждаю, я сейчас запаникую и начну тебе звонить.
Ник: Я нервный, ты в курсе.
Ник: Янтарная, считаю до пяти, а если ты не отвечаешь, то звоню и бужу твою соседку.
Ник: Пяяяяяяять…
Ник: 4…
Ник: 3…
Эмбер: Ты сдурел? Я попить отходила.
Ник: О, жива! (смайлики — танцующие мартышки).
Эмбер: Балбес (смайл, крутящий пальцем у виска).
Ник: Так чего будила?
Эмбер: А ты правда спал?
Ник: Вопрос к делу не относится. Я тебя слушаю.
Эмбер: Ничего такого.
Ник: С ума с вами, женщинами, сойдешь (смайлик, стреляющий себе в голову).
Ник: Волнуешься?
Эмбер: Немного.
Ник: Ага, и поэтому ты будишь меня среди ночи, чтобы поболтать (смайлик с табличкой «Не верю!»).
Эмбер: Ты не спал!
Ник: Просто у меня чуткий сон.
Эмбер: Зануда.
Ник: Каюсь.
Ник: Виновен.
Ник: Так что ты хотела?
Ник: Серьезно.
Эмбер: Волнуюсь.
Ник: Без паники. Все подготовлено и проверено миллион раз.
Эмбер: А кто вчера устроил Старику скандал и доказывал, что это должен быть он, а не я?
Ник: Я просто тебе позавидовал.
Эмбер: Или испугался.
Ник: Ну точно — что вся слава пройдет мимо меня.
Эмбер: Спасибо.
Ник: За что?
Ник: Я ещё вроде как ничего не сделал.
Эмбер: Подбодрил.
Ник: Всегда готов.
Эмбер: Спокойной ночи.
Ник: Погоди.
Эмбер: Я тут. Джилл храпит. Вряд ли я сумею сегодня заснуть.
Ник: Из-за Джилл. Ну-ну.
Ник: Слушай.
Эмбер: Вся во внимании.
Ник: Я уже серьезно.
Эмбер: Дааа?
Ник: Да.
Ник: Я лично проверял все отчеты. Разговаривал с «нашим» человеком ТАМ.
Ник: Все на мази, нужные люди получили обговоренные суммы и даже чуть больше.
Ник: Ты получишь дозу препарата втрое меньше обычного.
Ник: Вспомнишь все через несколько дней.
Ник: Тот мамой клянется, что осечек не будет.
Эмбер: Ник.
Ник: Что?
Эмбер: Я тоже читала отчеты, плюс Старик провел инструктаж. Все будет.
Ник: Тогда ложись спать.
Эмбер: Только если ты заберешь от меня Джилл.
Ник: Нет уж.
Ник: Она не в моем вкусе.
Ник: А ты, если хочешь, приезжай.
Эмбер: Мы это уже проходили. Отстань. Шутка устарела.
Ник: Никогда не поздно попытать удачу.
Эмбер: Ты в пролете.
Ник: Я в курсе.
Ник: Так что иди спать.
Эмбер: Уговорил. Ухожу.
Ник: До завтра.
Эмбер: Завтра мы уже не пересечемся. Я вылетаю на рассвете.
Ник: В смысле?
Ник: Планы поменялись?
Ник: Почему я не в курсе?
Эмбер: Да, сегодня вечером внесли коррективы. Спокойной ночи.
Ник: Ты так шутишь, да?
Ник: Янтарная?
Ник: Глупая шутка.
Ник: Эмбер?
Ник: Ты ещё там?
Ник: Черт!
Ник: Я выезжаю к тебе.
Последние шесть сообщений не прочитаны.
* * *
Комната металлическая. Из металла вокруг всё: пол, стены, потолок, стол и даже стул, прохладу которого чувствую сквозь тонкую ткань штанов. Наручники на моих запястьях — тоже металлические, как и скоба на поверхности стола, к которой их кто-то пристегнул. Кто? Когда? В голове туман, плотно покрывающий всё то, что было до момента «здесь и сейчас».
Некоторое время рассматриваю наручники, затем опускаю взгляд на себя: на мне серая пижама. Это ведь пижама, правда? Широкие штаны и удлиненная футболка; ткань тонкая. Зябко веду плечами, отчего гремит цепочка, соединяющая браслеты на моих руках со скобой стола. Звук отдается в висках тупой болью; хочется потереть лоб, но не дотянуться. Тут же начинает чесаться нос. Дергаю цепочку наручников с силой, но ничего не происходит. Снова этот звон.
Приходится встать и наклониться к самой столешнице — только так есть возможность достать пальцами до лица. М-м, блаженство… С облегчением прикрываю глаза, а когда распахиваю — вокруг темно. От неожиданности падаю обратно на стул, его острые края больно впиваются в бедра. Звенит цепочка.
Освещение не возвращается, зато глухая до этого стена передо мной оживает, превращаясь в экран. Вернее, в первое мгновение думаю, что это экран, но нет, передо мной кое-что поинтереснее — зеркало.
Жадно вглядываюсь в прикованную к столу молодую женщину в серой одежде. Худощавая, прямой нос, тонкие губы, светлые волосы до плеч, спутанные.
Дергаю плечом, и женщина в зеркале повторяет мое движение. Значит, все-таки не галлюцинация, это я. Я… такая? Не помню. Опять хочется потереть лоб или почесать нос — видимо, нервное, — но на сей раз сижу не шевелясь.
— Добрый день, — приветствует меня мужской голос.
Вскидываю голову, верчу ею по сторонам, но так и не нахожу взглядом динамик, поэтому решаю смотреть прямо перед собой: если зеркало — все же экран, то, очевидно, мой невидимый собеседник прячется за ним.
Понимаю, что губы пересохли.
— Да пошел ты, — разлепляю их и произношу нечто, чего сама от себя не ожидаю. Вежливое «здравствуйте» или агрессивно-нервное «кто вы и где я?!» были бы в данной ситуации уместнее. Но мне не хочется кричать и требовать, мне хочется… да, именно послать подальше своих мучителей.
Теряюсь, опускаю взгляд, рассматриваю руки. У меня тонкая кость, белая кожа с синими прожилками вен. На правом предплечье синяк.
Однако голос за зеркалом не трогает моя реакция. Пожалуй, меня саму она удивила и смутила больше.
— Как вас зовут? — спрашивает он все с тем же равнодушием, что и поздоровался ранее.
Снова открываю рот и… закрываю. В голове туман. Все, что было до этого момента, — белый лист.
— Как вас зовут? — повторяет голос. Он совершенно точно принадлежит мужчине. Но живому ли? Не робот ли играет со мной в игры?
Чувствую раздражение. Опять возникает желание огрызнуться, но сдерживаюсь.
— Как вас зовут? — спрашивают меня в третий раз.
Да он издевается!
— Я не знаю! — выкрикиваю. Хочу зло, а выходит беспомощно и жалко.
Сердце гулко колотится в груди. Я правда не знаю ни кто я, ни как меня зовут, ни как здесь оказалась. Я даже эту женщину в зеркале вижу впервые. И вообще, она мне не нравится. Вон какая у нее сейчас гримаса на лице. Это… я?
Однако, кажется, голос кто-его-знает-кого удовлетворен.
— Что последнее вы помните?
Ответ «ни черта!» его устроит? Спокойно, спокойно… Выдыхаю. Напрягаюсь и действительно пытаюсь вспомнить хоть что-то. Но помню лишь эту камеру.
